Иван Уханов - Каменный пояс, 1974
Но даже при таком ведении следствия отрицать того, что крестьяне подвергались истязаниям, было нельзя. Селезнева наказали… Какую же кару придумала следственная комиссия этому потерявшему человеческий облик зверю? Селезнев был посажен на неделю под караул на хлеб и воду, а затем с него взяли подписку, что «впредь таких наглых ругательств» он крестьянам чинить не будет.
Труды „Колумба Южного Урала“Огромное значение для истории Южного Урала имеют работы Петра Ивановича Рычкова, современника М. В. Ломоносова, первого члена-корреспондента Российской Академии наук. Едва ли хоть один из серьезных исследователей истории Урала обходился без ссылок на его труды. Рычков посвятил Южному Уралу сорок лет своей жизни. Ему довелось работать под руководством и покровительством лучших учеников Практической школы Петра I — И. К. Кириллова, В. Н. Татищева, В. А. Урусова, И. И. Неплюева.
Из многочисленных работ П. И. Рычкова особенно значительны «История Оренбургская» и «Топография Оренбургской губернии». Оба сочинения были опубликованы в первом русском журнале «Ежемесячные сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие». «История…» — в 1759 году, а «Топография…» — в 1762 году. Последняя работа была издана, кроме того, и отдельно в том же году.
В трудах П. И. Рычкова содержатся ценнейшие сведения о крае, который был в то время землей, неизвестной не только широким кругам общества, но и правительству. Не зря П. И. Рычкова называют «Колумбом Южного Урала». Выход в свет «Топографии Оренбургской губернии» было для своего времени крупным событием и в литературной, и в общественной жизни России. Редактор и рецензент первой части «Топографии…» — М. В. Ломоносов. Он похвально отозвался о книге и рекомендовал ее к напечатанию. На работы П. И. Рычкова обратили внимание и европейские ученые. Шлецер, профессор Геттингенского университета, сделал ряд подробных извлечений из «Топографии…» и опубликовал их на немецком языке. Затем до 1772 года «Топография…» еще дважды переводилась на немецкий язык. Сделал попытку перевести эту работу и академик Паллас.
Еще в середине прошлого столетия «Топография Оренбургской губернии» стала библиографической редкостью. В 1887 году эта работа была переиздана Оренбургским отделом русского географического общества.
В фонде Челябинской областной публичной библиотеки имеется только переиздание «Топографии…», но зато здесь хранится первая журнальная публикация «Истории Оренбургской», которая считается еще большей редкостью, чем «Топография…». Челябинские краеведы и любители старины имеют возможность познакомиться с полным текстом этого сочинения по первой его публикации 1759 года.
ВКЛЕЙКИ
Заседает штаб строительства Оренбургского газзавода. Фото Э. Эттингера.
Оренбургский газзавод. Фото Н. Кузнецова.
Твой дом — Земля! Фото Н. Кузнецова
Богата талантами земля Оренбургская. Фото Н. Кузнецова
А. Туманов. Иллюстрации к книге стихов Л. Татьяничевой „Лирика“.
В. Бубнов. „Рыбаки на оз. Тургояк“. Линогравюра (г. Челябинск).
Н. Черкасов. „Доменный цех“. Линогравюра (г. Челябинск).
Фото О. Пучкова
УРАЛЬСКИЕ ПОСЛОВИЦЫ, ПОГОВОРКИ
ЗАПИСЬ ИВАНА ЗАЙЦЕВА
Жить на Урале — ни тоски, ни печали.
Говорят, Урал холодный, не верьте, он рыцарь благородный.
Горы металла — шлем с Урала.
Прочный металл варит Урал.
В работу влюбишься, в жизни не заблудишься.
От плавки не прячь глаза, посадишь козла.
Кто сигает от работы с места на место, тот не из нашего теста.
Кто на работу шагать упирается, пусть по добру от нас убирается.
Нам такой не нужен, кто с мартеном не дружен.
Если нет живинки в деле, не достигнешь цели.
Уральская сталь крепка, она славится века.
Многословье — не в зачет, честно трудишься — почет.
Без труда нет отдыха.
Честь колхоза — колхозника честь.
Кузнец ковал детали, а выковал медали.
Золотым рукам — громкая слава.
Без друга жить — всю жизнь тужить.
