Джойс Бетти - Наматжира
К сказанному Бэттерби добавил, что за все долгие годы своего знакомства с Наматжирой он ни разу не видел, чтобы Альберт употреблял алкогольные напитки.
Газеты заостряли внимание на некоторых сторонах положения Альберта. В ряде газет упор делался на древний закон аборигенов делиться с соплеменниками всем, что имеешь. Поэтому по традиции дележу подлежали и спиртные напитки. Закон белых, разрешающий нечистокровным аборигенам употребление спиртных напитков, но запрещающий это чистокровным аборигенам, совершенно им непонятен.
Мельбурнская газета «Сан» посвятила почти половину полосы Альберту Наматжире.
«Альберт не любит рассказывать о ночи, которую он провел в тюрьме, — писала «Сан», — но это заточение, конечно, заставило его задуматься о многом помимо живописи.
Признание белыми его искусства подняло его из безвестности и поставило на пьедестал. Слава принесла богатство, открыла двери в высшее общество белых и удостоила редкой, даже исключительной чести быть представленным ее величеству королеве. Но с этими привилегиями и почестями цивилизация одарила его и «привилегией» платить налоги на поддержание «своей» страны. Закон белых предписывает ему отчислять около четырехсот фунтов в год с выручки в две-три тысячи фунтов от продажи картин. Но наряду с этим во многих других элементарных привилегиях, таких, как свобода передвижения, свобода приобретать собственность, ему отказано. Как сообщают, Наматжира заявил: «Моему народу надоело скитаться по резервациям, словно мы животные, а не люди, и жить в палатках, подобно поселенцам».
Те, кто непосредственно занимается проблемами благосостояния аборигенов и привития им навыков цивилизованного образа жизни, едины в своем мнении, что закон, запрещающий продажу спиртного аборигенам и косвенно принесший бесчестье всемирно известному коренному жителю Австралии, должен быть сохранен. Свободная продажа спиртного аборигенам могла бы иметь самые дурные последствия для этих людей, совершенно не употреблявших какие-либо алкогольные напитки. Это могло бы развить у них такие привычки и наклонности, которые стали бы самой большой преградой на пути их ассимиляции. Разрешение продавать коренным жителям спиртное привело бы также к бессовестной эксплуатации их белыми.
Блеск цивилизации и образ жизни белых, как видно, не пришлись Альберту по вкусу при его первом знакомстве с ними. Он с радостью вернулся к своему народу; у него не зародилось желания остаться среди белых, где с ним обращались как со знаменитостью. Куда больше для него значили любовь, внимание и уважение своих соплеменников. Громкая слава не ослабила привязанности к семье. За исключением путешествия по столицам штатов, которое он совершил один, с ним всегда был кто-нибудь рядом из его близких. Теперь, после суда, образ жизни белых, вероятно, будет значить для него еще меньше по сравнению с жизнью родного племени».
Сам факт, что ему пришлось предстать перед судом, так сильно подействовал на Альберта, что он полностью отгородился от всех, кто был хоть как-то причастен к обвинению. Он покинул свой лагерь у Алис-Спрингса и почти год прожил на дальних и заброшенных землях своего племени, вдали от Хермансбургской миссии. Лишь изредка наезжал в Алис-Спрингс, чтобы передать свои работы Рексу Бэттерби, но всячески избегал встреч с кем-либо, кто был связан со свалившимся на его голову позором.
Следующий, 1955 год прошел без каких-либо событий. Большую часть времени Альберт проводил за мольбертом вместе с другими арандскими художниками, и его редко видели даже в Хермансбурге. Лишь на короткое время попал он на страницы газет. О нем вспомнили в связи с выставкой в Сиднее, на которой он был представлен в числе двенадцати арандских художников. Как обычно, выставка прошла с огромным успехом.
Еще за десять лет до этого, задумываясь о будущем Наматжиры, член Королевского антропологического института Южной Австралии С.-П. Маунтфорд задавал вопрос: «Неужели слава, эта коварная ветреница, вознесет его, а потом низвергнет?» Так и случилось, Альберту пришлось испытать и ее благосклонность и ее коварство. Он пережил крушение самых своих сокровенных надежд. Но самой большой обидой было непризнание его работ галереями штатов Виктория и Южная Австралия.
