Владимир Набоков - Комментарий к роману "Евгений Онегин"
Ср. у Колриджа «Строки, сочиненные в концертной зале» («Lines Composed in a Concert-Room»):
Hark! the deep buzz of Vanity and Hate!
Scornful, yet envious, with self-torturing sneer
My lady eyes some maid of humbler state…[212]
Бродский (1950, с. 90) неверно истолковывает этот явный европеизм, говоря, что модные означает «развращенные», и далее следует социологическая тирада: «Бегло брошенным образом… Пушкин подчеркнул разложение семейных устоев в… светском кругу» и т. д.
Как и пушкинский вскользь очерченный образ, эхом фривольных европейских сочинений XVIII в. является «Модная жена» (1792), сказка в стихах И. И. Дмитриева, по стилю — слабое подражание «Сказкам» Лафонтена.
Вариант
2 В беловой рукописи:
Звонок раздался, он стрелой…
Исправлено на окончательный вариант в письме Пушкина к брату от 18 октября 1824 г.
XXIX
Во дни веселий и желаний
Я был от балов без ума:
Верней нет места для признаний
4 И для вручения письма.
О вы, почтенные супруги!
Вам предложу свои услуги;
Прошу мою заметить речь:
8 Я вас хочу предостеречь.
Вы также, маменьки, построже
За дочерьми смотрите вслед:
Держите прямо свой лорнет!
12 Не то… не то, избави Боже!
Я это потому пишу,
Что уж давно я не грешу.
9 …построже… — Здесь не просто сравнительная степень (строже), а нечто вроде многократной формы сравнительной степени, переходящей в превосходную за счет постоянного повторения предписываемого действия. <…>
XXX
Увы, на разные забавы
Я много жизни погубил!
Но если б не страдали нравы,
4 Я балы б до сих пор любил.
Люблю я бешеную младость,
И тесноту, и блеск, и радость,
И дам обдуманный наряд;
8 Люблю их ножки; только вряд
Найдете вы в России целой
Три пары стройных женских ног.
Ах! долго я забыть не мог
12 Две ножки… Грустный, охладелый,
Я всё их помню, и во сне
Они тревожат сердце мне.
6 …тесноту… — слово, постоянно встречающееся в описаниях балов и раутов. Сутолока, давка, фр. la presse (см. коммент. к XXVIII, 7).
8—14 …ножки [фр. petits pieds]… — это начало знаменитого отступления о ножках (написанного в Одессе, начатого не ранее середины августа 1823 г.), одной из жемчужин романа. Тема развивается на протяжении пяти строф (XXX–XXXIV) и затем отзывается несколькими ностальгическими откликами:
гл. 1, LIX, 6–8 (поэт упоминает женские ножки, нарисованные пером на полях своих рукописей);
гл. 5, XIV, 6–7 (с чувственной нежностью Пушкин описывает, как в Татьянином сне башмачок с ножки героини увязает в снегу);
гл. 5, XL (подходя к описанию провинциального бала, автор вспоминает свое отступление в гл. 1, XXX–XXXIV, навеянное картиной бала в Петербурге);
гл. 7, L (Пушкин замыкает лирический круг воспоминанием о царстве Терпсихоры — спектакле, с которого все началось, в гл. 1, XX, когда порхающая Истомина предвосхитила отступление в гл. 1, XXX–XXXIV).
Ассоциативный оттенок русского слова ножки (вызывающего в воображении пару маленьких изящных ступней с высоким подъемом и стройными щиколотками) чуть-чуть нежнее, чем французское petits pieds; в нем нет тяжеловесности английского foot, означающего и крошечную ножку, и огромную ножищу; нет и приторности немецкого Füsschen.
Ни Овидий, ни Брантом, ни Казанова не были особо щедры или оригинальны в своем благосклонном мнении о женских ножках. Из более проникновенных французских поэтов можно процитировать Винсента Вуатюра, воспевшего «…deux pieds gentils et bien faits»[213] («Королеве Анне Австрийской» / Vincent Voiture, «A la reine Anne d'Autriche», 1644) и нескольких других; но в целом до эпохи романтизма (Гюго, Мюссе) с нежностью о petits pieds писали не слишком часто.
