Александр Бестужев-Марлинский - Статьи
133
Имеется в виду издание: Жуковский В. А. Стихотворения, т. 1 – 3, изд. 3-е, испр. и умнож. СПб., 1824.
134
Вышла в свет 10 марта 1824 г.
135
Первая глава «Евгения Онегина» вышла в свет 15 февраля 1825 г. «Разговор книгопродавца с поэтом» был предпослан в виде предисловия.
136
Поэму «Цыганы» читал в литературных петербургских кружках брат поэта Лев Пушкин. Поэма вышла в свет в феврале 1827 г.
137
Имеется в виду готовившееся издание «Басни Крылова» в семи книгах (СПб., 1825), но оно не было полным собранием сочинений баснописца.
138
Имеется в виду издание «Простонародные песни нынешних греков» (СПб., 1825). Клефтами назывались греческие крестьяне-партизаны, боровшиеся против турецкого гнета. Замена заглавия произошла, по-видимому, по требованию цензуры.
139
Поэма «Чернец» вышла в свет в 1825 г.
140
Отдельное издание «Дум» К. Ф. Рылеева вышло в 1825 г.
141
Поэма «Войнаровский» вышла в свет в том же 1825 г.
142
Шишков 2-й А. А. (1799—1832) – одаренный поэт, знакомый Пушкина, близкий к декабристским кругам. Его «Восточная лютня» вышла в свет в Москве в 1824 г.
143
Шаховской А. А. (1777—1846) – драматург, пародист, близкий перед 1825 г. А. С. Грибоедову, П. А. Катенину, В. К. Кюхельбекеру.
144
Делавинь Казимир Жан-Франсуа (1793—1843) – французский поэт и драматург, эпигон классицизма. Комедия «Школа стариков» (1823) – не лучшее из произведений Делавиня. Кокошкин Ф. Ф. (1773—1838) – управляющий московскими театрами, драматург, переводчик.
145
Семенова Е. С. (1786—1849) – знаменитая трагическая актриса. Каратыгин В. А. (1802—1853) – известный петербургский трагический актер.
146
Опубликована впервые в 1833 г. Была под запретом.
147
Издаваться стала с 1823 г.
148
Имеется в виду кн. В. Ф. Одоевский, начавший, в 1824 г. издавать «Мнемозину». Вышло всего 4 книги (окончилось издание в 1825 г.). В. К. Кюхельбекер, был соиздателем.
149
«Русская старина» вышла в свет в 1825 г., издавалась А. О. Корниловичем и В. Д. Сухоруковым, близкий декабристам альманах.
150
Е. В. Аладьин издавал «Невский альманах» с 1825 по 1833 г. Это издание все же было «лестным» попутчиком декабристов.
151
«Северные цветы» издавались А. А. Дельвигом с 1825 по 1831 г. Это был орган Пушкина и Дельвига, группы их единомышленников.
152
Имеется в виду П. А. Плетнев (1792—1865) – писатель, критик, друг Пушкина (ему посвящен «Евгений Онегин»), которого поэт упрекал за слишком «добренькие» критические статьи.
153
Имеется в виду «Русский инвалид» – газета, издававшаяся с 1813 г. П. П. Пезаровиусом (официальная).
154
Газета «Северная пчела» стала выходить в 1825 г. После поражения декабристов тотчас же заняла охранительное направление, стала резко реакционным изданием. До 14 декабря 1825 г. Булгарин и Греч вращались в кругах литераторов, будущих декабристов, не проявляя заметно своего консерватизма.
155
«Северный архив» – журнал, издавался Ф. В. Булгариным с 1822 г. по 1828 г., затем слился с «Сыном отечества».
156
«Сын отечества» – журнал, издававшийся Н. И. Гречем с 1812 г. (с 1825 г. совместно с Булгариным). С 1815 г. на «Сын отечества» стали оказывать влияние будущие декабристы. Затем стал журналом охранительного направления.
157
Кеппен П. И. (1793—1864) – академик, археолог, историк.
158
Н. А. Полевой вместе с братом Кс. А. Полевым начали издавать «Московский телеграф» с 1825 г. Иронический отзыв вызвала первоначально у Бестужева «энциклопедическая» программа журнала. Впоследствии Бестужев сам примет участие в этом новом органе прогрессивного романтизма.
159
Ольдекоп Е. И. (1786—1845) – писатель, переводчик, издавал с 1822 по 1824 г. журнал «St. Peterburgische Zeitung».
160
«Клятва при гробе господнем. Русская быль XV века». Сочинение Н. Полевого. М., 1832.
Впервые – в «Московском телеграфе», 1833 год, № 15, стр. 399—420; № 16, стр. 541—555; № 17, стр. 85—107; № 18, стр. 216—244; за подписью: Александр Марлинский, с пометой: Дагестан, 1833. Вошла в Полное собрание сочинений, ч. XI, 1838. Печатается по тексту первой публикации.
