Анатолий Бритиков - Отечественная научно-фантастическая литература (1917-1991 годы). Книга вторая. Некоторые проблемы истории и теории жанра
Теоретические усилия советских литературоведов и фантастоведов ныне направлены сегодня на то, чтобы обосновать неизбежность и в то же время установить предел видоизменения традиционных представлений о художественной литературе, учесть то новое, что постепенно вносит в эти представления научная фантастика как особый тип искусства.
Дело идет об изменении, а не о снижении эстетических требований, в чем подозревают фантастоведов критики-традиционалисты, озаглавливающие свои статьи в таком духе: «Без поблажек и скидок», «Без скидок на жанр» — и в чем те иногда в самом деле бывают повинны, когда гиперболизируют своеобразие художественных законов научной фантастики. (Такая тенденция заметна, например, в диссертации Е.Тамарченко, в целом обоснованно доказывающей, что художественные принципы научной фантастики не тождественны принципам, скажем, социально-психологической прозы.) Задача литературоведения в изучении научной фантастики не в том, чтобы противопоставить общелитературному критерию какой-то совершенно не зависимый от него научно-фантастический, а в том, чтобы найти настолько универсальный критерий, чтобы он включил в себя и специфику научной фантастики, не нивелируя, не разрушая её, но сохраняя как таковую. По-видимому, полное решение этой задачи — дело будущего, и зависит оно не только от литературоведов, но и от писателей-фантастов. В настоящее время важно, однако, правильно поставить вопрос.
В изучении научно-фантастической литературы постановка задачи как можно было видеть, вообще составляет едва ли не главную трудность. Но в этом и своеобразие и, по-видимому, научная привлекательность новой отрасли литературоведения. Новый литературный материал предоставляет широкие возможности как для применения традиционных, так и для разработки оригинальных приемов анализа и принципов подхода к искусству. Своеобразие изучения научной фантастики, в частности, в особо тесном переплетении художественно-эстетического аспекта с идеологическим, историко-литературного с общим науковедческим. По сравнению с нефантастическими жанрами анализ научно-фантастической литературы в гораздо большей мере ведется «на стыке» с такими, подчас весьма далекими от литературоведения, дисциплинами, как научная прогностика. Изучение научной фантастики в конечном счете обновляет взгляд на общие проблемы художественной литературы, т.е. обогащает литературоведение не только количественно, но и качественно.
«Фантастическим» литературоведением сделано немало, но предстоит сделать гораздо больше, чтобы преодолеть все ещё заметную холодность к научной фантастике не только как к объекту академического исследования, но и как к предмету преподавания. Робкая попытка включить отдельные научно-фантастические произведения в школьную программу по русской советской литературе (внеклассное чтение) пока что не нашла отражения ни в новом вузовском пособии «История русской советской литературы» (1970) под редакцией проф. П.Выходцева, ни в подготовленном издательством «Просвещение» учебнике для средней школы. Не нашлось места научной фантастике и в курсах советской литературы университетов и педагогических институтов, впрочем не без исключения.
Небезынтересно в этой связи, что книга о современной фантастике американского писателя К.Эмиса «Новые карты ада» (K.Amis — New maps of Hell, N.Y.: 1960) возникла из лекций, читанных автором в 1959 году на семинаре в Принстонском университете (США). Что касается советской фантастики, то с ней знакомит студентов Колумбийского университета (США) Р.Магидов, а Д.Сувин посвятил ей курс лекций в Торонто. Издана даже антология — пособие для студентов. И дело не только в моде (хотя мода, по-видимому, здесь тоже сказывается). В данном случае массовое увлечение научно-фантастической литературой подкрепляется острым интересом к коммунистической идеологии, ориентированной в будущее, — это видно хотя бы из предисловия известного писателя-фантаста А.Азимова к изданному в США сборнику Советской фантастики. Уже по одной этой причине наша научно-фантастическая литература заслуживает большего внимания в школе и вузе.
Вопросы фантастоведения
Научная фантастика, если брать точкой отсчета первые романы Жюля Верна, пользуется популярностью вот уже более столетия. Ценителями таланта великого писателя были Лев Толстой и Д.И.Менделеев. Вместе с тем литературоведение и критика столь долгое время обходила молчанием целое направление мировой литературы, которому он положил начало, что этому трудно подыскать удовлетворительное объяснение. В национальных и зарубежных Историях американской и польской литературы отсутствуют, например, имена Рэя Брэдбери и Станислава Лема, давно ставшие хрестоматийными.
