Журнал «Полдень, XXI век» - Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 4
— Да, — согласился я. — Пою, танцую, вышиваю крестиком…
— Ну извини… Первый раз вижу, чтобы глюки разговаривали, — дамочка, отлепив автомобиль от полупопия, поманила меня к стеклянной витрине. — Ты себя со стороны видел?
Вот уж, говоря откровенно, внешний вид мне был до одного места. В реальном-то мире я ограничивался совершенным минимумом телодвижений на этот счет, предъявляя к одежде только одно требование: «Лишь бы не мерзли уши!», а уж как я выглядел в собственном сне… Короче, меня ждал сюрприз. Причем такой, что я даже бегал к другим витринам и смотрелся в зеркала кабриолета. Везде показывали одно и то же: серый силуэт без — лица, почему-то с галстуком-бабочкой на шее. Мало того, я был полупрозрачным, как целлофановый файл для бумаг.
— Хотя, — призналась дамочка, — так, конечно, прикольней. Только играть не сможешь.
— На чем? На нервах?
— Что «на чем»? Ты че здесь делаешь вообще?
— Сплю, — признался я.
Дамочку звали Лика. Еще ее звали Panda_66, но так — Лика. Происходящее вокруг не было параллельным миром, мой разум не похищали злобные инопланетяне, и я, наконец, не свихнулся. По крайней мере, на тот момент. Новая интернет-игра «Континент» распахнула предо мной свои объятия и приняла в свое лоно без посредничества компьютера, модема и моего желания. Кино про Матрицу смотрели? Вот так вот и бабочки!..
По местным меркам Лика была безобразно крута — восемьдесят седьмой уровень. Выше только гипотетический восемьдесят восьмой. Для того чтобы раскачаться до таких высот, пришлось бы провести в он-лайне полжизни. Игроки торговали, менялись, колошматили ботов и друг друга, коротая эту самую половину. Кто первую, а кто уже вторую.
Думаю, давно миновал момент, когда компьютерные игры перестали быть играми как таковыми. Этому новому способу массового поражения времени — как свободного, так и рабочего — еще просто не подобрали достойного названия. Компьютер обеспечивает загрузку двух органов восприятия — зрения и слуха. За остальные дорабатывает воображение. Пока. Но и этого уже достаточно, чтобы создать альтернативную реальность, где с равным удовольствием спешат укрыться и подростки, и менеджеры среднего звена, и пузатые дядечки.
Покликал мышкой — добыл чугуний. Покликал еще — превратился чугуний в топор. Покликал топором по балде какому-нибудь козлокрылу, и снизошла на тебя благость. Максимум эффекта при минимуме усилий, да еще качается кликательный палец. А в реальной жизни пока на ту же квартиру накликаешь — поседеешь.
Мы стали встречаться с Ликой регулярно. Виной тому, конечно, не мое невозможное обаяние, просто часам к двум даже самые стойкие обитатели «Континента» парковали своих персонажей в безопасных локациях и отходили баиньки. Лика оставалась. Она легко находила меня в огромном мегаполисе, подхватывала в кабриолет, и мы мчались по пустынным автобанам. Или гуляли в парке. Или сидели в кафе. Ночи напролет мы болтали обо всем на свете.
Ладно я, с моей особенностью экономить на интернет-трафике. Мне-то удавалось параллельно высыпаться. А вот Лике на сон оставались лишь дневные часы. Тогда я не придал этому факту значения.
Мы не знались наяву, но, видясь еженощно, привыкли друг к другу, будто сослуживцы в одном кабинете. Хотя в известном смысле я даже мог утверждать, что с Ликой спал.
— Мы можем встретиться в реале? — однажды попросила Лика.
Не предложила, не пригласила в гости, а именно попросила.
— Можем, — пожал плечами я.
— А не боишься, что я мужик? — Лика усмехнулась.
Я не боялся. Сквозь нарочитую грубоватость цветными бисеринками проблескивали романтические финтифлюшки. А девичий наив не мог утаиться за эдаким мрачным цинизмом первокурсника медицинской академии. Без всяких сомнений, передо мной была девушка лет около двадцати трех. Вот только тоска, глубинная ненаигранная тоска, что прорывалась временами из игрового образа, вводила меня в ступор. В такие моменты мне хотелось прижать к груди это несчастное существо, закрыть от всех, от всего, подуть в волосы… Но я не мог даже взять ее за руку.
— Ты откуда сам?
— Та эта… москвач я…
— Хорошо. Здесь недалеко, три часа на электричке.
Лика продиктовала адрес.
— Спросишь Катю, это подруга. Она отведет…
— Почему так сложно? — удивился я.
— По кочану!.. Ты приедешь? Отлично!.. Цветы не забудь!..
