Владимир Гопман - Любил ли фантастику Шолом-Алейхем? (сборник)
(Правда, герой Киплинга сумел освободиться от губившей его женщины. Но Моррис не сумел; или же – не захотел…)
Джейн не только не понимала мужа, но и самым банальным образом изменяла ему – к тому же с человеком, которого он долгие годы считал своим ближайшим другом. Моррис относился к Данте Габриелю Россетти как к самому близкому – после жены – человеку, считал его своим учителем в искусстве. А связь Джейн с Россетти длилась почти два десятилетия, с 1867 по 1875 гг. И Моррис стал, наверное, последним, кто узнал об этом. Осознание того, что он не только потерял любовь, бывшую для него основой существования, но и друга, стало для Морриса самым тяжелым потрясением в жизни. А потом Моррис узнал, что в середине 1880-х гг. у Джейн был еще один любовник, поэт Уилфрид Скоуэн Блант.
Моррис любил Джейн и своих дочерей, хотел сохранить семью – и, страдая, не подавал на развод, вынужденный фактически закрывать глаза на происходящий открыто обман. Не случайно в его последних романах 1890-х гг. возникает мучительный мотив «любви втроем»; примечательно, что впервые этот мотив прозвучал – драматическим предощущением!.. – в раннем сборнике Морриса, «Защита Джиневры». В поэме, давшей название сборнику, говорилось о любовном треугольнике, возникшем между королем Артуром, его женой Джиневрой и Ланселотом, лучшим рыцарем Круглого Стола и ближайшим другом короля Артура. Мог ли Моррис четверть века назад и предположить, что окажется в положении короля Артура, лишившегося к концу жизни и беззаветно любимой им жены, и самого близкого друга…
Этот мотив звучит также в поэме «Пилигримы Надежды» (1885–1886), в которой непростые отношения между героем, рабочим Ричардом, его женой и другом Артуром (все они – участники пролетарского движения в Англии) разрешаются с помощью политических событий. Все трое отправляются во Францию в дни Парижской Коммуны, чтобы помочь восставшему народу. Финал поэмы трагичен: жена главного героя и Артур погибают на баррикадах.
Нередко говорят, что Морриса, благодаря его многочисленным талантам, можно сравнить с титанами Возрождения. Но, как точно подметил А. Аникст, многогранная деятельность Морриса была результатом «не гармонии, а разлада с окружающей социальной реальностью» [150] . Однако причины разлада были не только социального характера. Да, под конец жизни Моррис разочаровался в социализме, страдал от потери жизненных ориентиров. Да, страдал и оттого, что его последние, самые главные, как он считал, книги остались практически незамеченными. Но главной причиной была его личная драма.
Об этом у нас не писали, потому что образ талантливого западного писателя и поэта, посвятившего жизнь социализму, был весьма удобен для советской пропаганды.
Примечательно, что некоторые авторы – не только у нас, но и на Западе, – признавая нехотя факт «неких» отношений Джейн и Россетти, яростно отрицали, что между ними «что-то было». Так, например, Эдмунд Швингахурст, автор альбома о прерафаэлитах, пишет, что хотя Россетти был влюблен в Джейн, «о близости между ними не могло быть и речи» [151] . А отечественный исследователь К. О. Аксель, автор книги об английских художниках XIX века, застенчиво, словно потупляя взор, замечает, что к Джейн Россетти всего-навсего «относился очень трепетно» [152] . Но, пожалуй, дальше всех по пути недомолвок и умолчаний пошел А. Шестимиров, автор текста к альбому Д. Г. Россетти, вообще ничего не сказав о драме в семье Морриса [153] .
Жизнь Морриса была заполнена работой, с утра до ночи, каторжным каждодневным трудом, ставшим его радостью и его проклятием. Но судьба не подарила ему любовь, опаляющую, прекрасную, о которой он так прекрасно писал в своих книгах. И не было в его жизни ни удивительных приключений, ни фантастических путешествий, которыми полны его книги. И кто знает, не стали ли те романы, что он создал в последние годы жизни, своего рода компенсацией за то, чего ему не удалось испытать в жизни реальной? И кто знает, не потому ли Моррис и изнурял себя беспрестанной работой эти годы, чтобы уйти от себя, заглушить боль в душе?..
Моррис скончался 3 октября 1896 г. А осенью этого же года в лондонском журнале Pal Mal Magazine были напечатаны стихи никому тогда не известного Эдварда Планкетта. Эта публикация стала литературным дебютом писателя, который скоро обрел известность под именем лорд Дансейни и стал одним из крупнейших мастеров фэнтези XX в.
Как стать счастливым. Вариант писателя Т. Энсти
Жизнь дается человеку один раз,
и прожить ее надо так, чтобы не
ошибиться в рецептах.
