Вильгельм Зоргенфрей - Милосердная дорога

Я стучался в сердца людские,
Молчаливой не вняв земле:
Укажите пути всеблагие,
Направьте в туманной мгле.

Были холодны, были враждебны
Пресыщенные взоры их,
Славословья, гимны, молебны
Заглушили трепетный стих.

Ныне верю, что камни живы
И живые мертвы сердца,
Ныне знаю — мгновенья лживы
И безмерна лишь святость конца.

Между мной и ликующим миром
Никогда не поблекнет тень.
Возжигайте ладан кумирам,
Возжигайте — но близок день!

И понеслися они в урагане высоко, высоко…
Синее море под ними, шумя, разостлалось без краю,
Волны ходили, дробясь, и сверкала холодная пена,
Ярко сверкала внизу, рассыпаясь серебряной пылью.
Мерно потом проносились они над пустынной землею,
Слышали пение ветра и нежно дрожали всем телом,
Запах вдыхая цветов и любуясь манящим узором.
…Долог был путь их воздушный, и выше они поднялися,
Выше они поднялися над царством цветов и туманов.
Было мертво, и печально, и тускло в пустынях эфира,
Вздрогнув, порвалися струны и звуков внезапно не стало.
Только стучали сердца, два созвучные сердца стучали,
Два палящие взора встречались, сближались, сплетались,
Два палящие взора — лучи загоревшихся душ их,
Вечным огнем загоревшихся душ их, зажженных любовью.

Ночью сон наш нежат вьюги, к утру будят холода.
На заре, в туманном круге, солнце греет сталь пруда.

Мы живем в высоком доме, под горой увядший сад.
В полдень, в радостной истоме, стекла алые дрожат.

На куртинах, под балконом, георгины отцвели.
Целый день с прозрачным звоном режут небо журавли.

Ветер поле обвевает, в полдень прячется в овраг,
На закате налетает, рвет и треплет красный флаг.

Чье-то тихое мерцанье гаснет трепетно вдали,
Чье-то звонкое молчанье сторожит покой земли.

Сходит день в чужие страны, стынет низкий небосвод,
И опять поют туманы, водят бури хоровод.

Вихри бьются в стены дома, крутят мутное кольцо,
Зацветающая дрема тихо всходит на крыльцо.

Сумрак сердца не встревожит, вьюга снов не замутит,
Светлый день безбурно прожит и любовью перевит.

Из мрамора, звенящего победно,
Мы поклялись воздвигнуть стройный храм.
Ничтожные! Как сердце наше бедно,
Как далеко от праха к небесам!

Прервался труд, и храм наш недостроен;
Среди долин пятном белеет он;
Весенний ветер дышит из пробоин
И обвевает линии колонн.

Да пыль кругом ложится голубая,
Крутясь в лучах полдневного тепла,
И уж трава, душистая, сырая,
Меж мраморов разбитых поросла.

Но близок сердцу храм незавершенный

………………………………………………

Сердце еще не разбилось —
Верит, и любит, и ждет…
Целую ночь ты молилась,
Целую ночь, напролет.

Пламя свечи трепетало,
Дымно горело, темно.
Поздняя вьюга стучала
Сослепу в дверь и в окно.

Поутру злобным порывом
Ветер свечу погасил.
Я по тоскующим нивам,
Плача, тебя проводил.

Сердце еще не разбилось —
Верит, и любит, и ждет.
Грустно со мной ты простилась,
Гордо пошла ты вперед.

Шла ты с душою открытой,
Шла в опустевших полях…
Бог тебе будет защитой
В чуждых и дальних путях!

Тайны неба не раскрыты,
Знаки звезд не сочтены.
Чутко каменные плиты
Стерегут немые сны.

Меж могильными холмами
Бродит Ночи и Утра ждет.
Вечность веет над крестами
Нить забвения плетет.

Под холодною землею
Тлеют спящие в гробу;
Время властною рукою
Заметает к ним тропу.

За оградою могильной
Даль безвестна и темна.
Спите с миром! Бог всесильный
Помнит ваши имена!

Отзвенели, порвались струны,
Поблекли слова любви.
Дали мутны, гремят перуны,
И небо, все небо в крови.

Точит кровь по снегам узоры,
Зажигает зарево днем,
И людские темные взоры
Кровавым горят огнем.

Я ее проклинаю всей силой,
Всей силой живой души,
И мой голос, мой крик унылый
Не один, не замрет в глуши.

Любовь и во мраке светит,
Любовь зовет и в огне…
Друг, безвестный друг мой ответит,
Издалёка ответит мне.

День сгорел. Поплыли в сумрак черный
Терема, бойницы и зубцы.
Собирались к паперти соборной
Христа ради нищие слепцы.

Проходил с царицей царь к вечерне,
Проходил, стрельцами окружен.
Позади — нестройный ропот черни,
Гром оружья, колокольный звон.

У слепых безрадостные лица,
И лампады меркнут, не горя,
И, понурясь, бледная царица
Оперлася на руку царя.

Из казны, казны своей богатой
Царь дарит убогих и слепцов.
Следом ходит шут его горбатый,
Тешит двор игрою бубенцов.

Потускнели ризы и оклады,
Замер, смолк слепых убогий хор…
Царь с царицей, стоя у ограды,
На высокий крестятся собор.

За оградой — рев и гул победный,
Вкруг царя — бояре и попы.
Ходит шут, звенит игрушкой медной
И мигает в сторону толпы.

Страшно. Ушли, позабыли,
Громко смеялись окрест.
Знак завершившейся были —
Черный, из дерева, крест.

Умер. Мой гроб заколочен,
Крепко гвоздями забит.
Прах осквернен, опорочен,
Всеми забыт.

Мертвый я Богу покорен,
Медленно тлею в гробу.
Знаю, конец мой позорен —
Мне ль переспорить судьбу?

Мирно лежу под землею.
Жду. Завершился подсчет.
Поверху мутной рекою
Время течет.

Выйди в полночь. Площадь белая
Стелет саван у реки.
Гулко ночь обледенелая
Застучит в твои виски.

Месяц, облаком завешенный,
Глянет в дымное кольцо,
И, волнуясь, ветер взбешенный
Бросит снег тебе в лицо.

Стань, окованная холодом,
Там, где вскинут черный мост
Стихнет ветер. Пыльным золотом
Загорятся пятна звезд.

Над перилами чугунными
Перегнись и посмотри:
Вдоль реки цепями лунными
Зыбко пляшут фонари.

Свищет снег по дальним линиям,
Стынет, шепчется вода,
И, окутанные инеем,
Гулко плачут провода.

Что ты ждешь? Свистками грубыми
Утро рвет волшебный бред.
Там, над каменными трубами,
Встал мигающий рассвет.

Переулками разрытыми
Ночь из города ползет,
И кровавыми гранитами
Расцветает небосвод.

Хмуро камни просыпаются,
Стынет сердце… Отдохни.
За рекою зажигаются
Безнадежные огни.

В зеркала свинцово-синие
Слепо смотрится заря —
Это встал в короне инея
Белый призрак Декабря.