Зачем я потащился тогда в эту тьму-таракань? Надеялся, что обладательница выпуклых виртуальных полупопий бросится мне на шею с предложением всей себя и сердца?.. Надеялся, конечно. Но не особо. Скорее, мне было просто интересно. Чем-то зацепила меня Лика. Чем-то, чего я не встречал в других.
Катей оказалась полная дурнушка с жидкими, давно не мытыми косичками. На вид ей было едва ли больше двадцати пяти — Лике, стало быть, тоже. Я не ошибся. Катя запахивалась в засаленный халатик, всем своим видом выражая недовольство моим неожиданным визитом.
— Мне бы Лику увидеть…
— Какую? — Катя сморщилась, нисколь себе этим привлекательности не добавив.
Действительно, какую? Ни фамилии, ни…
— Лику, — повторил я, беспомощно дернув букетом.
— А-а, — Катя посмотрела на цветы. — Ладно. Сейчас. На улице подождите…
Больше часа я ждал, пока Катя нарисует лицо, преимущественно черными тенями. Потом мы долго тряслись в маршрутке, доехав до конечной, до городского кладбища. Катя уверенно запетляла между оградками. Я шел следом.
«Куда я вляпался? — думал я. — Что это, сатанинская секта? Или молодежная субкультура, настоянная на покойниках?» Я перебирал варианты: «Готы, некроманты, некрофилы?..»
Все оказалось хуже. Гораздо хуже.
— Вот, — Катя остановилась.
Вначале я просто не понял.
— Что «вот»?
— Вот ее могила.
— Чья?
— Лики. Вам нехорошо?..
А потом отказывался верить.
«Воробьева Елена Геннадьевна, 3.VII.1984 — 18.11.2008», убеждала табличка. Свечной огарок, засохший букетик в стакане, две карамельки… С овала фотографии на меня смотрела чуть насмешливо русоволосая девушка. Худенькая, с большими серыми глазами. Вся какая-то болезненно-светлая, хрупкая. Лена — Лика…
— Отчего она?.. — спросил я.
И приготовился услышать что-то вроде: «Передоз» или «Сама».
— Да не знает никто, — Катя дернула плечом. — Врачи говорят: сердце. Им же надо что-то говорить, а Лика не жаловалась никогда… Просто нашли дома мертвой. И все.
— Родители есть?..
— Мать.
Я наклонился и положил на надгробие розы. «Цветы не забудь!» — всплыло в памяти.
— Почему три? — спросила Катя и, видя мое непонимание, добавила: — Три розы почему? Обычно же четное количество приносят…
— Для меня она жива, — ответил я.
Конечно, это мог быть просто дурацкий розыгрыш. Некоторое время назад мой природный скептицизм даже на секунду не позволил бы в этом усомниться. Но сейчас я знал, что это не розыгрыш. Я просто это знал.
Не в силах дождаться ночи, я зашел в игру из интернет-кафе, как все нормальные люди, посредством компьютера. Регистрация заняла десять минут.
«gluk>>>Panda_66: Это я…»
Лика ответила сразу:
— Как там Катька?
— Неряха твоя Катька.
— Всегда такой была…
Обычный ежедневный треп миллиарда людей. Я не знал, что сказать. Мигал курсор, отсчитывая пульс.
— А где я… там? — спросила Лика.
— Двенадцатый ряд, правая сторона. В Лебедево.
— Вот так вот все-таки, да?.. Я-то надеялась, что в коме… Или, на крайняк, что крыша поехала…
— Так ты не знала?! — изумился я.
— Откуда?.. Вот, тебя подослала… Катька по-любому бы отвела или в больницу, или в психушку, или… Правда ведь?
И тут меня проняло. Боже милосердный! Там ведь живой человек! Живой! Оголенным сознанием запертый в виртуальных стенах. Без родных, без близких. Без надежды…
— Девочка моя бедная! Каково же тебе там?!
Ответом мне стала бесконечная череда плачущих смайликов.
— Что я могу для тебя сделать, скажи?
Лика помедлила с ответом.
— Быть!..
Первым, чем встретила меня Лика в образе целлофанового файла, стала гневная отповедь.
— Не смей меня жалеть! Никогда!.. Понял? Я жила вполне себе тут хорошо… Выбор у меня какой? Вот и нечего сопли распускать! А то нашелся тут, жалостливый!..
— Ладно, не ругайся! — примирительно сказал я. — Девочка, живущая в сети…
— Ненавижу эту песню! Слышишь? Ненавижу!..
Лика в бешенстве прыгнула в машину и умчалась, оставив меня наслаждаться виртуальными выхлопными газами.
Потом извинилась. Эсэмэской.
Из «Континента» можно было отправлять сообщения на телефон — вероятно, для уточнения игроками времени групповых турниров. И это нас с Ликой в некотором смысле объединяло. Мы — два эдаких уникума — владели посылкой сообщений силой мысли.
