Александр Етоев - Книгоедство. Выбранные места из книжной истории всех времен, планет и народов
Все это имеется в «Жемчугах», третьем сборнике основоположника акмеизма, впервые вышедшем в 1910 и переизданном в 1918-м.
На полярных морях и на южных,
По изгибам зеленых зыбей,
Меж базальтовых скал и жемчужных
Шелестят паруса кораблей…
Это стихотворение из «Жемчугов» заодно с «Бригантиной» Когана стало едва ли не гимном постаревших русских романтиков, родившихся в 50-60-х.
А «Старый конкистадор», а «Скрипка»… Все это мы помним и повторяем бог знает с каких времен.
Гумилев — это поэзия вечная. Вечная, потому что детская. Она нас возвращает туда, где живут Буссенар и Стивенсон, Киплинг и капитан Марриэт; и эскапизма в этом нету ни грамма — это просто возвращение в детство.
«Женщина в естествознании и народоведении» доктора Г. Плосса
Почти 2000 страниц текста работы немецкого исследователя дают нам полный физиологический, исторический, антропологический, этнографический, медицинский и прочая и прочая портрет представительниц лучшей половины человечества.
Я думаю, что многие из экзотических примеров бытия женщины практически неизвестны большинству современных людей. Что может, например, сказать современный читатель о женском обрезании? Да ничего толком. А вот доктор Плосс на нескольких страницах дает подробный исторический очерк этого экзотического процесса, по научному называемого эксцизией.
А знает ли кто-нибудь сегодня, что такое готтентотский передник? Оказывается, это странное естественное удлинение малых срамных губ у женщин-бушменок и готтентоток, достигающее порою 18 сантиметров. В книге Плосса это отклонение поэтически сравнивается с цветком герани: «Странное удлинение наружных половых частей у африканок можно сравнить с удлинением известных цветков, растущих под тем же небом, напр. герани, верхние лепестки которой длиннее нижних, быть может, для того чтобы закрывать органы размножения и защищать их от палящих лучей африканского солнца».
Из книги Плосса можно узнать о некоторых юридических вопросах брачных отношений у народов мира. Так, «у тунгусов длинные волосы в области половых частей женщины считаются уродством, ниспосланным злыми духами, поэтому муж имеет право развестись с женой, отличающейся таким волосяным покровом».
Книгу Плосса можно рассматривать, с одной стороны, как научную, с другой — как некую кунсткамеру всевозможных удивительных фактов, о которых в обычной жизни не то что не думаешь, просто не придет в голову, что такое может существовать.
Животноводство
Хочу рассказать интересный случай, имевший место несколько лет назад в петербургском Центре современной литературы и книги, именуемом также Центром Каралиса. Был какой-то литературный вечер, какой не помню, и вот в один из моментов вечера подсаживается ко мне за стол питерский поэт-хулиган Геннадий Григорьев и улыбается своей дурацкой улыбкой. Я, говорит Григорьев, придумал на тебя рифму. И тут же мне выдает двустишие:
Вот сидит и не знает Етоев,
как достичь повышенья удоев.
Честно говоря, меня это немножечко зацепило. Дело в том, что поэт Григорьев, прославившийся сидением в противогазе на поэтическом семинаре Кушнера (потому-то и поэт-хулиган), давно на меня в обиде за придуманный мной когда-то вопрос: в чем разница между поэтом Шумахером и поэтом Херасковым? Ответ на этот вопрос простой: разница между ними такая же, как между херувимом и парикмахером. Обиделся Григорьев на то, что загадку эту должен был придумать не я, а он, и всякий раз при встречах мне об этом напоминает.
Прошел день, а у меня все не выходило из головы брошенное мне Григорьевым обвинение. Ведь действительно я понятия не имею, как этих чертовых удоев достичь. И тогда в порыве поэтической злости я ответил Григорьеву продолжением его двустишия. Вот что у меня получилось:
Вот сидит и не знает Етоев,
как достичь повышенья удоев,
а Григорьев, подлец, хоть и знает,
но скрывает, паскуда, скрывает.
Вот и жди от подобного скотства
возрождения животноводства.
Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему за точку отсчета я выбрал тему животноводства.
Житие и подвиги преподобного и богоносного отца нашего Сергия игумена Радонежского и всея России чудотворца
Детская вера в чудо — вот что отличает прежние времена от нынешних.
Святой Франциск в Италии, проповедующий птицам. Святые Сергий и Серафим, делящиеся последним куском с лесным медведем.