Нет друга — ищи, нашел — береги.
Не все знакомые — верные друзья.
Без мучения нет ученья, как помучишься — всему научишься.
На ошибках учись, но вновь их не повторяй.
Какая голова, такие и слова.
Гармонь не огонь, а душу греет.
Незваный гость, как в горле кость.
Иной гость, как гвоздь, как засядет за стол — хоть клещами его тащи.
Злая жена — в доме пожар.
Чем умнее жена, тем дружнее семья.
Вырастут детки, достигнут сметки.
Ладушки, ладушки, одолели чадушки.
Баской да чужой, кривой да родной.
Пьяница Филипп к барже прилип.
Пьяница в народе, как белена в огороде.
Встретился с водкой, прощайся с умом.
Доброе дело — говорить правду смело.
На правду не сердись — сними шапку да поклонись.
САТИРА И ЮМОР
Игорь Тарабукин
ЮБИЛЕЙНОЕ
Стихотворение
Нет, обходятся не даром
Юбилеи юбилярам.
Покорпи-ка столько лет
За какой-нибудь банкет!
Хоть романы и убоги,
А попробуй — настрочи!
На издательском пороге
Христа ради поторчи,
Чтоб когда-нибудь сказали,
Перерыв стопу газет:
«Что-то вроде издавали…
Был такой… а может — нет…»
Но сейчас, в день юбилея,
Все на свете — трын-трава!
Юбиляр от счастья млеет,
Ходит кругом голова:
Столько всяческих похвал
От рожденья не слыхал.
Нынче даже рецензенты
Расточают комплименты
Между рюмками хмельного,
В ожиданье поросят
Для сравненья Льва Толстого
И того не пощадят.
Правда, скажут: — Классик… Крыша!
Но идейно наш повыше!..
С перехлестами, понятно,
О заслугах речь ведут…
Но ведь если врут приятно,
Так и что с того, что врут!?
Хорошо, когда елеем
Мажут разные места.
Скипидар, конечно, злее —
Консистенция не та!
Но сегодня юбиляру
Не страдать от скипидара.
Пусть на время, хоть на часик,
Он сегодня тоже классик!
Вот когда пройдет веселье,
Тут уж критик ретивой
После праздничка с похмелья
Отквитает все с лихвой!
Позабудет, с кем сидел,
Как хвалил и сколько съел…
Ну и шут с ним! Верно, братцы?
Движет критикой не месть.
Надо ж критику питаться,
Критик тоже хочет есть!
Поругают, пожурят…
Но не все ж года подряд!
У любого, без сомненья,
Сколько минусов ни клей,
Будет день отдохновенья —
Персональный юбилей!
Михаил Аношкин
ИСТОРИИ, РАССКАЗАННЫЕ ИВАНОМ БЕГУНЧИКОМ, КЫШТЫМСКИМ СТАРОЖИЛОМ
Погоди, погоди, а ты разве не знаешь? А говоришь — кыштымский. Мало ли что давно здесь не живешь. Меня еще и до войны каждый пацан знал. Я же Ваня Бегунчик. Не старею. Это ты, братишка, верно подметил. Меня со старшим сыном путают, с Семкой. Намедни бабка Савуниха спрашивает: «Ванька ты али Семка?» Ванька, Ванька, талдычу, протри глаза свои. А она головой качает: «Ох-хо-хо, смутность несусветная — сына от отца не отличу». Я на Сугомакскую гору могу запросто забежать и оттудова кубарем скатиться. И хоть бы хны! Вон Андрюшка Мыларщиков, одногодок мой, вместе кашу хлебали в армии, до войны еще. Какой охотник был! Ммм! Бывало, шастает по лесу, а сам с ног до головы белками обвешан, ну прямо только нос торчит да дуло берданы. Везло мужику. Теперь не то чтобы в лес, а в огород-то без внучонка дошаркать не может. Одряхлел. А я, братишша, по осени за зайцем ходил, с Пустобрехом своим. Вот кобелина. Здоровый, а глупый. Вылупит гляделки да хвостом пыль заметает. Ищи, науськиваю, ищи, кому говорю! Он, правда, крутнулся разок возле моих ног, хвост трубой и в соснячок. Я бердану наизготовку, крадусь следом. Думаю, выскочит косой, я его тут и припечатаю из обоих стволов.
