Николай Добролюбов - Путешествие на Амур
Таким образом, и принудительные переселения были очень слабы и только расстроивали экономию тех мест, откуда выселялся народ. У казаков, которых стали переселять по жребию, первым следствием этого была небрежность обработки своей земли и весьма естественное старание заблаговременно сократить свое хозяйство. А между тем новым переселенцам есть было нечего. В 1857 году хотели переселить на Амур целую пешую казачью бригаду; 500 семейств было переселено; но затем переселение вдруг остановилось, по уверению корреспондента «С.-Петербургских ведомостей», – вследствие неопределенности наших отношений к Китаю. Но переселение началось раньше, чем получено известие о заключении Айгунского трактата; когда же отношения были более неопределенны, – до трактата или после его?.. Настоящая причина остановки переселения 3500 семейств, уже определенных жребием и расстроивших свое хозяйство, заключалась в том, что хлеба не было; оттого и объявили, чтобы шли только те, кто может идти на своем содержании, а прочие могут оставаться. Но это объявлено было уже в августе, когда здесь только доканчивают сено и убирают хлеб; под пар землю парят и поднимают залежи к следующему году гораздо ранее летом, и естественно, что все, назначенные жребием к переселению, ничего этого не делали… В августе поправляться было уже несколько поздно…
Участь переселенцев вообще была незавидна. Несмотря на уверения г. Романова, что «страну успели и умели обеспечить продовольствием, как это было всегда, а служащих в ней – теплым и удобным помещением», – оказывается, что и продовольствие и помещения были в положении весьма печальном. Смертность была очень велика: много казаков погибло на сплавке 1857 года, много других – при приготовлении к ней, когда, по неимению хоть бы временной казармы при амурских магазинах, на Ингоде люди жили в землянках, и больные не вмещались в занимаемых под лазареты домах. Хотя все отряды едва ли доходили до 500 человек, число больных доходило до 100, а смертность в месяц – до 15 человек («Морской сборник», № 7, стр. 52). Относительно помещений для поселенцев г. Завалишин решительно не согласен с отрадными известиями, которые сообщались в газетах. Писали, что в Благовещенске строится церковь, построено несколько десятков домов; г. Завалишин уверяет, что церковь не строится, а разве только что, может быть, заложена; дома же, в сущности, – не что иное, как «мазанки в один плетень, поздно обмазанные и потому зимою сырые и холодные, – отчего болезни и их последствия». Писали, что на Амуре станицы строятся; г. Завалишин говорит, что действительно строятся, но уже и переносятся на другие места, не успев отстроиться; планы, судя по рисунку, – однообразны и неудобны («Морской сборник», №№ 5 и 7). Вообще хозяйственные распоряжения в том крае характеризуются, между прочим, следующими эпизодами, рассказанными г. Завалишиным:
Мы остановились на причинах расстройства хозяйства, особенно у казаков. Первое отягощение составили штабные постройки. Прежние казаки имели значительный капитал, который преимущественно и поглощен постройками. Их предназначено было окончить в три года, и аргумент, который тогда приводили в причину такой поспешности, так странен, что не знаешь, что и думать. Чтобы понять, во что обошлась действительная стоимость этих построек, достаточно сказать, что чиновник особых поручений при мне докладывал, что за бревно, за которое казна платила 15 коп., давали в некоторых местах по нескольку пудов хлеба, стоявшего тогда в дорогой цене; в других – возили бревно по нескольку десятков верст, и оно обходилось по 1 руб. 50 коп. сер. и дороже; к тому же все переделки, неизбежные при торопливом, ошибочном и неискусном ведении работ, разумеется, не входили в смету.
Несмотря на такую торопливость и такие убытки казакам, постройки эти не достигли вполне цели (так, например, в госпитале 2-й бригады нельзя было держать зимою больных) и оставлены недоконченными; следовательно, оказались не так необходимыми, как говорили, по меньшей мере – не так к спеху. Ныне одни из них, как штаб 4-го батальона и госпиталь 1-й бригады, истреблены огнем; другие, как 12-го батальона, сплавлены на Амур, чтобы извлечь из них какую-нибудь пользу; предполагалось сделать то же и со всеми зданиями штаба 2-й бригады («Морской сборник», № 7, стр. 64).
