Николай Федь - Литература мятежного века
На фоне разлагающейся социальной и индивидуальной жизни, а равно и политического бродяжничества общества подобные "мероприятия живых классиков" уже никого не удивляют. Как вполне закономерным в создавшихся условиях кажется и то, что полтора года спустя в "благородном семействе" МСПС разразился новый скандал, угрожающий превратиться в вялотекущий процесс распада Сообщества. И тщетны изощренные приемы великолепного во всех отношениях нашего литературного Мафусаила соорудить нечто осязаемое из миражей и иллюзий... И то правда - по состоянию морального и интеллектуального уровня нынешних писателей можно судить о глубине падения общества.
В своем кратком выступлении на съезде П.Л. Проскурин, отринув эмоциональные заклинания многих ораторов, коснулся существа обсуждаемого вопроса. "Дорогие товарищи! Здесь говорилось очень много верного, потому что у писателей, у нашей духовной элиты отнято все по сути дела, отняты издательства, отняты газеты, отнято наше общение с народом. Вот что самое главное. У нас отнято право сказать своему народу правду, она до него не доходит, поставлен барьер. И налицо результат. Народ деградирует, душа народа разлагается. Посмотрите, что происходит вокруг в нашем государстве. Непрерывные убийства, непрерывные войны. Криминалитет правит бал, криминалитет уже правит бал в самом Кремле. Дорогие друзья, наша главная сейчас задача - выйти к народу, сказать народу, что происходит, потому что средства массовой информации лгут, под тем или иным предлогом уводят народ от главного, от того, что у народа отнимают его родину, отнимают язык, отнимают его землю. Да, "Дом Ростовых" очень важная веха, но я еще раз вам скажу, что главное - это не упустить народ, не упустить будущее поколение, не допустить того, что хочет ельцинский режим. Посмотрите, что творится сейчас в стране. Намного ухудшилось материальное, экономическое положение людей, а о духовной обстановке и говорить нечего. Страна разлагается на глазах. Не переменой министров и кабинетов можно это остановить, это можно сделать лишь переменой социального строя, только тогда мы вновь заставим правительство обратиться к народу, заставим вновь по справедливости распределять национальный доход, только тогда мы чего-то добьемся. Я думаю, что пора нам все, что возможно, бросить именно на ту борьбу".16
И здесь мы становимся свидетелями воли и бесстрашия этого большого человека и поистине народного писателя. С присущей писателю В.И. Гусеву проницательностью он скажет: "Он из последних, которым свойственно одно из исходных качеств русского характера - спокойное волевое начало, из которого проистекает бесстрашие перед правдой, умение смотреть ей в глаза - и спокойно же говорить ее".
VIII
На сей раз мы встретились у входа в Краснопресненское метро. Был жаркий августовский день 2001 года. Петр Лукич хорошо выглядел, шутил.
- Не хотите ли пообщаться со зверюшками? - посмотрел он в сторону зоопарка.
У обезьяньего вольера мы увидели хорошо упитанного плешивого типа, который забавлялся тем, что показывал нашим сородичам язык, строил рожи и подпрыгивал, издавая какие-то странные звуки, вроде: "Х-х-ху ух! Х-х-ху-эх!"
- Смотрите, Черномырдин!
- Как так, он же в Киеве. Доверенное лицо, так сказать, самого-самого... Интересно.
Мы подошли ближе.
- Похож, - улыбнулся Петр Лукич. - Но вряд ли он... Природа редко выпускает в свет свои изделия в одном экземпляре... А может и он, чем черт не шутит. Видно собирается заведовать посольством в какой-нибудь латиноамериканской стране, а там, как ему подсказали советники, джунгли, а где джунгли - там обезьяны. Исторический человек, к тому же отменный шутник... Помните, как он вкупе с "бухим Борькой" лихо расстрелял в октябре 1993 года из танковых орудий Верховный Совет. Сотни жизней (кроме депутатов и чиновников) ни в чем не повинных людей стоила эта черномырдинско-ельцинская "шутка"... А теперь этот... тихо-мирно изучает флору и фауну заморских стран.
Мы увидели освободившуюся скамейку и отошли к ней.
- Столичные остряки уверяют будто на фоне зоопаркового ландшафта последнее время блистают, как в песне поется, "три веселых друга", спаянные страстью к российской словесности.
- Кто такие?
- Да все те же... Солженицын, Черномырдин и Кузнецов, который вот уже тридцать лет не снимает с себя бороду, носящую отпечаток учености.
