KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Критика » Петер Матт - Литературная память Швейцарии. Прошлое и настоящее

Петер Матт - Литературная память Швейцарии. Прошлое и настоящее

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Петер Матт, "Литературная память Швейцарии. Прошлое и настоящее" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Каждая культура прославляет свои истоки, даже если для этого их приходится сначала изобрести. Каждое государство культивирует историю своего основания, даже если для этой цели ее надо сперва сочинить. Материал берут там, где его находят, в случае необходимости даже заимствуют из письменных источников других народов, а потом связывают с отечественной устной традицией. Неотъемлемой частью истории основания государства, как исторического процесса, является создание истории основания государства как написанного текста. Большие хроники, рассказывающие о возникновении Швейцарской Конфедерации и ее дальнейшей судьбе, и самая значимая из них, огромный Chronicon Helveticum[24] Эгидия Чуди (1505–1572), в своей функции укрепления чувства национальной общности являются центральным элементом становления швейцарского государства, политическим событием первостатейного ранга.

Своим обращением к Вергилию и Горацию Галлер укрепил самосознание швейцарцев. С помощью мифа о золотом веке он придал грезе о добром, свободном и счастливом народе, существующем в первозданном природном окружении — той грезе, которая носилась в воздухе со времен эпохи гуманизма, — неслыханную выразительность и силу пропагандистского воздействия. Галлер, как бы между прочим, показал и то, что эту грезу при необходимости можно очень просто расширить, перенеся с собственно альпийской зоны на всю Швейцарскую Конфедерацию. Негативная противоположность такой грезе — «большие города», как прибежища богатства, распутства и тирании; и в этом контексте уже у Галлера мелькает слово «Европа». Весомость проекта Галлера, которую нам сегодня трудно почувствовать, читая его циклопические стихи, сохраняется, не потерпев никакого ущерба, и в начале XXI века. Потому что и сегодня люди, которые живут поблизости от города, на комфортабельных виллах, соответствующих их привилегированному положению, воображают себя горцами по рождению, в своих модных деловых костюмах разыгрывают из себя политических доморощенных чудаков и за это получают аплодисменты от других таких же искусственно сконструированных горцев.

Когда идиллия взрывается

Представление о мирной пастушеской жизни на лоне природы, с откормленными коровами и козами, о сильных молодых людях, которые добиваются благосклонности красивых молодых женщин (и потом такие пары устраивают себе ложе любви в тени могучего дуба), относится к древнейшим игровым формам распространенной по всему миру литературной фантазии. Эта картина так глубоко укоренена в коллективном бессознательном, что к ней можно апеллировать в любое время. Кто сошлется на нее, будет понят тотчас же. Краткая форма такого искусства называется идиллией. Что именно швейцарец и современник Галлера, Соломон Гесснер[25] из Цюриха, стал самым знаменитым по всему миру — для того времени — автором идиллий, неудивительно. В противоположность Галлеру, для которого важна была этнологическая достоверность, Гесснер в своих элегантных произведениях занимался чисто художественной игрой, легкой и парящей, как менуэт Моцарта. Однако и над идиллиями Гесснера, которые он собственноручно украшал затейливыми виньетками, витает дух швейцарской идеологии. Здесь она, правда, не вооружена бичом сатиры, не грохочет громами, как в политических проповедях Галлера, но все равно в ней можно расслышать определенное послание: посреди Европы имеется Аркадия, с которой весь мир должен брать пример. Швейцария тешит этим свое тщеславие еще и сегодня. И хотя в настоящее время идиллия, как литературная форма, осмеивается во всех средствах массовой информации (при том, что индустрия туризма продолжает жить этими идиллическими образами), на нее следует обращать самое пристальное внимание и изучать ее, где бы она ни выныривала. Потому что идиллия это не просто китч. Она обладает потенциальной динамикой. Политический и социально-критический потенциал подспудно присутствует в ней и способен порождать драматичные процессы. Идиллия может быть разрушена, сломана, взорвана. И тогда что-то начинает происходить. Тогда и насмешка над идиллией уже ничем не оправдана. «Готардская почта» Коллера показывает такую взорванную идиллию и позволяет догадаться о ее возможном драматизме. Идиллия, по своей сути, носит вневременной характер; однако в случае взрыва она вступает в конфликт с цивилизационным и историческим временем. И тогда дело не обходится без жертв.

