Владислав Крапивин - Пионерско-готический роман, тинейджеры и "обескураживающие повторы"
Подумать только, Павлик помог разоблачить шпиона Горелова! Как он смел, мальчишка! Ну и что же, что Горелов враг?! Всё равно он — взрослый.
По мнению некоторых блюстителей педагогических норм, дети никогда не должны ни в чём подозревать взрослых и, тем более, вступать с ними в противоборство. Или, по крайней мере, должны сначала спросить разрешения у мамы, у классной руководительницы. А может быть, у критиков, всегда знающих, как должны вести себя в книжках юные герои?
Именно такой этики, если верить г-ну Арбитману, должны придерживаться дети в литературе и в жизни. И писатели, разумеется…
А должны ли придерживаться в своих работах каких-то этических норм сами критики?
Укладывается ли, например, в рамки этих норм такой факт, когда критик берётся оценивать у писателя ещё не вышедшее собрание сочинений?
Ругая параллельно В. Крапивина и неполюбившегося И.Тяглова, г-н Арбитман сообщает:
…у Крапивина было, что пародировать: эпигон просто довёл до абсурда реальные тенденции. Боюсь, что ту же роль увеличительного стекла в скором времени сыграет и собрание сочинений самого Владислава Крапивина (когда пишутся эти строки, первый том уже вышел, на подходе следующие). Собранные вместе, его фантастические романы и повести дают основание для вывода, что Крапивин уже давным-давно пишет одну единственную вещь…
Поскольку первый том к тому времени уже вышел, г-н Арбитман мог бы в него заглянуть. А заглянув, мог убедиться, что „основания для вывода“ нет. Ибо в собрание вошли далеко не все мои фантастические вещи. А из тех, что вызывают наибольшее негодование критика, нет ни одной. Не потому, конечно, что я испугался негодования, а чисто по техническо-издательским причинам. Право же, следует напомнить г-ну рецензенту, что, прежде, чем писать, надо всё-таки познакомиться с объектом своей критики.
Если бы г-н Арбитман более внимательно читал критикуемые тексты, он мог бы заметить, что и в повести И.Тяглова „Круги магистра“ далеко не всё — „эпигонство“. Есть там немало и оригинальных моментов, присущих лишь этому автору. А что касается подражания… Но Р.Арбитман, говорят, неплохо знает современную фантастику, и в этом случае ему должно быть ведомо, что среди молодых авторов не только у И.Тяглова можно заметить подражание книгам писателей более старшего поколения. Хорошо это или плохо — отдельная тема. Но возникает вопрос: почему именно „Круги магистра“ столь рассердили критика? Уверен — дело не в литературном уровне. Просто там рецензент усмотрел ту же „опасную тенденцию“: дети посмели выступить против взрослых. Караул!
А вот, например, повесть С.Лукьяненко „Рыцари сорока островов“, где подражаний можно встретить не меньше, не вызывает у критика негативных эмоций. Почему? Наверное, дело в том, что в книге Лукьяненко есть своя „оригинальность“: там подростки не воюют со взрослыми, вместе этого они старательно уничтожают друг друга. Это ничего, это пожалуйста, лишь бы не трогали старшее поколение. В конце концов, чем меньше подростков, тем меньше проблем — для взрослых…
Желание покрепче отхлестать ненавистного автора заставляет г-на критика обвинить его не только в чисто литературной неполноценности, но и в идеологической ущербности.
В конце своей статьи „Слезинка замученного взрослого“ Р.Арбитман приходит уже к прямой фальсификации фактов. Он доводит до всеобщего сведения, что извечная тяга к справедливости, свойственная молодому поколению, потихоньку используется разного рода „гуру“ возрастом постарше („красными“, „чёрными“, „коричневыми“). И далее:
„Не случайно ведь небезызвестный Карем Раш создавал свой подростковый клуб в Новосибирске (тот самый клуб, где тинейджеры должны были учиться пришивать чистые воротнички, палить в супостата и с восторгом замирать на церемонии воинского построения) с оглядкой на „Каравеллу“ В. Крапивина в Екатеринбурге; правда, став, как и И.Тяглов в прозе, не копиистом, а, скорее, пародистом“.
Ну, хоть стой, хоть падай! Откуда г-ну Арбитману пришло в голову, что К.Раш, создавая „Викторию“, оглядывался на „Каравеллу“? Да ещё и пародировал её! Мы в те годы и не слышали друг о друге! И никогда в жизни друг у друга не бывали. Уже много позже в „Каравелле“ узнали из газет, что есть, оказывается, в Новосибирске фехтовальный клуб „Виктория“. А „Виктория“, возможно, смогла кое-что прочитать о „Каравелле“.
