Джордж Локхард - Наша фантастика № 2, 2001
Он мчался в невидимых облаках, пронзая плоть небес собой, словно копьем. Его окружал ледяной холод непостижимой высоты, тьма боялась своего сына, расступаясь перед огнем его глаз. Мертвую тишину нарушал только стон умирающего воздуха, который сминали, закручивали в вихри и рвали на части могучие крылья.
Он сверкал серебряным светом, словно протянувшаяся в небо лунная дорожка. Самое красивое существо из всех возможных и невозможных, дракон был великолепен, когда мчался в тишине ночного неба, заставляя луну стыдиться своего несовершенства. Сверкающие стальные рога со свистом рассекали ткань неба, соперничая в остроте с ланцетом хирурга. Могучий хвост довершал операцию, сшивая края небесной раны гребнем стальных игл, похожих на столь любимые драконом горные пики. Его бриллиантовые крылья отливали неземным сиянием, изумительная красота гармонировала с грозным обликом хищника. Пылающие рубиновые глаза словно рассказывали встречным об имени своего хозяина, но встречных быть не могло. Огромный дракон парил в небесах один.
Он мчался на юго-восток уже много дней. И хотя спешить ему было некуда — ведь их всех ждала впереди вечность, — дракон летел быстро. Этого требовал его темперамент, дракон был рабом своих эмоций.
Ветры в ночном небе уступали ему дорогу, звезды провожали своего повелителя восхищенным звоном. Отблески луны на крыльях пели о его мощи, воздух возносился ввысь, согретый яростным пламенем глаз. Дракон повелевал небом.
Впереди вставали грозные кряжи скал, словно бросавшие вызов неистовству сына неба. Они не знали, что их владыка, ветер, — всего лишь раб для дракона. Он смеялся над наивностью гор, проносясь над ними лунной молнией, нарушая вечный покой древних ущелий биением горячей молодой крови. Дракон был молод, хотя и не знал этого.
Перед ним встал во весь рост Властелин Гор — самая высокая скала в мире, могучий пик, покрытый снегом. Смерчи завывали вокруг его отвесных склонов, ни одна птица никогда не осмеливалась бросить вызов непобедимому воину. Дракон рассмеялся:
— Я повелитель неба!
Он взмыл над тучами и впервые за много дней полета замер, распластав бриллиантовые крылья.
На небольшом плато, под самыми тучами, ютился небольшой домик, в окнах которого тускло горел свет. От дверей к скале спускалась оледеневшая лестница, а рядом с домом примостился маленький сарай.
Дракон ощутил запах добычи, он был голоден.
Снег с шипением испустил дух, коснувшись разгоряченной чешуи. Сложив крылья, хозяин ветра одним грациозным движением приблизился к домику. Ему пришлось склонить голову, чтобы заглянуть в окно.
Внутри пылал очаг, в глиняном горшке варилась еда. У стола из грубых необструганных досок стоял простой деревянный стул, и на нем сидел старик. Дракон с любопытством оглядел дом человека — ему редко доводилось встречать их раньше.
Старик был одет в длинное серое одеяние, на левом плече застегнутое грубой булавкой. На голове его совершенно не было волос, но с подбородка до пояса спускалась белая как снег борода. Узкие глаза были закрыты, старик смотрел в очаг, но видел ли он огонь — дракон не знал.
Могучий владыка небес повернулся к сараю. Оттуда слышались панические крики животных, чуявших свою смерть. Дракон ощутил радость предвкушения.
— Не надо. Я накормлю тебя.
Рубиновый пламень глаз вырвал из тьмы маленькую фигурку, отважно смотревшую прямо на дракона. Старик не боялся его. Дракона это так заинтересовало, что он решил подождать с охотой.
— Что можешь ты предложить мне, человек? — спросил он, стараясь понизить голос, дабы не лишить смертного слуха.
— Нечто лучшее, чем убийство. Входи.
Дракону было интересно. Он протиснулся в дом, заняв почти половину всего помещения. Свернувшись возле огня, он посмотрел на вновь занявшего свое место старика.
— Меня зовут Вулкан. — Несмотря на все старания, стены дрожали от мощи его голоса.
Старик улыбнулся:
— Меня зовут Лунг Цзы, что значит «учитель-дракон».
Вулкан растянул губы в улыбке:
— Ты не дракон, человек.
— Мы те, кем являемся в душе. Тело значит очень немного.
— И что же в тебе от меня?
— Способность видеть мир с высоты.
Дракон улыбнулся шире:
— Ты не видишь отсюда мир, человек. Тучи закрывают тебе обзор, ты не властен взлететь над ними, ощутив гармонию неба и земли всей душой.
— Тело мое не властно, ты прав. Но дух мой давно летает над миром.
