Альфред Барков - Роман Булгакова Мастер и Маргарита: альтернативное прочтение
«8 октября 1933 г. Вечером М.А. был дежурным по спектаклю «В людях» в филиале. Пошли. Какой актер Тарханов! Выдумал трюк – в рубашке до пят – делает реверансы, оскорбительные – молодому Пешкову»27.
«5 февраля 1934 г. Третьего дня были на генеральной «Булычева» во МХАТе. Леонидов играет самого себя. Изредка кричит пустым криком. Но, говорят, что репетировал изумительно иногда! Спектакль бесцветный»28.
Горькому-драматургу явно не везет на оценки. Теперь уже – семьи Булгакова.
«6 февраля 1934 г. Премьера в МХАТ «Егора Булычева» […]. 10 февраля 1934 г. – 2-й спектакль, который посетили руководители партии и Правительства» (Летопись жизни и творчества Горького. Изд. АН СССР, М., 1960, т.4).
А вот как это сухо изложенное официальной «Летописью жизни и творчества Горького» событие отражено в семейном дневнике Булгаковых:
«11 февраля 1934 г. Вчера в МХАТе была премьера «Булычева». Оля сегодня утром по телефону:
– На спектакле были члены Правительства, был Сталин. Огромный успех. Велели ставить «Любовь Яровую»29.
«Велели ставить…» – «цвета времени»?..
«15 апреля 1937 г…. Пошли в Камерный – генеральная – «Дети солнца». Просидели один акт и ушли – немыслимо. М.А. говорил, что у него «все тело чешется от скуки». Ужасны горьковские пьесы. Хотя романы еще хуже»30.
К этой дневниковой записи В.И. Лосев дает следующий комментарий: «В 1-й ред.: «… генеральная «Дети солнца», и видели один акт, больше сидеть не было сил. Миша сказал, что у него чешется все тело, сидеть невозможно! Вот постарался Таиров исправиться! Но как ни плоха игра актеров, – пьеса еще гаже»31.
Сравнение приведенной В.И. Лосевым записи в ее первоначальном виде с откорректированным в послевоенные годы вариантом показывает, что с течением времени у Елены Сергеевны появилась тенденция к «антигорьковским» обобщениям. Тем не менее, оба варианта свидетельствуют о глубокой негативной реакции Булгакова, и это обстоятельство можно рассматривать как побудительный мотив для включения в фабулу романа характерной фразы о гомункуле из так не понравившейся пьесы.
А как должен был реагировать Булгаков на такие изданные в 1936 году в издательстве «Academia» строки В.И. Немировича-Данченко: «И в то время, когда пишутся эти строки (и когда изгоняли Булгакова из Театра – А.Б.), Художественный театр играет лучшие свои спектакли – «Воскресенье» Толстого и «Враги» Горького»?..32
Приведенные в этом разделе материалы показывают, что, кроме объективных и вполне веских оснований, были обстоятельства и чисто субъективного плана для той интерпретации в романе личности Мастера-Горького, какой ее сделал Булгаков.
И в то же время… «Но вот что я считаю для себя обязательным упомянуть при свете тех же звезд – это что действительно хотел ставить «Бег» писатель Максим Горький. А не Театр!» Это – из письма М.А. Булгакова Елене Сергеевне от 6-7 августа 1938 года33.
Благородно. Интеллигентно. А разве в образе Мастера есть только негативные черты?
Примечания к главе 18:
1. А.М. Смелянский. Михаил Булгаков в Художественном театре. М., «Искусство»,1989, с. 299.
2. Там же, с. 299.
3. Дневник Елены Булгаковой, с. 52.
4. М. Булгаков. Письма… с. 512.
5. «Дорогой Алексей Максимович! Московский Художественный театр Вашего имени только что сыграл восьмисотый спектакль «На дне». Уже 32 года эта пьеса не сходит с репертуара МХАТ. Появление «Дна» одним ударом проложило целые пути театральной культуры. В годы Октябрьской революции «Дно» приобрело новое значение, сделавшись любимейшей пьесой победившего пролетариата. Имея в «Дне» образец подлинно народной пьесы, мы считаем этот спектакль гордостью театра. МХАТ глубоко счастлив, что связь его с Вами с каждым годом растет и укрепляется и с нетерпением ждет встречи с Вами в своих стенах. Немирович-Данченко». В.И. Немирович-Данченко. Избранные письма. М., 1979, том 2, с. 417-418.
