Юрий Лотман - Комментарий к роману А С Пушкина Евгений Онегин
Для получения первого офицерского чина не обязательно было иметь военное образование: военные науки преподавались в ряде гражданских учебных заведений, а некоторые из дворян брали домашние уроки или слушали частные лекции по военным предметам. Студент из дворян по указу 3 ноября 1806 г. лишь три месяца служил рядовым и три месяца подпрапорщиком, после чего получал офицерский чин. Правда, в одном из самых первых своих указов (8 апреля 1801 г.!) Александр I повелел "неграмотных [дворян. - Ю. Л.] принимать рядовыми".
Военное поприще представлялось настолько естественным для дворянина, что отсутствие этой черты в биографии должно было иметь какое-либо специальное объяснение: болезнь или физический недостаток, скупость родителей, не дававшую определить сына в гвардию (в соединении с фамильным чванством, отвергавшим слишком "низкую" карьеру армейского офицера), фамильные связи в дипломатическом мире. Большинство штатских чиновников или неслужащих дворян имели в своей биографии хотя бы краткий период, когда они носили военный мундир. Достаточно просмотреть список знакомых П, чтобы убедиться, что он был и в Петербурге после Лицея, и в Кишиневе, и в Одессе окружен военными - среди его знакомых лишь единицы никогда не носили мундира.
На таком фоне биография Онегина приобретала демонстративный оттенок, ускользающий от внимания современного читателя. Показательно, что в образе хронологически и типологически близкого к Онегину Чацкого угадывалось недавнее военное прошлое ("Не в прошлом ли году, в конце, В полку тебя я знал?" - III, 6). Письмо П А. А. Бестужеву, в котором о Молчалине сказано: "Штатский трус в большом свете между Чацким и Скалозубом мог быть очень забавен", - показывает, что понятие "штатский" соединялось для автора EO с Молчалиным, но не с Чацким (см. XIII, 138).
Характер образования был, как правило, связан с тем родом службы, для которой родители предназначали своего сына. Штатская служба в престижном отношении стояла значительно ниже военной. Однако в ее пределах имелись существенные отличия с точки зрения ценности в глазах современников. К наиболее "благородным" относили дипломатическую службу. Гоголь в "Невском проспекте" иронически писал, что чиновники иностранной коллегии "отличаются благородством своих занятий и привычек", и восклицал: "Боже, какие есть прекрасные должности и службы! как они возвышают и услаждают душу!"
Штатскими высшими учебными заведениями были университеты. В начале XIX в. их было в России пять: Московский, Дерптский, Виленский, Казанский и Харьковский. При университетах имелись подготовительные училища - пансионы. Наиболее известным был пансион при Московском университете, в котором учились братья Тургеневы, Жуковский, Грибоедов и многие другие знакомые П. Благородные пансионы (пансионы для дворянских детей) имелись и при других учебных заведениях высшего типа: при Царскосельском лицее, Главном педагогическом институте в Петербурге.
При вступлении в службу такие же права, как и университеты, давали лицеи: Демидовский в Ярославле (кандидаты - так именовались окончившие лицей с отличием - вступали в службу чиновниками 12-го класса, а остальные студенты - 14-го), Царскосельский (окончившие вступали в службу с чинами "от 14-го класса до 9-го", "смотря по успехам"), а позже - Нежинский и Ришельевский (в Одессе). По указу 1817 г. ученики Петербургской гимназии получили право вступать в службу в чине 14-го класса.
Герой пушкинского романа получил только домашнее образование. Следует подчеркнуть, что отношение П к такому воспитанию было резко отрицательным. В записке для Николая I в 1826 г. поэт писал категорически: "Нечего колебаться: во что бы то ни стало должно подавить воспитание частное" (XI, 44).
Онегин, как уже было сказано, никогда не носил военного мундира, что выделяло его из числа сверстников, встретивших 1812 г. в возрасте 16-17 лет. Но то, что он вообще никогда нигде не служил, не имел никакого, даже самого низшего чина, решительно делало Онегина белой вороной в кругу современников 1.
1 Л. Н. Киселева, проверившая биографии всех современников П, родившихся в интервале между 1794 и 1798 гг., по справочнику Л. А. Черейского "Пушкин и его окружение" (всего 137 биографий, охватывающих круг реальных жизненных наблюдений автора EO), установила, что среди них нет ни одного человека, который бы никогда не служил и не имел никакого чина. Подавляющее большинство из них учились в различных учебных заведениях, а не ограничивались только домашним образованием. Пользуюсь случаем поблагодарить Л. Н. Киселеву, любезно поделившуюся со мной результатами своих разысканий.