— Что ты подразумеваешь под словом «дух»?
— Дар мысленного познания реальности. Люди зовут меня философом.
— И что видит твой дух?
— Тьму.
Вулкан рассмеялся, и дом едва не рухнул от его смеха.
— Для этого не надо быть философом.
— Да, Тьму видит любой. Но многие ли видят способ победить тьму?
Дракон серьезно посмотрел в глаза старику:
— А зачем, человек?
Лунг задумался. Тем временем Вулкан поудобнее устроился у камина, положив огромную голову на свои руки. Пылающие глаза сверкали на серебряной чешуе, как капли крови на луне.
— Очень хороший вопрос, дракон, — признал наконец старик. Вулкан молчал, и Лунг продолжил: — Скажи мне, в чем основное отличие тьмы от света?
— Я отвечу тебе цитатой одного великого дракона, человек. Я не знаю, откуда помню эти слова — ведь кроме меня драконов нет. Но я уверен, это сказал дракон. Слушай. — Вулкан закрыл глаза, и в доме сразу стало темней. — Тьма милосердна. Когда ты во тьме — ты волен представлять себя в винограднике грез. Свет может показать камеру палача.
Лунг Цзы откинулся на стуле, с удивлением посмотрев на дракона.
— Интересная цитата.
— Разве он ошибался?
— С одной стороны — нет. Но подумай, ведь в данном случае милосердие выступает в качестве самообмана.
Теперь задумался Вулкан.
— Тем не менее я считаю, что если ты не в силах изменить свою судьбу — о ней лучше не знать.
Старик кивнул:
— Умное решение. Но разве ты, дракон, способен смириться с судьбой?
Вулкан встрепенулся:
— Я повелитель своей судьбы, а не слуга!
— Тогда ответь, почему ты мечешься по миру в поисках ответов на вопросы?
Дракон промолчал. Лунг улыбнулся:
— Не потому ли, что ты чувствуешь неудовлетворенность своей судьбой одинокого дракона?
Вулкан поднял взгляд горящих глаз на старика.
— Возможно, ты прав. Но это не зависит от меня. Чтобы определять свою судьбу, не требуется всемогущества. Достаточно лишь не отступать, когда есть шанс схватить удачу за рога. Тогда ты сможешь сказать себе: «Я сделал все, что мог». И даже проиграв, ты победитель.
Старик сцепил руки на груди, глубоко задумавшись. Вулкан глядел в огонь. Очень долго никто не прерывал тишину, и только потрескивали дрова в камине.
— Когда я смотрю в огонь… — заговорил дракон, и Лунг Цзы поднял голову, — я часто думаю, почему он готов пожрать все на свете. Он живет только убивая, он поглощает материю, превращая ее в энергию. Огонь — хищник от рождения до смерти. Он воплощенная смерть, он — суть разрушения. Огонь не может создать ничего, кроме тепла. И ценой этому теплу служит неизмеримо более сложная и превосходящая его материя, дерево. Живая материя. Плоть.
Старик молчал.
— Тогда я сравниваю себя с огнем. Мы братья. Мы хищники, мы несем смерть. Мы поглощаем жизнь, питая себя смертью других. Мы оба пылаем энергией, в основе которой лежит разрушение. Мы оба не в силах обуздать свою ярость и, разбушевавшись, способны уничтожить весь мир. Как он несет тепло, единственную пользу для других, — так я несу красоту, но красота эта питает себя смертью. — Вулкан сурово вздохнул. — Вот та судьба, человек, которую я не в силах превозмочь.
Человек помолчал.
— Ты очень умен, Вулкан. Но ты ошибаешься. Да, огонь — суть разрушения. Да, он живет убивая. И в этом вы похожи. Но ты не прав, говоря о том, что огонь не способен творить. Смотри!
И в сумраке хижины сверкнула молния серебристого света, с дрожанием застыв перед огненными глазами дракона.
Вулкан невесело усмехнулся:
— Меч.
— Рожденный в огне!
— Символ войны.
Старик замер. Со страшной тоской посмотрел он на меч и яростно метнул его в стену.
— О, как мог я позабыть все, чему учил… — Лунг Цзы схватился за голову, качаясь от горя.
Дракон печально закрыл глаза.
— Человек, ты стар.
— Да. Я скоро умру.
— Ты скоро умрешь и навсегда унесешь свои ошибки и победы во тьму.
— Да.
— А я не властен умереть. Я буду жить вечно, питаясь другими жизнями, неся только разрушение. Я — вечный огонь.
Старик опустился на стул, внезапно ощутив груз всех своих лет.
— Вулкан… Но ведь все мы обязаны огню — жизнью!
Дракон открыл глаза, осветив холодную хижину пурпурным пламенем.
