Сьюзен Сонтаг - Против интерпретации и другие эссе
[1965]
Пер. Бориса Дубина
«Пламенеющие создания» Джека Смита
Крупные планы обмякших пенисов и подпрыгивающих грудей, кадры мастурбации и орального секса, которыми изобилуют «Пламенеющие создания» Джека Смита, вызывают сожаление лишь тем, что обсуждать этот замечательный фильм становится крайне сложно – его приходится защищать. Но, защищая его или просто обсуждая, мне не хотелось бы принижать скандальность этой ленты или ее способность шокировать. Смотрите сами: в «Пламенеющих созданиях» пара женщин и куда более многочисленные мужчины, в большинстве своем одетые в цветистые женские наряды из магазинов подержанного платья, резвятся, красуются и позируют, танцуют друг с другом, разыгрывают мизансцены чувственности, сексуальной одержимости, увлеченности и вампирической кровожадности под аккомпанемент звуковой дорожки, составленной из известных номеров латин-попа («Сибоней», «Амапола»), рок-н-ролла, царапающих звуков скрипки, музыки корриды, китайской песни, текста совершенно безумной рекламы новой марки «губной помады в форме сердца», достоинства которой на экране демонстрирует группа мужчин – кто-то из них пере одет в женщин, кто-то нет, – и хора пронзительных визгов и криков, сопровождающих групповое изнасилование полногрудой молодой женщины, счастливой развязкой которого становится экстатическая оргия. «Пламенеющие создания», конечно же, скандальны – в этом весь замысел фильма (о чем говорит хотя бы его название).
При всем этом «Пламенеющие создания» нельзя назвать порнографией, если определять ее как открытое намерение и способность провоцировать сексуальное возбуждение. Изображения наготы и самых разнообразных чувственных объятий (с примечательным отсутствием откровенного траха) здесь далеки от похоти – для этого они одновременно слишком пафосны и слишком изобретательны. Образы секса у Смита не сентиментальны и не развратны, а, скорее, то по-детски невинны, то по-взрослому остроумны.
Враждебность полиции по отношению к «Пламенеющим созданиям» понять легко. За право на жизнь фильму Смита, увы, придется бороться в судах. А вот безразличие, брезгливость и открытое неприятие фильма, исходящие почти от каждого представителя сложившегося интеллектуального и артистического сообщества, как раз весьма досадны. Немногочисленные сторонники ленты отыщутся лишь в узком кружке кинематографистов, поэтов и молодых обитателей Гринич-Виллиджа. «Пламенеющие создания» еще не вышли за рамки культового объекта, предмета гордости группы Нового Американского Кино, рупором которой стал журнал Film Culture. Следует поблагодарить Йонаса Мекаса, который практически в одиночку, с редким упорством, а подчас и героизмом, сделал все для того, чтобы познакомить нас с фильмом Смита и рядом других новых работ. Вместе с тем приходится признать, что декларации Мекаса и когорты его соратников режут слух, а порой и попросту отпугивают. Его попытка представить серию снятых в последнее время фильмов, и «Пламенеющие создания» в их числе, как радикально новую отправную точку в истории кино совершенно абсурдна. Такая категоричность способна лишь навредить Смиту, без нужды усложняя определение истинных достоинств «Пламенеющих созданий». На самом деле фильм Смита – это пусть и не выдающаяся, но ценная работа в русле весьма специфической традиции: лирического шок-кинематографа. К ней можно причислить «Андалузского пса» и «Золотой век» Бунюэля, фрагменты дебютного фильма Эйзенштейна «Стачка», «Уродцев» Тода Браунинга, «Безумных господ» Жана Руша, «Кровь животных» Франжю, «Лабиринт» Леницы, ленты Кеннета Энгера («Фейерверки», «Восход Скорпиона») и «Новициат» Ноэля Бёрча.
