Борис Стругацкий - Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 1
— Только, — кузнец поднял палец к потолку, — надо это дело всем вместе провернуть. То есть всей толпой заявиться в полицию, чтобы бабы ревели, дети есть просили, и сказать: или вы нас принимаете, или нам хана, и нас лично Путин на границе утопит в сортире.
Страна уже успела шагнуть в следующий год, и весьма громко: отрубив газ братьям-славянам, а заодно и всей Европе. Там тут же накрылось паровое вещание, и вообще очень неприятная история с морозами образовалась, но нашим всё нипочём, потому что гуманизм гуманизмом, а хохлы газ на халяву пользуют, чего мы допустить не можем ну никак!
— А вот это, кстати, мысль! — оживился Игорь. — Давайте газ в Европу экспортировать? А что?
— Ты в карманах газ повезёшь?
— Да пару железнодорожных цистерн загоним — и можно никуда не уезжать, нам этих денег на год хватит…
— Да кто тебе даст? Чё, думаешь, в «Газпроме» дураки сидят? — усмехнулся бугор.
Игорю объяснили, что если бы честным гражданам разрешали свободно торговать газом, то наступил бы коммунизм, и ни один этот… как его… не одна эта самая… короче, никто бы не работал, все бы продавали газ.
— Чучмекам бы только зарплату платили, чтобы они скважины бурили, — закончил лекцию по политэкономии Волокотин.
— Так что и вовсе теперь не живи, что ли? — разозлился Игорь.
Все посмотрели на сварщика.
— А мы тебе о чём говорим? — удивился Оскар. — Валить надо, валить!
— В Китай, — добавил Вовка.
По счастью, чай у Игоря уже остыл, поэтому ожогов Вовка не получил.
4
Помощь пришла, откуда не ждали — из-за границы.
Лёха, которого выгнали на полставки, ходил теперь в кузню когда вздумается — лишь бы положенное количество смен выработать. Всё свободное время парился у терминала ВД. И вот, после очередного сеанса, он, совершенно ошпаренный, прибежал на работу и сказал:
— Всё, едем!
— Чё, опять премию получил? — спросил Волокотин. Три года назад кузнецу несказанно повезло: дали литературную премию за какой-то пасквиль, и на радостях Лёха катал всех по Каме на катере, снятом специально для пьянки. Водку, правда, не покупал, да и сам никуда не поехал, пришлось веселиться без него, но это мужиков не обломало — спасибо и за катер.
Нынче катер продали, как убыточный, да и зима на дворе — куда ехать-то? И за что премию дали?
— Да не премию, недалёкий ты человек! — и кузнец потряс бумагой с какими-то письменами. — Нас в Париж зовут!
В бумаге было написано, что некий Галло-славянский литературный легион приглашает кузнеца в Париж, участвовать в массовых гуляниях в честь Гоголя.
— Почему в Париже? — удивился Оскар.
— Пьянствовать будете? — уточнил Опарыш.
— Тебя в качестве Вия приглашают? — блеснул начитанностью Игорь.
— Вы что, не поняли? — Лёха с жалостью оглядел коллег. — Это же шанс!
Бугор молча наблюдал эти массовые беспорядки… то есть гуляния, а потом вполне резонно заметил:
— Так пригласили-то тебя, нам какая радость?
Радость не радость, а тема для серьёзных раздумий всё же имелась. В следующем письме кузнеца просили рекомендовать каких-нибудь талантливых писателей из глубинки, чтобы их не стыдно было показать взыскательной парижской публике. И у кузнеца возникла бредовая идея.
— Что? Писателем? Да я!.. Да мне!.. Я в твои годы ванны на пятый этаж на спине подымал! Я с сороковой отметки падал! У меня трудовой стаж с четырнадцати лет! — ярости бугра не было предела. — А ты из меня писателя сделать хочешь?!
Все с укоризной посмотрели на Лёху.
— Ты это, Алексей, не подумавши сказал, — покачал головой Оскар. — У нас ведь тоже принципы есть, не смотри, что мы не из аристократов.
— Я писать ничего не буду, — ушёл в несознанку Вовка.
— И подписывать тоже, — добавил Игорь.
— Так вам ничего писать и не придётся, — Лёха пожал плечами. — Я сам уже всё за вас написал и отправил.
Если бы кто-то испортил воздух во время обеда, это вызвало бы реакцию менее бурную, чем заявление кузнеца. Сварщик обещал Лёху зарезать, бугор сетовал, что Сталина нету, Волокотин сказал, что подаст в суд прямо сейчас, и даже извлёк из кармана бесполезный мобильник.
— Как мы людям в глаза смотреть будем? — спросил Оскар. — Они ведь будут пальцами тыкать и говорить — смотрите, вон писатели пошли.
— Да чего такого? — растерялся кузнец. — Они ж французы, им всё равно, писатели вы или асфальтоукладчики.
