Василий Наумкин - Каменный пояс, 1981

В цветенье яблонь мирную весну
Дарует нам встревоженное время.
Отцы заводят песни про войну,
Горланит шлягер молодое племя.

   Но в сердце память к прошлому крепка,
   Она, как шрам израненного детства.
   Как даль времен ни будет далека,
   Мне никуда от этого не деться…

Я помню май в последний год войны!
Фронтовиков и слезы, и награды.
У нас счастливей не было весны,
Но больше нам весны такой не надо.

Челябинск

Под окном моим яблоня
В белом цвету
Так походит на давнюю
Детства мечту.
Облетел в первый раз
С этой яблони цвет,
Огляделся вокруг я —
А детства и нет…

Закипая, цветы
Снова виснут вразброс —
Не заметил и я,
Как друзьями оброс.
А когда в черный час,
Вдруг свалился от бед,
Оглянулся на них —
Ни единого нет!

Ну, а яблоне — что?..
Все цветет да цветет!
И все думалось мне:
Где-то милая ждет…
Но летели в окно
Белым снегом цветы —
Десять весен подряд!
Не явилась
И ты.

Я другую несу
В зрелом сердце мечту.
Нынче яблоня вновь
В самом добром цвету…
Знаю,
Знаю, что он,
Как всегда, опадет!..
Да не знаю пока,
Что еще меня ждет?..

Может статься и так:
Будет сыпаться цвет —
Ты посмотришь вокруг,
А меня уже
Нет…
Только яблоне — что?!
Станет белой опять
И под ней
Все равно
Будет кто-то
Мечтать!

Челябинск

Я с голодом знаком не описательно —
хлеб на столе имелся не всегда.
Чтоб цену знать ему, не обязательно
должна случиться горькая беда.
Судьба моя, богатая уроками,
сказать позволит искренне вполне:
чтоб хлеб ценить, проверь себя дорогами,
причастным будь к народу и стране.
Спасибо, жизнь, что родом я из будней!
Как говорится, намотал на ус:
пусть в каждом доме хлеб наш будет труден —
у легкого не самый лучший вкус.

Златоуст

На срезах золотые, как медали,
Ядреные, в чешуйчатой коре
Томились чурки в солнечном закале
На зимнем запорошенном дворе.

А в доме под разгульную тальянку
Гурьбой сходились стопки за приезд.
Я вышел в снег и заломил ушанку:
— Скажи-ка, мать, топор в хозяйстве есть?

Колол дрова. В ушах хрустело эхо,
Стонала грудь, от жажды горяча.
Я столько дней на этот праздник ехал!
Я столько раз во сне его встречал!

А в нарезных стволах дымился порох,
А по степи горячий ветер дул.
В глаза мои глядели с косогоров
Глаза давно потухших амбразур.

И потому так горько пахнут смолы
И так светло от избяных торцов.
И по дворам, по улицам, по селам
Не умолкает говор топоров.

Копейск

Мои соседи — выше этажом —
Веселые от водочки с грибками,
Всю ночь долбили пол свой каблуками,
Забыв, что он мне служит потолком.

А утром, извиняясь и шутя,
Оправдывались тем, что и над ними,
Как вечер, отмечает именины
Соседей многодетная семья.

Как часто, не желая быть в ответе,
Мы так юлим, кивая на других.
Глядят на это молча наши дети,
А мы все ждем хорошего от них.

И мне порой от взвинченности дел,
Придя домой, так хочется затопать,
Оправдываясь тем, что я не робот,
Что кто-то надо мной не так галдел.

Но я молчу. Я сдерживаю нервы,
С болезненным сознанием того,
Что кто-то в этом гаме служит первым,
И кто-то — продолжением его.

Я это в жизни постигал хребтом:
Где б ты ни жил, отдельно жить не можешь.
Всегда кому-то служит потолком
То, по чему ты топаешь и ходишь.

Челябинск

Был май как май.
Согрел в своих объятьях
Он город и деревья и кусты.
Девчонки шили выпускные платья
И покупали первые цветы.
Был май как май. В саду сирень качалась,
Мальчишкам снились розовые сны.
Не знал никто, что им уже осталось —
Всего один лишь месяц до войны.
Всего лишь месяц — небо почернеет,
И душу им перевернет война.
Коль свет в душе — то будет он виднее,
А если муть — то всколыхнет до дна.
Весною все особенно красивы,
И город по-особенному тих.
Не знал никто, что скоро злая сила
Разделит их на мертвых и живых.
Прошли года. Опять весна в России,
И вся земля приемлет новизну.
И вечера тихи, почти такие,
Как в ту, передвоенную весну.

Челябинск

Твердый цвет у тебя —
Цвет проверенной в подвигах стали.
Ты всю силу взяла
У священной российской земли.
Ни татарские орды,
Ни бури тебя не стоптали,
Ни фашистские выродки
В злобе тебя не сожгли.

Ты не просто трава —
Стебли как-то по-слезному сини,
Словно беды людские
Из недр бытия проросли.
Ты и пепел, и горечь
Всех тяжких сражений России —
Ни Руси без тебя,
Ни тебя без великой Руси.

Челябинск

Я к заводу
Еще не привык,
Глубока, знать,
Крестьянская сила,
Если дышит горячий
Родник
У черемухи в розовых
Жилах.
Не летят, а скользят
Журавли,
Диким кличем
Пленяя затоны.
Вся родня моя
Шла от земли,
Шла, земле отдавая
Поклоны.
Большаков
Бесконечная нить
Увела неизвестной
Судьбою,
Потому не могу
Я юлить
Перед светлою
Памятью тою.
Потому
Над полями не зря
Колыхаются дальние громы,
Где осинник
В ковше сентября,
Словно плавка,
Прольется знакомо.
Челябинск

Уральский край готовится к цветенью.
Лишь только снег растаивать начнет,
Я радуюсь земли веселому гуденью,
Походной спешке мутно-талых вод.
Мне стал заметен каждый бугорочек,
И мшистых скал горбатая гряда,
И первый распустившийся листочек,
И лужиц тихих гладкая слюда.
Ожили скверы заводских кварталов,
Здесь птичья радость явственно слышна.
Прославленному дымному Уралу,
Как воздух, зелень свежая нужна.
Он заслужил особенную ласку,
Для всей страны необходимый край.
Вот, словно добрый молодец из сказки,
Стучится к нам голубоглазый май.
Он улыбнется солнечно, знакомо
И тут же всех разгонит по домам,
Когда ударят батареи грома
И лопнут тучи по непрочным швам.
И вдруг к земле из огненного ложа
Протянет солнце веером лучи,
И так оно, огромное, похоже
На плавку в жаркой доменной печи.

Кыштым