Джордж Локхард - Наша фантастика № 2, 2001
Стиль Дивова трудно отнести к какой-либо конкретной школе — он на удивление самобытен и самодостаточен и этим качеством выгодно выделяется из общей массы современных российских авторов. На фоне всеобщей моды рассуждать, кто с кем и против кого, кто у кого и что стащил и кто под кого «косит», позиция Дивова лично мне кажется наиболее выигрышной — он «косит» под самого себя и, по всей вероятности, весьма этим фактом доволен. При желании, конечно, в его романах можно разглядеть влияние и Стругацких, и Хайнлайна, и еще Бог знает кого — только вот вопрос: а надо ли? Все равно что искать сходство в творчестве Баха и Моцарта на том основании, что оба пользовались нотами, которых в принципе семь.
Евгений Адеев БИБЛИОГРАФИЯ ОЛЕГА ДИВОВАМастер собак. — М.: ЭКСМО, 1997.
Стальное Сердце. — М.: ЭКСМО, 1997.
Братья по разуму. — М.: ЭКСМО, 1997.
Лучший экипаж Солнечной. — М.: ЭКСМО, 1998.
Закон фронтира. — М.: ЭКСМО, 1998.
Выбраковка. — М.: ЭКСМО, 1999.
След зомби. Трилогия. Коллекционное издание (романы «Мастер собак», «Стальное Сердце», «Братья по разуму» в переработанной авторской версии 1999 г.) — М.: ЭКСМО, 1999.
Круг почета // Если. — 2000. — № 5.
Толкование сновидений. — М.: ЭКСМО, 2000.
Предатель // Если. — 2001. — № 2.
В ПОИСКАХ УТОПИИ
(о творчестве Павла Амнуэля)
Творчество Павла (с 1991 г. — Песаха) Рафаэловича Амнуэля (р. 1944) начиналось в эпоху всеобщих восторгов перед достижениями науки и техники, и особенно перед наступлением эпохи космических открытий. Среди писателей-фантастов того времени было немало инженеров и ученых в области точных и естественных наук. Сам Амнуэль получил специальность астрофизика и работал в Шемахинской астрофизической обсерватории, а в дальнейшем в Институте физики в Баку. Он опубликовал более 50 научных работ и 5 книг по специальности, защитил диссертацию. Научная деятельность оказала серьезное воздействие на литературное творчество писателя, однако литературные интересы Амнуэля сформировались гораздо раньше. Еще в 1958 году в возрасте пятнадцати лет он написал рассказ «Икария Альфа», опубликованный журналом «Техника — молодежи», в котором затрагивались проблемы многообразия жизни во Вселенной и контакта с инопланетными (в данном случае с инозвездными) разумами. Позднее эти темы вместе с мечтой дойти «пешком до звезд» и идеями по выработке особой методики воспитания гениев и прогнозирования открытий стали традиционными для писателя. В целом, несмотря на некоторые особенности, творчество Павла Амнуэля следовало в общем русле развития советской фантастики, создавая особый идиллический мир, герои которого с энтузиазмом решали научные проблемы, находя счастье в работе и творчестве. В повести «День последний — день первый» Амнуэль следующим образом характеризует подобную литературу: «В детстве я зачитывался Мартыновым, позднее — Булычевым, потом — Ефремовым и Стругацкими. Мне нравились и „Гианэя“, и „Девочка из будущего“, и „Туманность Андромеды“, и „Возвращение“, и все повести о Горбовском. Светлое наше завтра! В котором хочется жить!..»
Как и вышеперечисленные авторы, Амнуэль внес свой вклад в создание светлой утопии коммунистического будущего. Конечно, этот мир не был бесконфликтным, но чаще всего это был конфликт лучшего с хорошим. Новая научная методика, разработанная героем, могла быть не сразу принята научными авторитетами, герой мог колебаться в выборе между двумя своими талантами, но все это ни в коем случае не останавливало всеобщего поступательного движения вперед. Между тем в своих произведениях Амнуэль давал довольно схематичную картину окружающего мира, картину гораздо более условную, чем у многих других писателей-фантастов. Идеальным местом действия в произведениях писателя являлись обсерватория, лаборатория или космическая станция. В своем и чужом творчестве П. Амнуэля прежде всего интересовали выдвигаемые авторами научные идеи. Не случайно, разрабатывая совместно с инженером и писателем-фантастом Г. Альтовым (псевдоним Генриха Сауловича Альтшуллера) критерии, по которым должны оцениваться научно-фантастические произведения, оба автора выше всего ценили новизну и убедительность выдвинутых писателями научных идей и лишь потом их человеческую ценность и художественные достоинства, что являлось наиболее ярким выражением технократического способа мышления. В соответствии с классификацией Альтова — Амнуэля многие выдающиеся произведения научной фантастики получили весьма низкие оценки. Но самое главное — подобная классификация фактически ставила под сомнение принадлежность фантастики к литературе и сводила ее к вспомогательной научной дисциплине.
