Игорь Фрадкин - ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ ТЕОДОРА ФОНТАНЕ
И действительно, Бото оказывается перед необходимостью немедленного и решительного выбора. Род фон Ринекеров, подобно многим знатным дворянским фамилиям, в материальном отношении оскудел, и ныне, как выражается офицер Питт, Бото «получает в год девять тысяч, а проживает двенадцать». Лишь выгодная и, разумеется, отвечающая сословным требованиям женитьба может спасти положение. Борьба в душе Бото продолжается недолго, ибо ему страшна даже мысль о разрыве со своей средой, о перемене привычек и условий жизни. «Кто я такой? Самый заурядный представитель так называемых высших слоев общества. Что я умею? Я умею выездить лошадь, разделать каплуна и поддержать игру. Вот и всё, значит, выбирать мне придется между амплуа циркового наездника, старшего кельнера и крупье…» Чтобы избежать такой будущности, Бото женится на невесте с большим приданым, девушке своего круга, и кладет конец идиллии со швеей.
В романе «Пути-перепутья» становится уже отчетливо заметной та черта творчества Фонтане, которая получит еще большее развитие в его дальнейших произведениях: исключительный интерес писателя к людям, как он любил выражаться, «из четвертого сословия». Наряду с помещиками и коммерсантами, офицерами и крупными чиновниками, внимание Фонтане все чаще начинают привлекать швеи, слуги, извозчики, садовники, причем их доброта, человечность, юмор, естественность и простота - все это возвышает их над господами.
Бото не какой-нибудь пошлый соблазнитель, он искренне любит Лену, он доброжелателен и прост в обращении и принадлежит отнюдь не к худшим представителям своего сословия. Но насколько он слабохарактерен и инертен по сравнению с Леной, как он эгоистичен в любви и не способен на самоотверженные поступки! Это нравственное и волевое (вообще - человеческое!) превосходство Лены над Бото не вытекает просто лишь из случайного столкновения личных качеств двух людей: в этом личном превосходстве заключено превосходство социальное. Люди из плебейской среды в силу условий своего общественного бытия свободны от тех бессмысленных и бесчеловечных предрассудков, ложных представлений о чести и долге и прочих жестоких фетишей, которым вольно или невольно поклоняются представители великосветского общества.
И все же, наряду с таким выводом, более чем критическим по отношению к общественным верхам, сквозь весь роман проходит идея о необходимости сохранения сословных перегородок, о пагубности покушений на традиции и моральные устои существующих отношений между высшими и низшими классами. Бунт против законов света неразумен и безнадежен, и нужно уметь жить в этих, пусть порою стеснительных, но нерушимых границах. Это понимают и соответственно действуют оба героя - не только барон Бото фон Ринекер, признающий, что «происхождение определяет наши поступки», но и швея Лена Нимпч, которая «знает свое место» и не посягает на большее. И вслед за своими героями Фонтане также склоняется к мысли, что соблюдение социальной иерархии - необходимость, не лишенная своего резона. Вспомним такой штрих: Лена не может прочесть английский текст под картиной, и это ее болезненно задевает, так как дает ей почувствовать ту духовную дистанцию, разницу в образовании и воспитании, которая отделяет ее от Бото. Из многих таких штрихов вырастает общее впечатление, к которому и подводит писатель: связь Бото и Лены не прочна, не органична, в ней отсутствуют духовное равенство и общность интересов и вообще - сословные устои имеют свои разумные основания.
В письме к Ф. Стефани 16 июля 1887 года Фонтане так формулирует идею своего романа: «Обычай властвует и должен властвовать! Но в этом «должен» заключено немало горького и сурового. И именно потому, что все есть так, как есть, лучше всего держаться подальше и не покушаться на этот порядок. Кто пренебрегает этой наследственной и благоприобретенной мудростью - о морали я предпочитаю не говорить,- тот не будет больше знать радости в жизни». Эта мысль находит своеобразное воплощение в сюжете и композиции романа «Пути-перепутья».