Манифестом Петра III от 18 февраля 1762 г. дворянство было освобождено от обязательной службы. Правительство Екатерины II пыталось указом от 11 февраля 1763 г. приостановить действие манифеста и сделать службу вновь обязательной. Указ 1774 года подтвердил обязательность военной службы для дворянских недорослей. Однако Жалованная дворянству грамота 1785 г. вновь вернула дворянам "вольность" служить и оставлять службу - как гражданскую, так и военную - по своему произволу.
Таким образом, неслужащий дворянин формально не нарушал законов империи. Однако его положение в обществе было совершенно особым. Сатирическая литература и публицистика XVIII в. создали традицию отождествления государственной службы и общественного служения. Появилась условная маска неслужащего петиметра, тунеядца и эгоиста. Еще Посошков иронизировал по поводу дворян, которые "в службу написаны и ни на какой службе не бывали", "домо соседям своим страшен яко лев, а на службе хуже козы" (Посошков И. Т. Книга о скудости и богатстве и другие сочинения. М., 1951, с. 98 и 94 - 95).
Правительство также весьма отрицательно смотрело на уклоняющегося от службы и не имеющего никакого чина дворянина. И в столице, и на почтовом тракте он должен был пропускать вперед лиц, отмеченных чинами. Если он вынужден был все же вступить в службу, то рассчитывать на хорошее место ему не приходилось. Так, например, М. С. Воронцов с явным пренебрежением приказывал 1 июня 1822 г. "нигде не служившего дворянина Вас[илия] Туманского" определить в канцелярию без жалования (Пушкин. Статьи и материалы, вып. III. Одесса, 1927, с. 90), хотя Туманский закончил училище в Петербурге и Collиge de France в Париже и был заметным литератором. Екатерина II, прочитав в показаниях арестованного Новикова, что, прослужив всего шесть лет, он вышел в отставку 24 лет от роду поручиком, раздраженно писала: "Можно сказать, что нигде не служил, и в отставку пошел молодой человек [...], следовательно, не исполнил долгу служением ни государю, ни государству" (Новиков Н. И. Избр. соч. М.-Л., 1951, с. 606).
Наконец, служба органически входила в дворянское понятие чести, становясь ценностью этического порядка и связываясь с патриотизмом. Представление о службе как высоком служении общественному благу и противопоставление ее прислуживанию "лицам" (это чаще всего выражалось в противопоставлении патриотической службы отечеству на полях сражений прислуживанию "сильным" в залах дворца) создавало переход от дворянского патриотизма к декабристской формуле Чацкого "Служить бы рад, прислуживаться тошно" (II, 2).
И. И. Пущин, говоря автору EO о своем вступлении в тайное общество словами: "...не я один поступил в это новое служение отечеству" (Пушкин в воспоминаниях современников, т. 1, с. 108), подчеркивал преемственность между "старым", боевым, и "новым", революционным, служением отечеству. Итак, складывалась мощная, но сложная и внутренне противоречивая традиция отрицательного отношения к "неслужащему дворянину".
Однако была и противоположная (хотя и значительно менее сильная) традиция. Еще Новиков противопоставил пафосу государственной службы идею организованных усилий "приватных" людей. В поэзии Державина сталкивались пафос государственного служения и поэзия частного существования. Однако, пожалуй, именно Карамзин сделал впервые отказ от государственной службы предметом поэтизации в стихах, звучавших для своего времени достаточно дерзко:
...в войне добра не видя,
В чиновных гордецах чины возненавидя,
Вложил свой меч в ножны
("Россия, торжествуй, - Сказал я, - без меня!")...
(Карамзин, с. 170).
То, что традиционно было предметом нападок с самых разных позиций, сатирически обличалось как эгоизм и отсутствие любви к обществу, неожиданно приобретало контуры борьбы за личную независимость, отстаивания права человека самому определять род своих занятий, строить свою жизнь независимо от государственного надзора или рутины протоптанных путей. Право не служить, быть "сам большой" (VI, 201) и оставаться верным "науке первой" чтить самого себя (III, 1, 193) стало заповедью зрелого П. Известно, как упорно заставлял Николай I служить Вяземского в министерстве финансов, Герцена - в провинциальной канцелярии, Полежаева - в солдатах, и к каким трагическим последствиям привела самого П придворная служба.