Положение круто меняется во второй половине XX века. Возрастает интерес исследователей к научной фантастике, профессиональный уровень посвященной ей текущей литературной критики. Однако масштаб исследований не идет в сравнение ни с количественным потоком, ни с общественным резонансом научно-фантастической литературы.
И все же еще сравнительно недавно «фантастоведение» у нас и за рубежом ограничивалось случайной журналистской информацией, короткой рецензией, спорадическим откликом специалиста-ученого. Можно по пальцам перечесть литературно-критические обзоры 20-40-х годов, содержащие попытку художественного анализа произведений научно-фантастического жанра[487]. Среди них, пожалуй, только статья о научной фантастике А.Беляева[488], известного продолжателя жюль-верновской традиции в русской литературе, не утратили своей ценности.
А между тем, в одном только 1963 году вышли в свет сразу три книги: Е.Брандиса и В.Дмитревского — «Через горы времени. Очерк творчества И.Ефремова» (М.-Л.), Е.Брандиса — «Жюль Верн. Жизнь и творчество» (изд. 2-е, Л.), Ю.Кагарлицкого — «Герберт Уэллс» (М.). Несколько ранее, в серии «Жизнь замечательных людей вышла книга К.Андреева „Три жизни Жюля Верна” (М.: 1960). Затем последовали критико-биографический очерк Б.Ляпунова „Александр Беляев” (М.: 1967) и две монографии С.Никольского: Роман К.Чапека „Война с саламандрами”. Структура и жанр» (М.: 1968) и «Карел Чапек — фантаст и сатирик» (М.: 1973). Нынешний список историко-литературных и теоретических работ о научной фантастике, опубликованных только в научных изданиях, составил бы многие десятки названий. С учетом сотен литературно-критических статей сколько-нибудь полное обозрение этого потока заняло бы объемистую книгу. Мы считаем целесообразным очертить здесь общие Контуры нового направления в литературоведении, обозначить его основные координаты. Необходимо ответить, по крайней мере, на следующие вопросы: в чем причина внезапного интереса к этому жанру — после почти векового равнодушия — не только текущей критики, но и историков и теоретиков литературы? Развиваются ли исследования в этой области проторенным литературной наукой путем или же наметились какие-то свои, особенные? Обогащают ли они арсенал литературоведения или же только расширяют его «географию»?
Сегодня уже можно сказать, что в изучении научной фантастики используются все основные аспекты, виды и методы анализа художественной литературы. Отечественные ученые с самого начала не ограничились спорадическим включением отдельных её имен и явлений в обобщающие труды по истории отечественной и зарубежной литературы[489]. Историко-литературное и проблемно-теоретическое исследование начиналось с монографических работ в творчестве мастеров и типологических обозрений в рамках истории романа и рассказа[490], те и другие складывались параллельно и обусловливали друг друга.
Скажем, Ю.Кагарлицкий обсуждает вопрос, вынесенный в заглавие его книги «Что такое фантастика?» (М.: 1974) на примере отношения к науке Ж.Верна, Ф.Рабле, Дж.Свифта. В основу литературно-критического и публицистического обзора темы «фантастика и наш мир» в одноименной книге А.Урбана (Л.: 1972) положен цикл эссе о И.Ефремове, Г.Горе, А. и Б.Стругацких. Творческие принципы отечественных и зарубежных мастеров жанра в центре историко-литературной и теоретической монографии Н.Чёрной «В мире мечты и предвидения. Научная фантастика, её проблемы и художественные возможности» (Киев: 1972). Анализ историко-литературного процесса и теоретических суждений в нашей книге «Русский советский научно-фантастический роман» (Л.: 1970) опирается на развернутые характеристики творчества А.Толстого, К.Циолковского, А.Беляева, И.Ефремова, А. и Б.Стругацких и т.д.
Книги советских «фантастоведов» хорошо приняты отечественной и зарубежной печатью. Некоторые частично, либо полностью переведены на иностранные языки, удостоены специальных международных премий, которые учреждены для литературных исследований в этой области. Получила признание в зарубежном литературоведении, например, трактовка научно-фантастических романов Ж.Верна, как своеобразных утопий.