Остается рассмотреть обычные жалобы на недостатки будто бы средств. Но если рассмотреть все средства – и гласные и негласные, – то окажется, что средства были огромные. Путь реквизиций, раскладок, нарядов, произвольных цен за продукты и работу – такой скользкий и покатистый путь, что раз вступившему на него уже нет возврата, и движение будет все ускоряться на пути к пропасти. Г-н министр внутренних дел говорит, что эти средства не только разорительны для народа, но и невыгодны для казны; но кто сам не следит за действительными случаями, тот и вообразить себе не может, во что обращается это, по-видимому легкое для начальства, распоряжение средствами в последних инстанциях. Каково бывает конечное употребление таких легко добытых средств, приведем два примера, лично нами проверенных. При провозе пороха нарядом (это еще за прогоны) здесь, в месте главного начальства, собирали подводы для одного транспорта по шести дней сряду, после определенного дня, не считая запрещения отлучаться из селения до того времени. Само собою разумеется, что прогоны, платимые за несколько часов проезда, не могли окупать потери нескольких дней. И потом этот порох, стоивший казне – по расценке того, что она платила, – с лишком по двадцати рублей пуд, вдруг утопили, еще до отправления, в Шилкинском заводе, в количестве до двух тысяч пудов. Другое обстоятельство: когда добудут материал, работу, провоз далеко ниже действительной их стоимости, – говорят, что обошлось дешево, и потому из остаточных сумм дают награды людям, которым уже никак нельзя пожаловаться на скудость содержания. Я бы почел это за клевету, если бы лично не слышал о том от самих получавших подобное награждение («Вестник промышленности», № 10, стр. 77).
Вследствие всех фактов и соображений, представленных г. Завалишиным, являются следующие выводы о наших прогрессах на Амуре:
1) Правильного сообщения по Амуру нет еще ни летом, ни зимою, и для железной дороги нет никаких условий.
2) Торговли в настоящем смысле нет – ни русской, ни иностранной; приход иностранных судов ничтожен.
3) Добровольного движения для заселения Амура нет.
4) Средства были, и средства огромные; но растрачены не так, как следовало, вследствие чего до сих пор Россия должна была тратиться для Амура, а не Амур приносил пользу России.
А окончательный вывод из всего этого – прямо противоположен выводам, сделанным г. Романовым в «Русском вестнике». Г-н Романов говорит: «Край развернется быстро, если будет идти вперед так же, как идет в настоящее время». Г-н Завалишин утверждает, напротив: «Край может развернуться только при условии – если переменят путь, по которому до сих пор шли; иначе эта быстрота только пособит быстрее скатиться в пропасть» («Вестник промышленности», стр. 83).
Таковы два противоположные воззрения на существующее значение наших поселений на Амуре и наших действий в этом крае. Мы представляем их читателям не с тем, чтобы бросить тень на самое приобретение Амура. Вовсе нет: приобретение останется приобретением и будет иметь свою историческую цену. Но всякий согласится, что главное дело не в самых землях, а в том, чтобы ими воспользоваться. И в этом-то отношении важно всякое указание сделанных ошибок, всякое добросовестное разрушение несбыточных надежд и преувеличенных восторгов… Может быть, сам г. Завалишин ошибается в некоторых случаях и даже иногда преувеличивает дело; но нам кажется, что в вопросах подобного рода, как вопрос о заселении и значении Амура, гораздо лучше преувеличенная осторожность, нежели преувеличенная доверчивость. Притом для людей, знакомых с общим порядком дел в нашем любезном отечестве, – не может быть ничего особенно странного и непонятного в рассказах г. Завалишина. Очень нередко мы видим, как частные корыстные расчеты, небрежность, невежество или недобросовестность обращают в ничто и даже делают вредными самые полезные начинания. В прошлом месяце мы говорили о том, что производила в течение многих лет неудовлетворительная администрация на Кавказе.{7} Теперь нам представился случай заговорить об Амуре, и тут мы нашли печатно оглашенные сведения о разных распоряжениях низшей администрации, вредных для развития края… Как и чем это поправить и когда это может быть поправлено, – мы не можем ничего сказать. Заметим только, что мы вовсе не хотим обвинять отдельные лица и сваливать все на их личные недостатки; это было бы с нашей стороны очень опрометчиво. Мы очень хорошо понимаем, что где тот или другой недостаток восходит на степень общего явления, там нужно искать причин его уже не в свойствах того или другого лица, а гораздо глубже – в самом общественном порядке…