Старшее поколение американского киноавангарда (Майя Дерен, Джеймс Бротон, Кеннет Энгер) снимало короткометражки, отмеченные поиском технического совершенства. Цвет, работа оператора и игра актеров, синхронизация звука и изображения выдержаны у них настолько профессионально, насколько это возможно при их мизерных бюджетах. Приметой же одной из двух нынешних школ авангарда в американском кино (Джек Смит, Рон Райс и др., но не Грегори Макропулос или Стэн Брэкидж) является намеренная техническая необработанность. Новые фильмы – как достойные, так и невзрачные, скучные работы – демонстрируют досадное безразличие ко всем аспектам техники, старательную примитивность. Это очень современный – и очень американский – стиль. Нигде в мире застарелое клише европейского романтизма – противостояние холодного губительного ума и ничем не скованной души – не оказалось столь живучим, как в Америке. Здесь наиболее прочна вера в то, что техническая искусность и аккуратность мешают спонтанности, истинности, непосредственности. Этой убежденностью дышит большинство распространенных сейчас в авангардном искусстве технических приемов (ведь техника вам нужна даже для противостояния технике). В музыке это алеаторика – как в исполнении, так и в композиции, новые источники звука и новые способы калечить старые инструменты; в живописи и скульптуре – тяготение к неустойчивым или «найденным» материалам и замена объекта одноразовым (создаваемым по конкретному случаю) окружением или хеппенингами. «Пламенеющие создания» по-своему иллюстрируют этот снобизм по отношению к связности и технической отточенности произведения искусства. В них, разумеется, нет никакой истории или развития сюжета, и семь (насколько я могла сосчитать) четко вычленяемых эпизодов фильма не связаны никакой определенной последовательностью. Порой кажется, что та или иная бобина негатива сознательно передержана. Нет и уверенности, что продолжительность каждого эпизода должна быть именно такой, а не короче или длиннее. Кадрированы сцены тоже весьма произвольно: головы порой обрезаны, а на полях иногда появляются посторонние фигуры. Съемка по большей части ведется в ручном режиме, и изображение часто дрожит (что выглядит особенно эффектно – несомненно, сознательно – в сцене оргии).
Однако в отличие от многих других недавних андеграундных фильмов, такое дилетантство в «Пламенеющих созданиях» не раздражает. Дело в том, что Смит – режиссер визуально чрезвычайно щедрый: практически в любой момент на экране буквально разбегаются глаза. Более того, его «картинку» отличают удивительные энергия и красота, даже когда действенность по-настоящему сильных изображений ослаблена кадрами непродуманными (их могла бы улучшить предварительная работа продюсера). Сегодня безразличие к технике часто сопровождается скудостью; современный бунт против расчетливости в искусстве нередко принимает форму эстетического аскетизма. (Такая аскеза отличает, например, работы большинства абстрактных экспрессионистов.) «Пламенеющие создания», однако, вышли из другой эстетики: они до предела наполнены визуальным материалом. Здесь нет идей, символов, комментариев или критики чего бы то ни было. Фильм Смита – чистый пир чувств, прямая противоположность «литературному» кино (каковыми были многие работы французского авангарда). Наслаждение, которое испытываешь от просмотра «Пламенеющих созданий», кроется не в понимании или способности истолковать то, что видишь на экране, а в непосредственности, силе и обилии самих изображений. В отличие от большинства произведений серьезного современного искусства, здесь речь не идет о расстройствах сознания или личностных тупиках. Поэтому примитивная техника Смита становится редким по красоте подспорьем воплощенному в «Пламенеющих созданиях» мироощущению, которое не просто отвергает идеи, но выходит за пределы отрицания как такового.
«Пламенеющие создания» и есть такое редкое произведение искусства: главное в нем – веселье и простодушие. Оговоримся, эти радость и невинность складываются из тем, которые по общепринятым нормам считаются извращенными, декадентскими или уж по крайней мере до предела театральными и неестественными. Но именно в этом, на мой взгляд, залог красоты и современности фильма. «Пламенеющие создания» – очаровательный пример тенденции, обозначаемой сейчас в одном из видов искусства легкомысленным термином «поп-арт». Фильм Смита отличает шалопайство, произвольность и раскованность поп-арта. Мы найдем в нем и веселье поп-арта, его бесхитростность, пьянящую свободу от морализаторства. Одно из главных достоинств поп-арта – его способность пробить брешь в давнем императиве, согласно которому художник обязан занимать позицию по отношению к своей теме. (Само собой, я не спорю с тем, что существуют вещи, по отношению к которым занимать определенную позицию просто необходимо. Идеальным примером произведения, пытающегося с такими вещами разобраться, является пьеса Рольфа Хоххута «Наместник». Я всего лишь хочу сказать, что некоторые аспекты жизни, и сексуальное наслаждение прежде всего, формулирования какой-либо позиции совершенно не требуют.) Лучшие произведения из тех, что обычно относят к поп-арту, как раз заставляют нас отказаться от старой привычки одобрять или осуждать предмет искусства – или, если шире, впечатления жизни. (Именно поэтому отметать поп-арт, считая его симптомом нового конформизма, преклонением перед артефактами массовой цивилизации, попросту глупо.) Поп-арт открывает чудесные и незнакомые доселе сочетания оценок, которые раньше показались бы антагонистичными. «Пламенеющие создания» тем самым могут быть одновременно блистательным шаржем на тему секса – и полным лиризма воспеванием эротического влечения. Фильм полон противоречий и на чисто зрительном уровне. Чрезвычайно продуманные визуальные эффекты (кружевная текстура, осыпающиеся лепестки, картины) вписаны в хаотичные, откровенно импровизированные сцены, где тела – то пышные и несомненно женские, то костлявые и волосатые – падают замертво, сплетаются в танце или любовном объятии.
