Владимир Бушин - Живые и мертвые классики
А как он не раз грозил родине: «Будет на вас Трумэн с атомной бомбой! Будет!..»
И с каким сочувствием рассказал он в своем «Круге» о предателе Володине, который в духе помянутой выше молитвы об укреплении Запада выдал наших разведчиков в Америке, занимавшихся проблемой атомной бомбы.
А ведь недавно ваш живой классик написал сценарий для фильма по этому сочинению, его показали по телевидению и вы, мадам, на обсуждении фильма пылко защищали образ гнусного предателя любимой вами с мужем России. Значит, вы оба и в старости как стояли, так и стоите в одном ряду с этим Володиным.
После процедуры в Георгиевском зале президент собственной персоной припожаловал в Ягодное, чтобы лично поздравить совесть русского народа и пожать его, увы, слабеющую длань. Мне хотелось плакать…
Тем более что помнилось, как за несколько дней до этого Н.Д.Светлова сама вручала премии супруга, произнесла при этом столь же возвышенную речь о трудах и днях, но в ответных выступлениях новых лауреатов-филологов меня кое-что сильно озадачило и даже огорчило.
Так, Сергей Бочаров, услышав по телевидению нечто весьма отрадное, заявил: «Если мы такое слышим, то что-то ведь изменилось?» Какое трогательное простодушие в человеке, которому за семьдесят! Мы то и дело слышим, что происходит необыкновенное и повсеместное духовно-нравственное возрождение страны. А что реально изменилось? Реально происходит деградация народа: бедность миллионов, небывалый разгул наркомании, порнографии, проституции, мракобесия, многотысячные убийства, самоубийства, пожары и наводнения, катастрофы самолетов и поездов, — вы обо всем этом не знаете? А для просвещения в этом вопросе не обязательно читать «Завтра», все можно видеть по телевизору, слышать по радио. Вот на днях Федеральная служба статистики сообщила: в первом квартале нынешнего года, т. е. за 120 дней умерло 706 тысяч наших соотечественников (сколько среди них филологов, не указано), а родилось — 488 тысяч (СР.23 июня). Надеюсь, вы понимаете, что будет означать разность, если из первого числа вычесть второе.
Странно было слышать и о том, что из любви к филологии «Александр Исаевич Солженицын единственный раз обратился к верховной власти». Да с чего вы взяли, что единственный? Он всю жизнь обращался к властям самых разных уровней, вплоть до высшего, как и к отдельным людям, в том числе к самым высокопоставленным. Например, обратился к Юрию Завадскому, чтобы он взял его в театр «Моссовета». Не взял: актерский талант есть, но больно голос противный. Как рассказывала его первая жена, обратился он в юности к знакомому врачу А.Ежерец с просьбой дать справку о негодности к военной службе. Дал. И она ему отчасти помогла. Будучи хоть и поздно все-таки мобилизован, попросился направить его не на фронт, а «в артиллерию», говорит, на самом деле — в артиллерийское училище. Направили. В мае 1943 года оказавшись на фронте, попросил командование доставить ему из Ростова жену, не могу, дескать, без нее врага бить. Доставили. Прямо в персональный блиндаж. Когда за содействие в военное время фашистской пропаганде по подрыву авторитета командования Красной Армии, офицера Солженицына посадили, он вскоре обратился к генеральному прокурору Руденко с просьбой пересмотреть его дело. Отказали. Еще раз обратился. Опять отказали. Отбывая срок, он обращался к родственникам слать ему посылки. Слали. Притом регулярно и даже — шоколад «Золотой ярлык». Выйдя на свободу, обратился с просьбой к бывшей жене, у которой была уже другая семья, выгнать нового мужа с двумя его детьми и снова принять его (с пропиской). Выгнала дуреха, приняла, прописала, чтобы потом на пороге старости он ее бросил. Сочинив первую повесть, обратился к своему другу Льву Копелеву с просьбой устроить так, чтобы рукопись попала прямо в руки главного редактора «Нового мира» Александра Твардовского. Устроил, попала. Когда повесть готовилась к изданию отдельной книгой, попросил фотографа снять его так, чтобы на лице была видна Weltschmerz (мировая скорбь). Снял, Schmerz так и вопиет. Сочинив «Архипелаг ГУЛАГ», обратился к нынешней жене с просьбой пройтись карандашом, что-то поправить. Но тут случилось нечто загадочное. То ли изначально от самого автора, то ли после редактирования неряшливо образованным человеком в рукописи оказалось невообразимое количество невероятной экзотики — орфографической, географической, исторической, психологической, политической… Какая еще бывает? В таком виде книга и вышла во Франции в антисоветском издательстве YMKA-PRESS, которое возглавлял ученый дядя Струве (их, Струвей, много. Этот, кажется, Никита), за что и получил Государственную премию России — за то, что выставил живого классика на позорище. Экзотический облик сочинения и породил слухи, что к нему приложили руку филологи из ЦРУ. А кроме того, Солженицын писал еще письма Хрущеву через его помощника Лебедева, Суслову, Микояну, Косыгину, маршалу Жукову, Андропову, Щелокову… Но мало ему — каждому по отдельности, взбодрил еще и всем вместе — «Письмо вождям Советского Союза». И так всю жизнь — сплошные письма с просьбами, предложениями и требованиями… Только что Николаю Второму не писал. А вы — «единственный раз»! Биографию своего благодетеля, Сергей Георгиевич, надо знать.