Статья была искажена цензурой: снят кусок о Евангелии, который сохранился в архиве III отделения как отдельная статья под названием «О христианской религии». Он приведен в книге Н. Котляревского «Декабристы. Кн. А. И. Одоевский и А. А. Бестужев-Марлинский. Их жизнь и литературная деятельность». СПб., 1907, с. 342—344. Недавно в архиве московской цензуры был обнаружен список статьи Бестужева, дающий возможность восстановить изъятое место, в котором говорится о Евангелии как первой разновидности романтизма. См.: М. И. Гиллельсон. А. А. Бестужев и московская цензура. – «Русская литература», 1967, № 4, с. 106—108. Приводим этот недостававший отрывок: «Но забудем ли, что Греция, умирая, оказала важную услугу новому миру: сладкозвучный величественный язык Омира раздался в этот раз голосом с небес – то было Евангелие; обет новой прекрасной жизни, высказанный наречием старины; то была песня лебедя – то был завет старца на одре кончины.
Сперва гонимая, терзаемая скитальница, христианская вера восторжествовала, наконец, благочестием первых христиан; и не мечом войны, не топором казни покорила она души полумира, нет, но убеждением слова, по истиною правил Евангелия. Из подземных пещер она овладела землею и соединила землю с небом. Боги языческие были порочны, как люди, апостолы чисты, как аигелы. Язычник унизил божество до себя, христианин вознес человека до бога. Философия была верою немногих мудрецов, а христианская вера стала философиею целых народов, практическою мудростью, не только законом, но и наставницею совести. Вникните в сущность Евангелия, прочтите его даже просто как книгу, и вы убедитесь, что оно есть высокая романтическая поэма, тем драгоценнейшая, что каждая страница его – действительность, что каждоо слово его освящено примером и запечатлено кровью спасителя мира. Да, я смело утверждаю, что Евангелие было первообразом новой словесности, первым рассадником идеализма. Оно заключало в себе все, что сказалось и свершилось потом и доселе. Каких стихий новой поэзии нет в благовостии, в этом завете неба земле, в завете бога с человеком? Не стройно ли сохранено в нем одно единственно возможное природе – единство цели? Не проникнуто ль оно насквозь одною смелою, пылкою священною мыслью побратать все народы любовью, обратить любовь в веру, возвысить и усовершить людей этой верою в бога, который сам себя назвал любовь, который завещал платить добром за зло, любить врагов своих, не осуждать проступившегося; который произнес: «Месть мне!», и потом дивность, таинственность судеб Иисусовых, слитых с дивным пророчеством Иудеи; и потом многозначность и непроницаемость речей евангелистов, когда они бренными устами поведают вдохновение божества; и все, даже до форм оного, объемлющих вместе историю и драму; до слова, в котором рассказ перемешан с разговором; до языка, поражающего восточной яркостию оборотов и подобий, краткостию и силой выражения – все там ново, все там юно. Нов совершенно и театр, избранный для действия. Не только на площадях, не в одних палатах и храмах является спаситель, но в пустыне, на торжище, в толпах простого народа, в кругу детей и прокаженных, на свадьбе, на погребении, на месте казни. Он беседует с мытарями, он спасает блудницу; он с двенадцатью рыбарями бросает живые семена слова в души простолюдинов. И с какой драматической занимательностию близится кровавая развязка этой умилительной, ужасной трагедии! Друг продает его врагам за серебро, продает на муки поцелуем. Любимый ученик отрицает его… Робкий судия шепчет: «Он невинен» и дарит его злобной черни, в которой большинство – сановники иудеи. И вот спаситель мира гибнет позорной казпию, распятый между двумя разбойниками, молясь за своих злодеев! О, кто ни разу не плакал горькими слезами над Евангелием, тот, конечно, не испытал сам несчастия и не уважал его в других, тот не стоит и отрады, проливаемой в души этой святынею. Какой нечестивец не подымал из праха головы, подумав «и он страдал». Как утешительно трогательно следить борение божественного духа с земными скорбями, на которые осужден был Христос телом. «Лазарь, брат наш, умер!» – восклицает он и горько плачет. Кровавый пот орошает чело его, когда он молится. «Да мямо идет чаша сия – отравленная чаша судьбы!» Он падает, изнемогая под крестом, он жаждет, пригвожденный на кресте, – и ему на острие копья подают уксус… Это страшно и отрадно вместе. Страшно потому, что в этом символе мы видим свет, каков он был всегда, действительную жизнь, какова она доныне. Тут нет ни награды добродетели, ни казни пороку; напротив, тут самые высокие чувства попраны пятами, святая истина закована в железо; чистейшая добродетель ведет на Голгофу. Но утешьтесь, тени страдальцев мира, – разве не для вас слова: «Блаженны изгнанные правды ради»… Камоэнс, Торквато, Дант, Альфиери, Шенье, Байрон, и вы, все избранники небес! мир налагал на вас терновый венец, облекал в багряницу и с посмеянием плевал в лицо; бил палками – и называл царями! Но разве не настало время, когда потомство принесло мирру к гробнице вашей и нашло ее пустою, и некто светозарный указал на небо.
