Николай Добролюбов - «Собеседник любителей российского слова»
И «Собеседник», сколько мы можем теперь судить, делал свое дело. При этом можно даже взять во внимание многочисленные письма, помещавшиеся в «Собеседнике» же и, прямо или косвенно, положительно или отрицательно, расхваливавшие этот журнал. Многие из них, очевидно, сочинялись в редакции, особенно те, в которых журнал хвалили под видом брани, вызванной будто бы негодованием лиц, в нем осмеянных. Но многие из этих писем, особенно при посылке разных собственных сочинений (13), без сомнения, действительно были получаемы в редакции, – и все они наполнены комплиментами; в большей части говорится о том, с какою жадностию все читают «Собеседник». Теперь нет возможности узнать, чьему перу принадлежат все эти письма, иногда очень оригинальные. В шестнадцати книжках «Собеседника» их напечатано с лишком 50. Они обозначены множеством различных местностей: есть письма из Архангельска, из Карасубазара, из Клина, из Симбирска, из Шлиссельбурга и пр. (14); но всего более писем из Москвы (15) и Звенигорода (16), и в этих-то последних можно подозревать самих издателей, равно как и в тех, под которыми подписано, что они присланы «из-за тридевяти земель, из тридесятого царства». В библиографических заметках приведено несколько выписок из них; здесь же мы ограничимся только указанием на то, как умели хвалить «Собеседник» под видом брани. Вот несколько строк из письма к сочинителю «Записок о российской истории»[7], «Вы, мне кажется, не весьма удачным образом в свое сочинение вступили. Какое ваше, например, о происхождении россиян сухое и маловажное объяснение! Не могли вы разве славному народу, каков есть наш, чудеснее сего дать колыбели? Не так, сударь, право, не так пишут историю. Но вы, может быть, не довольно в древностях упражнялись, чтобы о том надлежащее иметь сведение; вам все кажется: чему трудно поверить, того в истории и писать не должно. Да нам-то что ж за забава читать лишь бытия простые и возможные?.. Вы больше всего, мне кажется, остерегаетесь витийства слога. Итак, я вам место в моей библиотеке подле Тацита определяю; надеюсь, что и вас так же скоро крысы почнут: им уже давно они у меня питаются. Ваши скифы и славяне мне, право, не нужны; что мне до того, что они живали; мне бы лучше про Гостомысла или про дочь его Умилу что-нибудь послушать хотелось». Подобное же письмо напечатано в 6-й книжке – о «Былях и небылицах». Последнее заставило самого автора «Былей» спросить в следующей книжке: «Ай, сударь, заподлинно ли это критика или хитро сложенный пук хвалы?»[8]. По этому можно судить, каковы были те статьи, которые прямо расхваливали «Собеседник» (17). В последней книжке его помещена статья с следующим заглавием: «Исторические, философические, политические и критические рассуждения о причинах возвышения и упадка книги, во всех концах Российской империи славившейся и по столичным, губернским, областным и уездным городам той империи до сего дня читаемой, но не столько, как прежде, покупаемой, а именно «Собеседника любителей российского слова»[9]. Статья эта прерывается на третьей главе и обещает «продолжение впредь, ежели читателям угодно». Но, вероятно, читателям не угодно стало раскупать эту книгу, и следующей части «Собеседника» уже не вышло. Видно, что, несмотря на общий восторг, журнал расходился не слишком бойко. Первые 12 №№ объявлены были по рублю, 13-й и 14-й – по 80 копеек, 15-й и 16-й – уже по 50, и при объявлении о 15-м № прибавлено, что по 50 же копеек можно теперь покупать и все прежде вышедшие 14 частей (18). Ясно, что книга плохо шла с рук. Как же согласить это с известиями о том, что все и везде читают «Собеседник»? Некоторое объяснение на это может дать следующая выписка из одного письма к издателям (на стр. 158 III части «Собеседника»): «Девять человек купцов и четыре священника сию книгу у моего дворецкого брали читать». Видно, что и тогда, как ныне, распространен был обычай «взять книжку почитать»; покупать же находилось мало охотников, вероятно под тем предлогом, какой ныне представляют обыкновенно подобные даровые читатели: «Зачем, дескать, на пустяки деньги тратить? Прочтешь книгу – ведь она так лежать будет…» Распространение подобного образа мыслей, конечно, не могло благоприятствовать успехам книжной торговли. Впрочем, конечно, не недостаток покупателей заставил Академию прекратить издание «Собеседника», а какие-нибудь обстоятельства другого рода{15}. Об этом свидетельствует Академия в предисловии к своему изданию: «Новые ежемесячные сочинения», которое началось с половины 1786 года. Там сказано: «Академия наук чрез многие годы издавала в свет на российском языке разные периодические сочинения, коими наибольшая часть читателей были довольны; и не бесполезность тех сочинений, ниже неудовольствие публики, но разные перемены, которым подвержена была Академия, были причиною, что оные сочинения неоднократно останавливались, вовсе прерывались и паки снова начинаемы были, когда обстоятельства Академии то позволяли»[10]. В числе этих изданий нужно, конечно, разуметь и «Собеседник», тем более что самые «Новые ежемесячные сочинения» могут быть названы как бы продолжением его, по своей цели, высказанной в том же предисловии: «способствовать приращению человеческих знаний и обогащению российского языка».