Удивительно было услышать от вас и это: «Я начинал как филолог полвека назад, в эпоху, которую можно, пожалуй, назвать антифилологической». Что, филология была под запретом? Филологам не платили зарплату, как ныне многим? Странно. Я по мере сил и сам занимался в ту пору не чем иным, как филологической работой и никакого «анти» не чувствовал. Да и вы в конце выступления назвали ту пору «временем интенсивной филологической жизни и работы нескольких великих филологов, имена которых известны всем». Ну, нет, не всем. Едва ли, например, Наталья Дмитриевна слышала даже об академике Виноградове или о Борисе Ивановиче Бурсове. Едва ли…
Но еще больше огорчил меня второй лауреат-филолог — Андрей Анатольевич Зализняк. С одной стороны, конечно, порадовало его гневное изобличение «лжецов и конъюнктурщиков, которые так долго навязывали нам свои заказные теории». Но, с другой, — кто именно эти лжецы, и что заставляло вас «так долго» принимать их какие-то «заказные теории», а теперь стенать в образе жертвы кем-то заказанных на вашу голову теорий?
Удивительно было также прочитать, что ученый филолог огорчен «второсортностью» нашей лингвистической науки, поскольку она «за столько времени не может поставить обоснованный диагноз лежащему перед нами тексту». Имеется в виду «Слово о полку Игореве». (Оказывается, его теперь обозначают СПИ. Значит, «Война и мир» — ВИМ, «Тихий Дон» — ТД и т. д.) Неужели ученому человеку неизвестно, что, например, в «первосортной» английской филологии до сих пор бьются над «диагнозом» пьес Шекспира? А уж чего наглядней — теорема Ферма! Автор сформулировал ее в 1621 году, но решил ее только лет пятнадцать тому назад первосортный английский математик Э.Уайлс. Правда, совсем недавно своим путем решил теорему и представитель второсортной русской науки Геннадий Максимович Соколов, профессор из Йошкар-Олы.
Позволю себе и такой пример. У нас лет сто твердили, что гнусный стишок «Прощай, немытая Россия… Быть может, за хребтом Кавказа укроюсь…» написал Лермонтов, однако автор этих строк решительно отверг такой «диагноз» («Кубань» № 10 89 и 5 91, 9 91, а также «Слово» № 10 89). Но ведь сто лет! Мой новый «диагноз», правда, без упоминания о моей дважды опубликованной работе, поддержал в «Литературной газете»(№ 38–39 04) известный филолог Н.Н.Скатов, тогда директор Пушкинского дома, а ныне — тоже почитатель и защитник антисоветчика № 1.
В связи с этим нельзя пройти мимо признания лауреата о том, что, дескать, «во мне есть некоторый патриотизм, но, скорее всего такого рода, который тем, кто много говорит о патриотизме, не очень понравится». К чему и тут умолчания? Кто имеется в виду? Вот Солженицын, Путин, Швыдкой последнее время много говорят о патриотизме. Что, им не понравится? И потом, скажите прямо, сколько в вас унций патриотизма.
Дальше: «Если книга по такому горячему вопросу, как происхождение «Слова о полку Игореве», пишется из патриотических побуждений, то ее выводы на настоящих весах уже по одной этой(!) причине весят меньше, чем хотелось бы». По одной этой… Значит, для вас патриотизм всегда нечто подозрительное и недоброкачественное. Но есть люди, которые всю жизнь и почти всегда работают, прежде всего, из патриотических побуждений. Из каких побуждений Пушкин написал «Клеветникам России» или «Полтаву»? А советские труженики — делали все, чтобы наша страна стала сверхдержавой? А Шостакович — написал Седьмую симфонию?.. Признаюсь, что и я обратился к помянутому стишку из патриотических побуждений: горько было, что такую мерзость будто бы написал великий русский поэт. Если желаете, взвесьте мою работу на ваших «настоящих весах».