В. Ерофеев. Москва-Петушки [154]
Любители фантастики помнят, конечно, магистра черной магии Магнуса Федоровича Редькина из повести А. и Б. Стругацких «Понедельник начинается в субботу». Он собирал всевозможные определения счастья: негативные, позитивные, казуистические, парадоксальные… Что ж, для всех людей – философов и музыкантов, ученых и спортсменов, завмагов и завхозов – существуют, пользуясь математической терминологией, свои необходимые и достаточные условия обретения счастья, порой, напротив, не имеющие ничего общего с родом деятельности человека, порой непосредственно от этого зависящие. А пользуясь терминологией медицинской, можно сказать, что каждому пациенту от рождения выписывается свой рецепт счастья; и уж от самого человека зависит, насколько точно он будет следовать полученным предписаниям… Эти соображения и дают основание предложить в копилку магистра М. Ф. Редькина нижеследующий рассказ об одной писательской судьбе.
С фотографии – она сделана примерно за год до смерти нашего героя и помещена в книге его воспоминаний – на нас смотрит элегантный худощавый мужчина лет шестидесяти (хотя тогда ему было далеко за семьдесят), с ироничными глазами и коротко подстриженными усами, чем-то похожий на Герберта Уэллса или Форда Мэдокса Форда. Это Томас Энсти Гатри, вошедший в историю литературы Великобритании под именем Ф. Энсти.
Т. Э. Гатри родился в Лондоне 8 августа 1856 г. Отец его был военным портным, мать – пианисткой, она закончила Королевскую академию музыки, прекрасно знала французский и итальянский языки, хорошо владела кистью и привила детям (их у нее было четверо) любовь к литературе и искусству. С детства Томас больше всего любил рисовать и придумывать разные истории. В колледже и университете он активнейшим образом участвовал в издании самодеятельных журналов, заполняя значительную часть их объема своими рассказами и рисунками (в том числе он иллюстрировал «Илиаду» и «Одиссею»). А в 1878 г. наконец решился послать юмореску в лондонский журнал и вскоре, к радости автора, ее опубликовали. Правда, в результате ошибки наборщика в выбранном Гатри псевдониме Т. Энсти «Т» оказалось замененным на «Ф». Так появился на свет писатель Ф. Энсти.
После окончания Кембриджа перед Гатри, у которого к тому времени было напечатано уже свыше десятка рассказов, проблема выбора – заниматься юриспруденцией (к чему никак не лежала душа) либо литературой – стояла недолго. Он получил извещение, что лондонская книготорговая фирма «Смит энд Элдер» (та самая, которая публиковала Теккерея, Шарлотту Бронте, Дж. Элиот, Троллопа, Мередита – писателей, перед которыми Энсти благоговел) приняла к публикации его первый роман «Шиворот-навыворот». С юриспруденцией было покончено, и Т. Гатри начинает карьеру профессионального литератора.
Вышедший в 1882 г. роман «Шиворот-навыворот» [155] стал одним из самых ярких дебютов в английской литературе конца XIX в. В романе Гатри впервые использовал прием, ставший затем его «визитной карточкой»: введение фантастического элемента в реалистическое повествование.
Собственно говоря, фантастики в романе немного, хотя роль ее весьма значительна. Заключается она в описании действия индийского волшебного камня Гаруда. Появляется камень в романе дважды. В начале книги, когда с его помощью Пол Бультон, глава преуспевающей лондонской торговой фирмы, против собственного желания и совершенно неожиданно для себя, меняется телом со своим четырнадцатилетним сыном Диком, и в конце, когда с помощью камня совершается обратная волшебная метаморфоза. Существенно, что камень был привезен из Индии. В Англии второй половины XIX в. возник значительный интерес к Индии и ее культуре, вообще к экзотике и мистическим «откровениям» Востока. В немалой степени образ Индии как «страны чудес» сложился в общественном сознании благодаря Уилки Коллинзу (роман «Лунный камень») и Редьярду Киплингу, с 1880-х гг. печатавшего свои «индийские» рассказы, а в 1894–1895 гг. выпустившего знаменитую «Книгу джунглей». Основная часть повествования романа «Шиворот-навыворот» – то смешной, то драматический рассказ о пребывании Пола Бультона (в теле его сына Дика) в частной школе.
В начале романа Поль Бультон предстает похожим на героев Диккенса – таких, как, например, Скрудж из «Рождественских повестей», Ральф Никкльби из «Николаса Никкльби» или Домби из «Домби и сын». Он изображен как воплощение эгоизма, скаредности, лицемерия, ханжества. Бультон самоуверен, неизменно убежден в собственной исключительности и значимости, пренебрежительно относится к тем, кто слабее и беднее его – и заискивает перед теми, кто богаче и стоит выше по социальной лестнице (по сути дела. Это «старый добрый снобизм», так выразительно описанный Теккереем, чьи книги Ф. Энсти очень любил). Наконец, он бездушен и холоден ко всем, в том числе и к собственным детям.
