Румынские мифы. От вырколаков и фараонок до Мумы Пэдурий и Дракулы - Осояну Наталья

Говорящая овечка-знахарка (или «вещая овечка» — oaie năzdrăvană) кажется совершенно сказочным персонажем, как и вещий конь Нэздрэван, однако стоит заметить, что такие были в каждой отаре! «Вещей» называлась самая смышленая овца, к которой пастух присматривался, чтобы лучше понимать стадо целиком. Следуя той же логике, словом «нэздрэван(э)» могли обозначать очень умного пса или коня. А то, что в сказках эти существа еще и разговаривают, на самом деле, не такая уж важная деталь.

Пастух в национальном костюме. Рисунок Кароля де Сатмари (1880)

Wikimedia Commons

Но вернемся к балладе. Пастух также попросил, чтобы все три флуера поместили у изголовья его могилы, и пусть на них играет ветер, а овцы плачут, собравшись вокруг. Миорица не должна была никому рассказывать о случившемся, а для старушки-матери пастух сочинил отдельную историю: ей надо было поведать о том, что он женился на прекраснейшей в целом свете принцессе и во время свадьбы с неба упала звезда. Венцы для жениха и невесты держали луна и солнце, вместо священников были гигантские горы, а вместо свидетелей — буковые деревья; дескать, живет он теперь в удивительном краю на другой стороне рая.

«Миорицу» изучали очень тщательно, и в итоге философ Лучиан Блага в своей работе «Миоритический космос» (Spațiul mioritic, 1936) пришел к выводу, что она выражает стремление к смерти, любовь к смерти — мортидо, как выразился бы Фрейд, — либо смирение перед смертью. Эта черта, как ее ни называй, поныне считается одним из характерных свойств румынского народа и одной из важнейших характеристик румынской народной духовности. Именно ее подразумевает выражение «миоритический народ» (poporul mioritic), которое, впрочем, может употребляться как всерьез, так и с долей иронии или сарказма. Обреченность и трагизм — вот суть румынского мировоззрения по Лучиану Благе; конечно, эту идею каждый индивид воспринимает в рамках собственных культурных и личных установок, и далеко не все с ней согласны.

Докия и Траян… или все же Дакия и Траян?

Имя Докия широко известно в Румынии и Республике Молдова благодаря распространенному и очень стойкому поверью, согласно которому возвращение холодных дней в начале весны связано с тем, что «баба Докия/Евдоха трусит свои кожушки», все двенадцать штук. Лишь после того, как дни Докии закончатся, можно ожидать настоящего тепла (примерно так все и происходило до того, как климатические изменения отредактировали календарь). В этой версии легенды Докия — пожилая женщина, но в литературе укоренился иной вариант, о котором и пойдет речь (а к кожушкам Евдохи вернемся в седьмой главе).

Эта другая, молодая Докия, согласно разным версиям предания, была то ли дочерью, то ли сестрой царя даков Децебала, очень умной и красивой девушкой, в которую влюбился император Траян, завоевавший Дакию. Не желая становиться женой того, кто погубил ее страну, Докия сбежала в горы вместе со своей отарой овец и воззвала к богу Залмоксису, чтобы тот ее не покинул и помог навсегда остаться в родном краю. Божественное вмешательство превратило девушку вместе с отарой в камни, которые, по легенде, до сих пор стоят где-то в горах Чахлэу.

Поскольку легенда о Докии — мартовской старухе — широко распространена на Балканах и имеет множество вариаций, в которых главная героиня почти всегда в годах, нельзя исключать, что вышеизложенная версия относительно молода и возникла под влиянием романтизма как литературного направления благодаря поэме Георге Асаки. Не зря среди четырех главных мифов румынской литературы «Докия и Траян» — миф этногенеза, ведь мудрая, красивая, непокорная девушка в этой истории воплощает целый край, который захватчикам так и не удалось завоевать до конца, хоть они и были им очарованы. Докия символизирует готовность пожертвовать жизнью ради свободы и к тому же уверенность в том, что высшие силы в этом решении ее поддержат.

Битва римлян с даками. Часть Колонны Траяна

Adriana Iacob / Shutterstock

Мастер Маноле, или Миф о самой страшной жертве

Миф о мастере Маноле, по сути, представляет собой повествование о жертвоприношении при строительстве — сюжет, надо признать, совсем не уникальный: аналогичные истории стали частью фольклора других стран, на Балканах и не только. В абстрактном смысле этот миф называют «эстетическим», и он очень часто приводится в качестве примера в тех случаях, когда речь идет о необходимости платить за шедевр чужой кровью и собственными страданиями.

В том, что касается формы, миф нашел свое отражение в балладе «Монастырь Арджеш», однако суеверие, согласно которому некое строение избежит превращения в руины, лишь если в фундаменте будет замурована жертва — желательно человеческая, — возникло гораздо раньше. Сюжет баллады довольно простой: сперва господарь Негру-Водэ в сопровождении мастеров с подмастерьями ищет на берегу реки Арджеш подходящее место для того, чтобы возвести там непревзойденный монастырь, и встреченный пастух рассказывает им про некую древнюю стену. Воевода решает, что ее расположение — как раз то, что надо. Он обещает мастерам все богатства земные, но требует, чтобы построенный ими монастырь не имел себе равных в целом мире по красоте и величию. Расплатой за неудачу будет смерть.

Далее накал повествования нарастает: все, что мастера успевают возвести за день, ночью рушится само по себе, без видимых причин. В конце концов мастер Маноле слышит некий сверхъестественный голос, который сообщает ему, что для удачного завершения работы надо замуровать в фундаменте монастыря первую женщину, которая следующим утром принесет мужу или брату завтрак. И разумеется, этой женщиной оказывается его беременная жена Анна, которую не в силах остановить даже внезапно испортившаяся погода.

Процесс строительства, во время которого Анна постепенно осознает, что за участь ее ждет, описан в балладе очень подробно и по-настоящему драматично. Эту часть баллады обычно превозносят за воплощение жутковатого лейтмотива расплаты: любовь в обмен на творчество и успех. Гибель Анны можно считать кульминацией истории, но это не конец. Негру-Водэ, впечатленный результатом, замышляет убийство мастеров. Узнав о его планах, они взбираются на самую высокую точку крыши и оттуда пытаются улететь на собственноручно изготовленных крыльях из тонких дощечек, но все — включая Маноле — падают и разбиваются. Там, где разбился мастер, появляется источник, символизирующий жизнь и бессмертие творческого начала: власть господаря погубила Маноле, но с тем, что он создал такой дорогой ценой, Негру-Водэ ничего не может сделать.

Конечно, мы знаем немало примеров, опровергающих последнее утверждение, и все же яростный и искренний пафос баллады мало кого оставит равнодушным, а мастер Маноле — символ, достойный того, чтобы задержаться в народной памяти на века.

Монастырь Арджеш

Anton_Ivanov / Shutterstock