Впервые в газетной статье, касавшейся общественного положения Наматжиры, его положения как художника, появилось слово «трагедия». Под заголовком «Черный художник и трагическая дилемма» аделаидская газета «Адвертайзер» подробно изложила хорошо известные теперь факты о плачевном положении Наматжиры: «Альберт, как король, восседал под деревом у подножия горы Гиллен, отдельно от неопрятной, оборванной группы сородичей. Его собственный внешний вид мало чем отличался от обличья других аборигенов, но он все же выглядел весьма внушительно. Эти люди — остаток некогда гордого племени аранда, по гордость теперь безвозвратно ушла в прошлое».
Один представитель Хермансбургской миссии писал: «Трагедия Альберта в том, что он живет между двух миров. Он проделал путь от простого образа жизни своего племени к запутанной жизни в торгашеском мире цивилизации. Покинув свою счастливую среду, он с огорчением обнаружил, что его не принимает общество белых, в которое ввел его талант художника. Так, несчастный и отчаявшийся, живет он теперь между двумя обществами — своим и обществом цивилизации. Вместо исполнения своих надежд Альберт познал лишь горечь разочарований; вместо счастья нашел только унижения. Законы его племени требуют, чтобы он делился всем, что имеет, со своими многочисленными сородичами, а слава требует, чтобы он писал все больше и больше картин. Трагедия Альберта Наматжиры, этого истинного сына природы, к несчастью, явление обычное. Его печальная судьба скорее правило, чем исключение для человека черной расы, который попытался проникнуть в общество белых».
Во время редких наездов Альберта в Алис-Спрингс его душевная надломленность бросалась всем в глаза. Он казался озлобленным, разуверившимся, былая мягкость и доброжелательность сменилась обидой на всех и вся.
VIII
В начале 1956 года распространились слухи о размолвке между Наматжирой и его посредником Рексом Бэттерби. Альберта стало стеснять решение Арандского художественного совета распоряжаться картинами по своему усмотрению. Ему хотелось свободы как в установлении цен, так и в выборе покупателей. Некоторые белые сочувствовали его желанию, хотя и понимали, что совет был создан с целью защиты художников-арандцев от эксплуатации. Альберт и до этого довольно часто продавал свои работы перекупщикам и заезжим туристам. Однако определенное количество работ он передавал Рексу Бэттерби, хотя и был недоволен тем, что приходится ждать денег до тех пор, пока они не будут проданы.
Отказ Бэттерби вести дела Наматжиры не вызвал поэтому особого удивления. Его заявление напечатала аделаидская газета «Ньюз». В нем говорилось: «За последний год моей деятельности как единственного посредника по продаже работ арандских художников, включая акварели Наматжиры, я продал тысячу тридцать четыре произведения восемнадцати художников на сумму приблизительно семь тысяч шестьсот фунтов. За все мои хлопоты я получал десять процентов комиссионных и был счастлив тем, что могу помочь всем им. Но теперь самозваные дельцы требуют только работ Наматжиры, и художники — соплеменники Альберта очень обеспокоены поисками рынка. Альберта же эта проблема мало волнует. Спрос на его работы дает ему возможность в любой момент рассчитывать на самую высокую цену. Но он идет на продажу за цену, предложенную первым встречным, поскольку знает, что в случае надобности, стоит ему подналечь, и он получит желаемые несколько фунтов, даже если акварели будут явной халтурой».
Бэттерби не преминул заметить, что некоторые самозваные посредники в Алис-Спрингсе загребают до четырехсот процентов на продаже работ Наматжиры и других художников-аборигенов. Наматжира сам признавался, что одна его акварель, выставленная в витрине магазина в Алис-Спрингсе и оцененная в девяносто фунтов, была куплена у него всего за двадцать. Бэттерби в свою очередь рассказал, как один турист купил семь работ Наматжиры за сто фунтов, хотя настоящая цена им была около четырехсот.
Законодательный совет Северной Территории был настолько обеспокоен сообщениями о спекуляции акварелями художпиков-арандцев, что внес поправку в акт о нарушениях полицейских правил и установил наказание за непосредственную покупку произведений у аборигенов без разрешения местного отделения департамента по делам туземцев: штраф в сто фунтов или шесть месяцев тюремного заключения, а в ряде случаев и то и другое. Однако, несмотря на такие постановления, нелегальная торговля продолжалась. Поговаривали, что купленные из-под полы произведения пересылаются в Сидней, где на них был огромный спрос, особенно на Наматжиру.