Главным двигателем и распорядителем этого издания была опять директор Академии, княгиня Е. Р. Дашкова (19), и оно продолжалось в течение с лишком десяти лет, прекратись только со смертию Екатерины II. Журнал этот имел более ученый характер и, конечно, не заменил «Собеседника» в отношении легкости и живости собственно литературного содержания. «Собеседник», как видно, долго не переставали читать, и в 1809 году он вышел вторым изданием; следовательно, в продолжение 25 лет он не устарел для русской публики и мог обращать на себя внимание даже после карамзинских журналов.
Такова внешняя история этого издания. Можно уже и из нее видеть, что это было замечательное явление в русской журналистике. Но еще более убедимся в этом, когда поближе рассмотрим внутреннее его содержание, характер и направление.
Взглянем прежде всего на состав редакции и на сотрудников журнала. Один перечень их имен покажет, что сюда принадлежало все лучшее, что только действовало тогда на литературном поприще. Издатели были: княгиня Е. Р. Дашкова, которая нередко помещала здесь свои сочинения (20), и Екатерина II, наполнившая большую часть журнала своими «Записками касательно русской истории» и «Былями и небылицами» (21). Кроме того, весьма деятельным участником в издании был О. П. Козодавлев, молодой адвокат, как говорит княгиня Дашкова в своих «Записках» (22). Затем постоянным вкладчиком до конца журнала был Богданович, напечатавший здесь до двадцати стихотворений (23), большею частию подписанных полным именем. Державин, никогда не подписывавший своих стихотворений, предоставляя узнавать ex ungue leonem[11], поместил здесь многие из лучших своих стихотворений: «Фелицу», «Оду на смерть Мещерского», «Оду к соседу», «Благодарность Фелице», «Ключ», «Оду Решемыслу», «Бог» и др. (24). Княжнин также ревностно трудился для первых книжек журнала, помещая в нем и стихи и прозу (25), впрочем, большею частию не подписывая их. Капнист, тогда еще не писавший ни своей «Ябеды», ни превосходной оды «На истребление в России звания раба» (26), но уже известный своею сатирою, тоже участвовал в журнале и даже перепечатал сюда из «Вестника» знаменитую сатиру (27). Костров также дал сюда несколько стихотворений, и стихотворения эти по крайней мере не из худших у Кострова (28). Фонвизин, еще тогда не автор «Недоросля», но уже известный «Бригадиром» (29), постоянно принимал участие в «Собеседнике», печатая в ней свой опыт «Сословника», свои «Вопросы», «Челобитную российской Минерве», «Поучение иерея Василия» (30). По многим известиям, здесь были также статьи Хераскова (31), и действительно в «Собеседнике» находим несколько прозаических и стихотворных произведений, подписанных буквами М. X.{16}. Проза весьма сильно напоминает Хераскова; но стихи плавнее, нежели обыкновенно у него. В полном собрании сочинений Хераскова нет ни одной из этих статей (32). Кроме того, в «Собеседнике» находим мы по нескольку статей М. Муравьева (33), Д. Хвостова, Нелединского-Мелецкого, Боброва, Левшина (34), Плавильщикова (35) и других менее известных авторов (36). Здесь напечатано даже одно дотоле неизвестное стихотворение Ломоносова (37). Затем остается еще множество статей, неподписанных и принадлежащих неизвестным авторам, но часто весьма умных (38). По известиям митрополита Евгения, в «Собеседнике» помещено много статей академиков Лепехина и Румовского (39). Но мы не могли решить, какие статьи из неподписанных нужно присвоить этим ученым. Может быть, впрочем, что митрополит Евгений сам ошибся при этом, как ошибся он, сказав, что в «Собеседнике» помещена была речь княгини Дашковой, говоренная ею при учреждении Российской академии (40).