6. Дневник Елены Булгаковой, с. 64.
7. М.А. Булгаков. Письма… с. 531.
8. Дневник Елены Булгаковой, с. 58.
9. Там же, с. 87.
10. М.А. Булгаков. Письма… с. 535.
11. В.И. Немирович-Данченко. Избранные письма, том 2, с. 433.
12. Там же, с. 433-434.
13. Дневник Елены Булгаковой, с. 111.
14. В.И. Немирович-Данченко. Избранные письма, том 2, с. 449, но продолжается и дальше.
15. Дневник Елены Булгаковой, с. 111-112.
16. Там же, с. 112.
17. Там же, с. 113-114.
18. Там же, сс.114-115.
19. Там же, с. 116.
20. Там же, с. 121.
21. Там же, с. 122.
22. Там же, с. 123.
23. Там же, с. 145.
24. М.А. Булгаков. Письма… с. 487.
25. Г.А. Лесскис. Указ. соч., с. 705-706.
26. Дневник Елены Булгаковой, с. 35-36.
27. Там же, с. 40.
28. Там же, с.54.
29. Там же, с. 54.
30. Там же, с. 139.
31. Там же, с. 371.
32. В.И. Немирович-Данченко. Рождение театра. М., «Правда», 1989, с. 273.
33. М.А. Булгаков. Письма…, с. 593.
IV. «Сталин советской литературы»
Упорный поклонник и создатель возвышающих обманов.
В.Ф. Ходасевич1Он сидел у двери истории, считая, что не он войдет в эту дверь.
В. Шкловский2Прежде всего Пешков недостаточно прост и ясен, он слишком убежден в том, что не похож на людей… Фигура изломанная и запутанная.
А.М. Горький3Глава XIX. Если нечего есть – есть ли все-таки человеческое мясо?
Очень тяжелые мысли о Горьком.
А.А. Блок4Не могу отнестись к Горькому искренне, сам не знаю почему, а не могу. Горький – злой человек… У него душа соглядатая.
Л.Н. Толстой5«Несимпатичен мне Горький, как человек…» – эта дневниковая запись Булгакова6 требует осмысления, поскольку речь идет об оценке мотивов писателя, показавшего Основоположника и Корифея в далеко не однозначном образе Мастера. К сожалению, относящиеся непосредственно к Булгакову доступные документальные материалы этот вопрос практически не раскрывают. То, что удалось найти, приведено в предыдущих главах применительно к частным аспектам. Ввиду ограниченности объема такого материала вряд ли было бы методологически корректным интерполировать его на точку зрения Булгакова в целом. Или, говоря юридическим языком, использовать его с расширительным толкованием. Ведь подлежащий выяснению вопрос имеет принципиальный характер – были ли у Булгакова основания для изображения Горького в таком откровенно сатирическом плане; то есть, заслуживает ли фигура Горького того пафоса, который Булгаков вложил в образ центрального героя своего романа.
В принципе, задача не настолько безнадежна, как это может показаться вначале.
Во-первых, при оценке позиции Булгакова следует иметь в виду, что в вопросах свободы творчества он имел совершенно четкую позицию, от которой не отступал, и которая далеко не всегда соответствовала официальным установкам Системы.
Во-вторых, Булгаков был интеллигентом старой школы. То есть, интеллигентом не по наименованию должности в совучреждении, не в силу полученных на рабфаковских курсах бессистемных обрывков знаний, и тем более не по принадлежности к советскому истэблишменту. А интеллигентом по своему мировоззрению. И по воспитанию. Да и по происхождению, если угодно – слава Богу, теперь это уже никого не шокирует.
В этом плане можно с достаточной степенью достоверности интерполировать на его точку зрения по рассматриваемому вопросу мнения других известных интеллигентов, чья гражданская позиция общеизвестна. Пусть Булгаков не со всеми из них был знаком лично и даже не мог знакомиться с их воспоминаниями; неизбежны и определенные поправки на индивидуальность точек зрения в отношении каких-то частностей. Все это так. Но если по каким-то принципиальным вопросам такие мнения имеют достаточно недвусмысленный характер, то не будет большой ошибкой допустить, что такую же точку зрения мог иметь и интеллигент Булгаков. Тем более что мнения эти, как можно будет убедиться, в ряде случаев выражены в настолько острой форме, что даже при самых осторожных оговорках на «долю» Булгакова все-таки остается вполне достаточно…