— А при чём тут французы? — удивился Оскар. — Нас тут писателями обзывать будут.
Об этом Лёха как-то не подумал, но сдаваться не собирался.
— А мы не будем говорить, что мы в качестве писателей едем.
— А в качестве кого? — усмехнулся Вовка.
Лёха какое-то время шарил глазами по кухне, посмотрел в окно, опустил взгляд — и так хлопнул себя по лбу, что если бы там были мозги — вылетели бы через уши.
— Мы как специалисты по монтажу и ремонту аппаратуры парового вещания поедем.
Мужики переглянулись.
Каждый русский человек — или, если быть точнее, каждый человек, думающий на русском языке, — в душе немного аферист. Лёха написал несколько рассказов, подписал их именами своих коллег и отправил во Францию на авось. Он вовсе не был уверен, что рассказы по стилистике так уж отличались друг от друга и тем паче от его собственной. Более того — Лёха совсем не был уверен в наличии собственной стилистики.
Однако прокатило. Может, потому что общий уровень писателей был невысок, может, потому что невнимательно читали, но не прошло и недели, как из Франции ответили: приглашаем всех.
Конечно, пришлось ещё множество мелких вопросов утрясать. Например, со срочностью оформления загранпаспорта. Времени-то — от силы месяц, а сроки в ОВИРе на порядок больше. Лёха так об этом в легион и написал: типа, мы документы собрали, но нас не хотят оформить быстро. Уже на следующий день загранпаспортами занялось областное управление миграционной службы. И всего-то один звонок по паровой связи из Парижа!
Но если бой с бюрократической машиной был просто нудным и долгим, то битва с роднёй оказалась вообще изматывающей. Жёны, дети и прочие, кого мужики хотели брать с собой в загранку, наотрез отказывались уезжать насовсем. Даже у Игоря жена, которую, по его словам, он держал в ежовых рукавицах, наотрез отказалась продавать дом и хозяйство и вообще — покидать родину. И дочек пригрозила не пустить.
— Зарежу, — психовал сварщик.
Риск был, и риск немалый. Ну, продали бы мужики здесь квартиры, машины, дома, садовые участки и мебель. Ну, выручили бы каждый в среднем по миллиону-полтора… Ну, обменяли бы на европейскую валюту… так ведь это же всего-навсего двадцать-двадцать пять тысяч в ихних деньгах, какую халупу можно снять за такие деньги, и как долго можно продержаться? К тому же цены на недвижимость в городе как-то вдруг резко упали: все норовили продать квартиру, недорого, срочно, как будто все собирались ехать в Париж.
В конце концов мужики решили ничего не продавать. Кто знает — вдруг придётся возвращаться? И тут возникла другая проблема — где взять денег? Сроку на обустройство в столице Франции было не так уж и много: за те три дня, пока Лёха будет изображать делегацию уральских писателей, мужики должны были найти работу и подать просьбу о политическом убежище. Шастать же по незнакомому городу, да ещё и без цента в кармане, да ещё и зная, что в номере тебя ждут голодные жена и дети, как-то мужикам не улыбалось.
И, между прочим, Гардин заметил всеобщее мельтешение в бригаде.
— Чего шепчетесь по углам? — спросил начальник.
— Да вот, в Париж собрались, — ляпнул Опарыш.
— Куда? — опешил Гардин.
С грехом пополам Лёха объяснил, что разместил в паровой сети информацию о деятельности своей… нашей бригады, и их… нас пригласили в Париж на слёт паротехников всего мира.
— А тебя-то с какой стати? — спросив Гардин у кузнеца. — Ты не слесарь.
— А я их… наш продюсер, — дерзко ответил Лёха.
— Посмотрите на него — «продюсер», — передразнил начальник. — Это я продюсер, а ты всего лишь пиар-менеджер.
— Чего? — спросили все.
— Деньги вы откуда брать собираетесь? Небось, не одни поедете, а с жёнами и любовницами? — Гардин подмигнул Игорю, и все поняли, что сварщик кого-то зарежет. — Короче, деньги я беру на себя. А ты, — и он ткнул пальцем Лёхе в грудь, — обеспечь письмо из Парижа генералу.
Как относиться к Гардину после этого заявления, мужики не знали. Он, конечно, мохнорылый, и хам, и вообще — казалось, все земные пороки сосредоточились в начальнике РММ, а вот поди ж ты — продюсер. То, что Гардин пробивной, знали все. И отказываться от его помощи было глупо и недальновидно. Но и рассказывать о настоящей цели вояжа было бы весьма неосмотрительно. Поэтому Лёха зарегистрировал на одной из французских бойлерных новый паровой адрес, с которого и отправил на имя генерального директора точную копию своего приглашения, только вместо юбилея Гоголя и прочего литературного барахла вставил конференцию по развитию ВД-технологий и защите паровых программ.