С какой стати Карем Раш — человек совершенно самостоятельный в суждениях и с твёрдым характером — стал бы оглядываться на какую-то чужую организацию и тем более пародировать её?
И вообще, что одинакового у „Виктории“ и „Каравеллы“, кроме фехтовальной специализации? И что г-н Арбитман может знать об этих объединениях? Сколько лет было Роме Арбитману, когда они создавались?
Я совершенно не разделяю педагогических и политических воззрений г-на Раша, однако должен сказать следующее. Всё, что я впоследствии узнал о „Виктории“, не даёт никаких оснований утверждать, что там учили „палить в супостата“. Там учили спортивному фехтованию, рыцарским понятиям о чести и товариществе, уважению к противнику. Если, к тому же, учили пришивать воротнички, то, право же, в этом нет ничего безнравственного. Так же, как и в „восторженном замирании при церемонии воинского построения“ — если это замирание вызвано не казарменной муштрой, а ощущением товарищеского локтя и гордостью за свой флаг.
У г-на Арбитмана немалая способность смешивать правду с неправдой и валить всё в одну тарелку. Так сказать, крошить в один салат ананас и редьку. И потом всё это обливать соусом негативизма. Глядишь, под таким общим соусом читатель проглотит всё подряд, не различая, где горькое, где солёное.
Возникает такой вопрос: к „гуру“ какого цвета относит г-н Арбитман меня с моей „Каравеллой“ (которой я, правда, уже несколько лет не руковожу). Что он может сказать нового?
Может быть, я „красный“? В этом уже обвиняли. За то, что дети по-прежнему носят красные галстуки — символ алого корабельного паруса кливера (а не большевистского триединства поколений, как это трактовали официальные цековские документы).
Может быть, я „чёрный“? Было и это. Меня и детей клеймили за чёрные морские рубашки — многолетнюю форму „Каравеллы" (естественно, души наши и помыслы обвиняя в той же черноте).
Или я „коричневый“? Тоже не ново. Во многих „телегах“, направляемых в парторганы — анонимных и подписанных бдительной „общественностью“ — я и мой отряд не раз обрисовывались как носители фашистских идей. На том основании, что дети спорят не только с „простыми“ взрослыми, но даже и со взрослыми обладателями партбилетов.
Так что, ступая на этот путь и переходя от жанра чисто литературной статьи к жанру политического доноса, г-н критик не делает никаких открытий. Всё это было, было, было…
Г-н Арбитман неправ, утверждая, что я „полностью переключился на „параллельные миры““. Проявив хотя бы минимум профессионального любопытства, критик мог бы установить, что параллельно с фантастическими произведениями последнего времени (которые вызывают особое неприятие рецензента), я успел написать два вполне реалистических романа из жизни современных школьников и несколько повестей.
Другое дело, что там опять „обескураживающие повторы“, в которых упрекает меня г-н Арбитман. Снова мальчики и девочки оказываются беззащитными перед лицом нынешнего взрослого мира. Бывает, что их третируют педагоги, избивает милиция и даже предают родители. И дети, чтобы выжить, вынуждены огрызаться.
„Обескураживающие повторы“ — это лишь отражение повторов нашей реальности. Чтобы убедиться, достаточно посмотреть вечерние выпуски новостей — с детьми, искалеченными и убитыми в „горячих точках“, где их папы самозабвенно отводят душу во взрослой игре „Зарнице“. Или почитать в газетах, как спившиеся мамы продают по дешёвке своих малышей незнакомым людям. Или о замерзающих от нехватки топлива школах. Или о детских садах, отданных под коммерческие офисы. Или поинтересоваться, сколько ребятишек ежедневно пропадает без вести. Иногда их находят живыми. Иногда — мёртвыми, замученными очередной, словно из преисподней объявившейся нелюдью. Иногда не находят совсем.
Можно просто пройтись по улицам, посмотреть на маленьких нищих и на замурзаных пацанят, которые за коммерческими ларьками облизывают грязные обёртки „сникерсов“ и допивают капли газировки из брошенных пластиковых бутылок.
Можно посмотреть передачи и почитать корреспонденцию о нравах в интернатах, детдомах и спецшколах.
Можно поинтересоваться, сколько в стране безнадзорных детей и как растёт подростковая преступность.
Дети сами в этом виноваты, да? Г-н Арбитман недоволен, что
„в „Выстреле с монитора“ бессердечные старшие выгоняют пацана из города, в повести „Гуси-гуси, га-га-га…“ ребят, ни в чём не повинных, сажают в колонию, жестоко издеваются над ними, в „Заставе на Якорном поле“ мальчика, ради научных экспериментов (не ради этого, а ради политических целей, г-н рецензент! — В.К.), лишают дома и мамы“.