Может показаться, что роман завершен шестнадцатой главой. В первых шестнадцати главах тема как будто исчерпана, конфликт доведен до развязки: Бото расстался с Леной, женился на Кете Селлентин, временный и непрочный союз барона и швеи распался… Все! К чему же последующие десять глав, в которых ничего особенного не происходит? Не являются ли они лишними? Отнюдь! В авторской концепции романа эти десять глав для того именно и нужны, чтобы показать, что после разрыва Бото и Лены и возвращения их в прежнее русло жизни, предназначенное каждому из них их сословным положением, «ничего особенного не происходит»: герои романа постепенно оправляются от перенесенной травмы; для Бото брак оказывается не только материально выгодным, но и не тягостным по существу - жена любит его, она красива, весела, у нее легкий характер; для Лены тоже находится хороший человек, который женится на ней, не придавая значения ее прошлому. В итоге любовь Бото и Лены отодвигается в область несколько элегических, умиротворенных воспоминаний, и читатель убеждается, что торжество сословных принципов ведет не к хаосу, а напротив - к установлению порядка в жизни героев. Так композиция романа оказывается нераздельно слитой с идейным замыслом автора.
Другая особенность построения романа «Пути-перепутья» заключается в том, что основные темы, проходящие сквозь все повествование, сопровождаются параллельно развивающимися и переплетающимися вариациями, благодаря которым смысл этих основных тем выявляется ярче, полнее и разностороннее.
Такой темой с вариациями является, например, история Лены. Драматизм ее судьбы и противоречия между чистотой ее чувства и общественной двусмысленностью ее положения как любовницы аристократа достигают особой выразительности в результате введения в роман ряда в чем-то близких Лене и в то же время контрастных образов. Такова приятельница семьи Нимпч, госпожа Дёрр. Прежде, в молодости, она в течение ряда лет была содержанкой какого-то старого графа. «Она и вспоминает-то про это,- рассказывает Лена,- как про тягостную повинность, которую честно отбыла - из чувства долга». Лена не состоит на содержании, а зарабатывает себе на жизнь трудом своих рук и притом любит Бото искренне и бескорыстно. Все равно аналогия - пусть даже чисто внешняя, по существу, мнимая - неотступно стоит перед ее глазами, заставляет ее чувствовать объективную унизительность своего положения.
Еще острее драматизм судьбы Лены раскрывается в эпизоде пикника, во время которого Бото и Лена случайно встречают трех офицеров с их любовницами. Эта встреча грубо разрушает царившую до того атмосферу, пронизанную светлым чувством взаимной любви и исключающую мысль о социальном неравенстве. Лена видит в облике своих нечаянных подруг, корыстных, вульгарных, лишенных достоинства и самолюбия содержанок, собственное (пусть даже искаженное!) отражение. Неужели и она, Лена Нимпч, так же выглядит в глазах окружающих, может быть, даже в глазах самого Бото? В свою очередь, и Бото предстает перед ней в новом, неожиданном свете: следуя за своими товарищами, светскими бонвиванами, Бото переходит на небрежно-иронический тон, в котором сквозит неуважение к «дамам» и сознание своего сословного превосходства. Все это оскорбляет Лену, ибо низводит ее до уровня заурядных кокоток.
Тема Бото также сопровождается оттеняющими ее вариациями. Если одной из таких вариаций является мотив легкомысленного аристократического жуирования (см. встречу во время пикника), то другая вариация передана через образ офицера Рексина, искренне и глубоко любящего девушку из простонародья. Он обращается к Бото за советом как раз тогда, когда тот сам стоит перед необходимостью решить для себя такой же вопрос. Давая совет Рексину, Бото словно обращается к себе самому. Эпизод е Рексином выполняет очень важную функцию: он дает возможность коллизию, в которой находится герой, передать не только через его субъективное переживание, но и увидеть и взвесить ее с объективных позиций.
Роман «Пути-перепутья» вследствие своей внутренней противоречивости вызвал в общественных и литературных кругах несовпадающие и подчас неожиданные оценки. Он заключал в себе поводы для недовольства как справа, так и слева. С одной стороны, буржуазно-юнкерская публика была шокирована «безнравственностью» сюжета и негодовала по поводу предпочтения, отдаваемого автором плебейству перед дворянством. Когда роман печатался в 1887 году в «Фоссише цейтунг», подписчики засыпали редакцию протестующими письмами, а один из владельцев газеты с раздражением спрашивал главного редактора: «Когда же наконец кончится эта отвратительная история о шлюхах?» С другой стороны, в социал-демократических кругах роман также был встречен отрицательно. Франц Меринг резко осудил его, увидев в нем некую «капиталистическую утопию», в которой отношения между антагонистическими классами изображаются в виде безмятежной идиллии, и социальным низам приписывается холопски верноподданническая психология.