У Байрона в «Дон Жуане» (песнь 2, V и VI) есть банальное описание красавиц Кадиса: «…Одна лишь их походка заставляет колотиться ваше сердце…» и «…Слава Богу, я еще не придумал подходящую метафору…»
Английские перелагатели ЕО успеха здесь не добились: у прямолинейного Сполдинга здесь «три пары красивых ног женщин»; мисс Радин ударяется в энтомологию и обнаруживает «шесть милых ножек»; у Эльтона «три пары женственных ног» и «одна пара, которую я долго помнил»; а у мисс Дейч помимо «ножек» откуда-то берутся «прелестные конечности» и под биение ее сердца «две ножки бегут к своему возлюбленному».
Для нормального переводчика точная передача текста осложняется еще и тем, что Пушкин наряду с ласкательным ножки использует еще и нейтральную форму ноги (как в гл. 1, XXX, 10). Поскольку взятое вне контекста нога может означать как ступню, так и всю ногу, то в XXX, 10 можно увидеть образ именно длинных женских ног. Но чуть дальше, в строфе XXXIII, ноги означает явно ступни; это, а также платья того времени и росчерки пушкинского пера на полях рукописей убеждают нас, что речь идет о щиколотках, подъемах и пальчиках, а не о голенях, икрах и бедрах.
***
Ср. у П. П. «Разговор с Блэквудом, оригиналом» (Р. Р., «А Word with Blackwood in His Own Way») в «London Magazine and Review» (1 March 1825, p. 413–414):
«…любой, у кого есть хоть крупица вкуса или чувство пропорции, согласится, что ступни и щиколотки француженок неподражаемы. Вынужден признать правду: ступни британок, как правило, не вызывают особого восхищения… Даже в Лондоне вы сыщете лишь двух-трех искусников, способных изготовить дамскую туфлю».
Страсть к высокому подъему, которую Пушкин разделял с Гёте, мой современник, изучающий психологию секса, назвал бы «фетишем ступни». Граф в романе «Избирательное сродство» («Wahlverwandtschaften», 1809), ч. I, гл. 11, так описывает прелестные ножки Шарлотты О.:
«Ein schöner Fuss ist eine grosse Gabe der Natur… Ich habe sie heute im Gehen beobachtet; noch immer möchte man ihren Schuh küssen und die zwar etwas barbarische, aber doch tief gefühlte Ehrenbezeugung der Sarmaten wiederholen, die sich nichts Besseres kennen, als aus dem Schuh einer geliebten und verehrten Person ihre Gesundheit zu trinken»[214].
12—14 В копии (и в издании 1825 г.) к словам:
… Грустный, охладелый,
Я их все помню, и во сне
Они тревожат сердце мне —
Пушкин сделал сноску: «Непростительный галлицизм». Исправление вошло в список опечаток, приложенный к главе шестой (1828).
Возможно, Пушкин здесь вспомнил галльскую конструкцию наподобие «Ainsi, triste et captif, ma lyre toutefois / S'éveillait…»[215] y Андре Шенье («Юная пленница» / «La Jeune Captive», 1794).
Варианты
7—9 В отвергнутых чтениях (2369, л. 14) поэт нежно вспоминает «вальс и экосез», а вместо «России целой» стоит «целом Петрограде», что более логично.
XXXI
Когда ж и где, в какой пустыне,
Безумец, их забудешь ты?
Ах, ножки, ножки! где вы ныне?
4 Где мнете вешние цветы?
Взлелеяны в восточной неге,
На северном, печальном снеге
Вы не оставили следов:
8 Любили мягких вы ковров
Роскошное прикосновенье.
Давно ль для вас я забывал
И жажду славы и похвал,
12 И край отцов, и заточенье?
Исчезло счастье юных лет,
Как на лугах ваш легкий след.
В стихотворении «Осеннее утро» (1816, пятистопный ямб) у Пушкина есть строчки (10–12):
…на зелени лугов
Я не нашел чуть видимых следов,
Оставленных ногой ее прекрасной…
См. также гл. 2, XXI, вариант 12–14: Ленский ищет на лугу следы Ольги.
XXXII
Дианы грудь, ланиты Флоры
Прелестны, милые друзья!
Однако ножка Терпсихоры
4 Прелестней чем-то для меня.
Она, пророчествуя взгляду
Неоцененную награду,
Влечет условною красой
8 Желаний своевольный рой.
Люблю ее, мой друг Эльвина,
Под длинной скатертью столов,
Весной на мураве лугов,
12 Зимой на чугуне камина,
На зеркальном паркете зал,
У моря на граните скал.
3—4 Ср. с «Хорошенькой ножкой» Николя Эдме Ретифа де ла Бретонна (Nicolas Edme Restif de la Bretonne, «Le Joli-pied»), малоталантливого, но занимательного писателя XVIII столетия (1734–1806):