Ключевой пример, показывающий драматизм взорванной идиллии, — первая сцена в шиллеровском «Вильгельме Телле». Мы находимся в красивом месте, на берегу Озера Четырех Лесных Кантонов, «напротив Швица». Возможно, в том месте, где сегодня располагается деревня Трайб. Еще прежде, чем поднимается занавес, слышен мелодичный перезвон коровьих колокольчиков. Значит, опять коровы, этот неизменный ингредиент швейцарского первозданного ландшафта. Пастух, рыбак, охотник поют о своей сельской жизни. Потом темнеет. Надвигается гроза. На озере вздымаются волны. И теперь — разрыв картины: вбегает некий человек. Он совершил убийство. За ним гонятся преследователи. Убийство внутри идиллии. У Галлера убийство — принадлежность городской жизни. Галлеровским крестьянам оно знакомо так же мало, как землепашцам Вергилия. Как когда-то первое — совершенное Каином — убийство словно скрепило печатью изгнание человечества из рая, так и теперь это кровавое деяние является радикальнейшим символом взорванной утопии у Шиллера. После упоминания убийства тотчас начинается стремительное развитие сюжета. И заканчивается эта интрига только тогда, когда двое других убийц, Телль и Паррицида, убийца добрый и убийца злой, встречаются и демонстративно расстаются навсегда. Можно сказать, что вся пьеса Шиллера стоит под знаком убийства внутри идиллии.

Национальная греза о народе, далеком от городов и живущем среди первозданной природы — свободно, мирно и разумно, — исполняет в новейшей истории Швейцарии ту же функцию, какую в Америке исполняет национальная греза о «фронтире», а в немецкой истории на протяжении долгого времени исполняла греза о едином рейхе, управляемом добрым императором. Понятие «рейх» сегодня утратило всякое значение, оно принесло людям слишком много несчастий; однако мечта об объединенной стране в разъединенной послевоенной Германии продолжала жить и в 1989 году почерпнула из старых резервов неодолимую силу. «Фронтир» в Соединенных Штатах Америки был реальностью. Мечта о едином рейхе в раздробленной Германии XIX века ориентировалась на конкретную политическую возможность. Идеология же Швейцарии всегда оставалась иллюзорной: она была, если воспользоваться кинематографическим термином, наплывом легенды об Аркадии и буколической литературной практики на совсем другую социальную и политическую реальность. Если такая идеология и в XXI веке продолжает влиять на внутреннюю и внешнюю политику Швейцарии, это показывает, какой огромной властью над коллективным бессознательным обладают подобные картины. Их можно высмеивать, ненавидеть, бороться с ними — но из голов наших соотечественников их так просто не выкинешь. Иеремия Готхельф однажды нашел для этой мысли наглядный образ. Мол, «очень наивно» верить, будто «Господь Бог держит в руке влажную тряпку и может за полчаса стереть все впечатления, которые сохранялись в сознании того или иного народа на протяжении многих веков»[26]. Специфическая для Швейцарии проблема заключается в том, что другие страны давно приняли этот ее аркадский автопортрет и с воодушевлением подтвердили его достоверность. Поскольку такая картина принадлежит к мифологическому материалу, общему для всех народов, все поверили утверждениям Галлера, захотели поверить. Ведь Галлер объявил, что архетипическая греза осуществима; более того, давно осуществлена и каждый может сам ее осмотреть. Такое осматривание позже назвали туризмом.

Что самое успешное — на мировом уровне — произведение швейцарской литературы, «Хайди», можно прочитать как пародию на поэму Галлера, вполне логично. И что два романа Иоганны Шпири о Хайди еще и сегодня вдохновляют швейцарскую индустрию туризма, тоже прекрасно вписывается в общую картину. В то время как монументальная фигура Вильгельма Телля постоянно подвергается эрозии и только в периоды национальных кризисов каждый раз снова подновляется, Хайди (я бы сказал: удручающим образом) свидетельствует о живучести швейцарской идиллии. Может быть, так происходит потому, что сочиненная Шпири сентиментальная история прибавляет к основополагающей оппозиции между изолированным горным миром и бездушными большими городами дополнительные эзотерические элементы. Девочка-инвалид из города, попав в Альпы, за короткое время исцеляется. Случившееся с нею несомненное чудо — подобное евангельскому «встань, возьми постель твою и ходи» (Иоанн 5:8) — соответствует религиозному аспекту грезы об истоках Швейцарии. У Галлера мы этого аспекта не найдем. Однако, как показал Томас Майссен[27], такого рода религиозные фантазии были распространены еще в XVI веке, а в патриотических песнях XIX века присутствуют очень часто, находя выражение главным образом в мысли, что Бог лично подарил швейцарцам горы, чтобы защитить их от врагов. «Вал Господень», так называются горы в старых гимнах страны, хотя Швейцария никогда не располагалась внутри горного кольца и уж скорее лежит, совершенно беззащитная, вокруг гор. По иронии судьбы дискурс о будто бы неприступной защитной горной стене по-настоящему начал разворачиваться уже после того, как в наполеоновскую эпоху войска европейских держав — французские, русские, австрийские — вторглись в Швейцарию, оккупировали ее и превратили в одно-единственное, хоть и сложно структурированное, поле сражения.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*