- Ничего не скажешь, хорошая компания, - не скрывая презрения сказал он. - Но что их связывает? Вы говорите, страсть к российской словесности. В каком смысле?.. Ну, с Солженицыным все ясно - лютый враг русского народа и его гениального сына Шолохова, фальсификатор и лжец - об этом ведомо всему миру, особенно после разоблачения его грязной возни вокруг "Тихого Дона". А Ф.Ф. Кузнецов? Ба, да они единоверцы по духу. Помнится, в предисловии к новой книге "На переломе" в 1998 году он писал: "Огромным событием в литературе 60-х годов стала публикация в "Новом мире" повести А. Солженицына "Один день из жизни Ивана Денисовича"". Зачем он это делает, когда всем известно, кто есть Солженицын. Потом я узнал о готовящемся в ИМЛИ академическом издании сочинений "Великого писателя", о близких дружеских отношениях сих литературных прилипал. А с какого бока тут оказался Черномырдин?
- Да он, как заявил в октябре 2001 года на ученом совете института Кузнецов, что-то там спонсирует в шолоховских делах и готовится принять участие в подготовке к юбилею Шолохова. Какой-то дьявольский вертеп...
Проскурин заметно помрачнел.
- Невозможно дышать в этом смраде... Сердце разрывается... Что же мы, писатели?.. Вообще литературный процесс в России давно приобрел некий, простите, ублюдочный характер.
Мне показалось, что на душе у Петра Лукича скопилось много горечи и ему захотелось высказаться, назвав вещи своими именами. Я старался не пропустить ни одного слова из его монолога.
- Все печатные органы, газеты, журналы, издательства, как говорится, прихватизированы ловкими людьми и превратились в клановые или даже семейные предприятия, - о литературе на таких литпрядильнях, как правило, не думают и думать не могут. Как сказал в разговоре очень самобытный писатель, никто никого сейчас к своей кормушке и на десять верст не подпустит, каждый работает по собственным интересам: журнал "Москва", допустим, превращен главным редактором в "закрытую зону", а Геннадий Гусев в "Нашем современнике" тоже к своим зернышкам никого не допустит, самому бы хватило наклеваться. Так и в других местах.
И действительно, в литературе периода перестройки, а точнее разгрома России либералами, стали явно намечаться определенные литературные мафии. Говорить о буржуазно-сионистском крыле литературы нет смысла, тут все понятно и без разъяснений, кто кому горло перервет, тот и прав. Но броуновское движение захватывает и патриотическое крыло, - прохановское, ганичевское, куняевское, бородинское...
- Каждое из этих направлений или, точнее, группировок объявляет себя главным, народным. И все, разумеется, возводят себя в мученический сан патриотов, бескорыстных, русских и все вопиют о своей жертвенности во имя России и русского народа,. Однако многие, на глазах махрово обуржуазились, торопятся урвать свое, не отстать от времени, и это стремление приобретает иногда трагикомические формы - писатель ведь тоже человек и ничто человеческое ему не чуждо. Скажем, Станислав Куняев том за томом выдает на гора свои мемуары, не удержавшись от искушения выпятить себя на первое место в борьбе с сионизмом, якобы еще в советские времена, когда и самые простые слова "еврей", "русский", не говоря уж о их синонимах "жид", "великоросс" были под цепким идеологическим запретом...
- Но, стоп! Пожалуй, здесь стоит задержаться и обратить внимание на один прелюбопытнейший поворот в поведении людей, несомненно вызванный окончательным распадом в последние десятилетия ХХ века национального сознания общества, и коснувшийся в основном людей творческих и тем самым намертво связанных с идеологией и политикой. Прежде всего именно они стали страдать модной болезнью раздвоенности сознания и души - думать одно, говорить другое, а делать третье, и тем самым изыскивая для себя возможность быть сразу в двух, трех, а то и больше взаимоисключающих друг друга, мирах. По-ученому это можно было бы определить как своеобразный дуализм шиворот-навыворот, а по народному и того понятнее - ласковое теляти двух маток сосет.
Дело в том, что творческие личности быстрее и острее других чувствуют перемену политической погоды, естественно, и вполне закономерно, что именно в их среде любое шевеление воздухов вызывает самые удивительные, самые противоречивые движения, и все они законно направлены, прежде всего, на собственное выживание, а значит на приспособление к изменяющейся среде и никакой вины в этом нет и не может быть. Любая живая жизнь агрессивна, а человеку, да еще творческому, тем более не хочется упустить ничего из наработанного в прошлом, в то же время не промахнуться и на будущее. Это особенно ярко проявилось в последние годы, скажем, у Куняева.