А вот какой замечательный пример попался мне в «Описании живущих в Сибирской губернии в Березовском уезде иноверческих народов остяков и самоедцев», сочинении русского географа и этнографа, спутника Палласа в его путешествиях, Василия Федоровича Зуева:
Около Мангазеи и Туруханского монастыря, что на Енисее, белых медведев такое множество, что в ином месте столько не сыщется черных; там оне очень смирны и с коровами так, как дворовый скот, вместе ходят. Причину тому мне сказывали, будто бы им есть запрещение от святых мощей Василия Мангазейского, чтоб скот не губили.
Для меня почему-то самые трогательные в житиях святых именно те места, где описываются чудеса, связанные с животными. Наверное, оттого что в детстве у меня в доме не было ни собак, ни кошек, ни ежиков, ни морских свинок.
Вообще же, святой Сергий Радонежский олицетворяет воинственную, активную сторону русской церковной жизни, сторону победительную, а не ту, смиренническую, чисто молитвенную, характерную для большинства святых русской Церкви. Самый яркий тому пример — деятельное участие святого в знаменитой битве русских войск под предводительством великого князя Дмитрия Иоанновича с полчищами Мамая на Куликовом поле.
Лавра Святого Сергия и посейчас считается духовным центром России. И мне нравится, что культура народная в этих святых местах странным образом соединяется с культурой церковной. Живой пример тому — события середины июля, праздник тепловых аэростатов в Сергиевом Посаде, транслировавшийся по многим телеканалам. Воздушные шары в виде колокола, церковных луковок, в виде желтой битловской подводной лодки и просто разноцветные, разноликие путешественники, соединяющие небо и землю.
Жуковский В.
Василий Андреевич Жуковский — родоначальник русской литературы ужасов, или хоррора, как выражается известный петербургский фантастиковед Василий Владимирский.
Не надо далеко ходить за примерами, чтобы доказать этот очевидный факт. Вот начало любимого мной с детства «Ночного смотра»:
В двенадцать часов по ночам
Из гроба встает барабанщик…
А вот отрывочек из «Светланы»:
…Виден ей в избушке свет;
Вот перекрестилась;
В дверь с молитвою стучит…
Дверь шатнулася… скрыпит…
Тихо растворилась.
Что ж?.. В избушке гроб; накрыт
Белою запоной…
Под запоной естественно — оживающий мертвец, который скрежещет зубами и пугает девицу сверканием грозных очей.
И так далее — примеров хоть отбавляй.
Конечно же, это не главная заслуга Жуковского перед отечеством. Он много чего успел сделать за свою долгую жизнь. Перевел «Одиссею», дружил с Пушкиным и оставил нам хронику его последних часов, воспитывал императорских детей. Полный список литературных трудов Жуковского составил бы не один том, такой он был трудолюбивый писатель.
Росту Жуковский был невысокого, судя по известной картине Г Чернецова «Парад на Царицыном лугу», где поэт предстает перед нами в компании с Пушкиным, Крыловым и Гнедичем.
Кстати, к поэтической табели о рангах среди писателей того времени. Вот как описывает современник чередование тостов на обеде у книгопродавца А. Ф. Смирдина 19 февраля 1832 года:
Провозглашен тост: здравие государя императора, сочинителя прекрасной книги «Устав цензуры»… Чрез несколько времени: здравие И. А. Крылова… Иван Андреевич встал с рюмкою шампанского и хотел предложить здоровье Пушкина; я остановил его и шепнул ему довольно громко: здоровье В. А. Жуковского; и за здоровье Жуковского усердно и добродушно было пито, потом уже за здоровье Пушкина.
Символ веры у Жуковского был простой. Вот как он сам излагает его в письме к Пушкину: «Крылья у души есть! Вышины она не побоится! Дай свободу этим крыльям, и небо твое. Вот моя вера».
З
«Загадки русского народа» Д. Садовникова
Кто-то собирает этикетки от вин и водок, кто-то ношеные вещи от светил шоу-бизнеса, кто-то тщательно списывает в тетрадки надписи со стен общественных туалетов. И первое, и второе, и даже третье если и сделает вас богаче в плане духовном, то отечеству от этой вашей собирательской деятельности прибыли никакой. Ибо только тот настоящий коллекционер, кто, складывая в копилку частную, прибавляет, вольно или невольно, к общему национальному достоянию. Из великих собирателей настоящего это, в первую очередь, Илья Зильберштейн. Из великих коллекционеров прошлого — это Даль, Афанасьев, Рыбников, Гильфердинг, Третьяков, Щукин.