Недостатки подобной классификации проявлялись и в том, что сам Амнуэль создал ряд произведений, не помещающихся в установленные им самим рамки. В этих произведениях описание научных идей отходит на второй план, и автор больше внимания уделяет проблемам взаимоотношений человека и общества, человека и природы. Как правило, подобное происходило в произведениях, описывающих миры неблагополучия, где повествование автора сбивалось на памфлет или же переходило в лирику. Но характерно, что все эти миры неблагополучия находятся где-то далеко. В Соединенных Штатах, где агрессивная политика президента чуть было не привела к ядерной катастрофе (рассказ «Через двадцать миллиардов лет после конца света»), где безответственный эксперимент полностью меняет весь мир (рассказ «Невиновен!» — впрочем, в данном случае сатирическая направленность рассказа смягчается неожиданным и парадоксальным концом в духе Р. Шекли) и где ВПК преследует ученого-мутанта, а затем уничтожает его (повесть «Взрыв»). Или же на другой планете, укрытой непроглядными тучами и туманом, где лишь немногие люди осмеливаются покинуть свои безопасные деревни, уйти странствовать, подняться в горы и увидеть солнце (повесть «Выше туч, выше гор, выше неба»), И лишь политические реформы в СССР, все больше переходящие в социальную патологию и кровавые межнациональные столкновения, заставили Амнуэля сосредоточиться не на захватывающих научных идеях, а на социальных проблемах.
В повести «Высшая мера» главный герой экстрасенс Леонид Лесницкий вынужден вступить в схватку с воинствующим антисемитом, называющим себя Патриотом. Но оказывается, что и Лесницкий и Патриот обладают одной душой на двоих, и когда Лесницкий гибнет при попытке остановить погром в Фергане, умирает от сердечного приступа Патриот. В своем прозрении страшного прошлого и не менее страшного будущего Лесницкий приходит к выводу, что все люди — часть друг друга и окружающего мира и, таким образом, в буквальном смысле слова являются гражданами Вселенной. Впрочем, возможность как-то исправить ошибки и преступления человечества главный герой смог получить только через свою смерть. Светлая утопия сменилась реальностью кошмара.
В 1991 году Амнуэль уехал на постоянное жительство в Израиль. Некоторое время после переезда он еще продолжал создавать произведения, в которых прежний идеальный мир будущего сменился тягостным миром настоящего, с его национальными и религиозными распрями, бездушием, охватывающим все стороны жизни, и торжеством невежества. Даже обсерватории и исследовательские институты превращаются в творчестве Амнуэля в сборища склочников и невежд. Достается и советской фантастике. В повести «День последний — день первый» главный герой рассуждает: «Я… вяло поспорил о том, стоит ли вешать на столбе наших писателей-фантастов или достаточно не читать их произведений? Какое умилительно сладкое будущее они нам готовили!.. В котором хочется жить! Но которое решительно никто не желал строить…»
Впрочем, в это же время в творчестве писателя появляются новые темы, ставшие вскоре основными. Переезд в Израиль привел не только к перемене Амнуэлем имени с Павла на Песаха. П. Амнуэль открывает для себя неведомый ему прежде мир еврейской истории и культуры и с пылом прозелита создает роман о скрытых смыслах Торы, дающей всем людям, в которых есть хоть капля еврейской крови, всемогущество и открывающей перед ними всю Вселенную — этот Израиль нового Исхода (роман «Люди кода»), а также серию повестей и рассказов об альтернативной истории Израиля и его будущем. В двух сборниках — «Девятый день творения» и «Мир-зеркало» — настроение автора колеблется от трагического пессимизма до безудержного веселья. Автор то спрашивает, почему Всевышний столь суров к своему народу, то жизнерадостно рассказывает о каком-нибудь удачном ответвлении еврейской истории. То повествует о трудной доли репатриантов, то весело сообщает, как Израиль XXI века благополучно выпутывается из очередной проблемы. В мрачном и безнадежном рассказе «Авраам, сын Давида» говорится о юном мессии, пришедшим в мир через восемь тысяч лет после исчезновения еврейского народа.
