Владимир Стасов - Опера Глинки в Праге
Пятое действие. Стан. Перед нами поле, заросшее камышами и высокой травой, посреди них стоят палатки Ратмира и его персидской свиты. Впереди вьется дорожка, ярко освещенная солнцем; вдали — огромная зеленая гора, поднимающаяся конусом. Эта декорация назначена для тех сцен «Руслана», которых мы, по чьим-то капризам и неразумению, никогда не слышим. В начале пятого акта Ратмир должен петь романс «Она мне жизнь, она мне радость», до того у нас всегда обрезанный и искалеченный, что можно считать его несуществующим; потом должен итти чудно поэтический и прелестный речитатив Ратмира и, наконец, дикий восточный хор испуганной, прибежавшей на сцену свиты ратмировой, узнавшей, что исчезла Людмила, — все это одни из лучших перлов глинкинской оперы, и поэтому, конечно, русская публика должна их быть всегда лишена. Наконец, для последних сцен «Руслана» послужит первая декорация оперы, изображающая гридницу.
Костюмы требовали менее фантазий и изобретательности, чем декорации, но, конечно, никак не менее знания, вкуса и художественного такта. Мы не станем перебирать их все (их слишком много), только скажем, что костюмы князя Светозара и Людмилы не менее изящны и интересны, чем костюмы князя Владимира и его супруги в опере «Рогнеда», только в некоторых подробностях еще вернее (напр., серьги в ушах у князя и т. д.); костюм Руслана представляет соединение древнерусских и восточных богатырских подробностей; на Ратмире костюм сассанидов, т. е. древних персов времени, предшествовавшего, нашему Рюрику: на голове стальная шапка в виде митры, крученые кудрявые волосы на манер подобранного парика, развевающиеся по спине широкими полосами ленты от шапки, короткий кафтанчик с плоскими рукавами, широкие шаровары, стан стянут разноцветным шарфом, на груди крест на крест ремни для оружия, в ушах серьги с кольцами; на Гориславе — древнеперсидский же костюм, несколько подходящий к новому турецкому; остальные костюмы столько же изящны, новы и живописны, начиная от волшебника Финна, в лаптях, меховой шапке и коротком меховом кафтане, испещренном по всем краям восточными каббалистическими надписями, и кончая волшебником Черномором, в великолепном, роскошном костюме, наполовину персидском и индийском, наполовину фантастическом; женщины персидского хора в покрывалах, расшитых золотом куртках поверх шелковых сорочек и в разноцветных длинных юбках; танцовщицы в прозрачных платьях баядерок, с кольцами и браслетами на руках и ногах; наконец, свита Черномора представляет богатое соединение разнообразнейших костюмных красот Востока. Все это придумано, выбрано и составлено с необыкновенным вкусом и художественным уменьем.
Можно надеяться, судя по тому, что мы сльшали, что в Праге эти рисунки будут достойно выполнены на деле. Что же касается до нашей публики, то она, быть может, сама будет судить собственными глазами, как они хороши и верны, и получит понятие о том, как можно и должно поставить «Руслана» у нас: мы слышали, что оригинальные рисунки воротятся сюда, и тогда следует постараться, чтоб они явились на будущей выставке в Академии художеств.
В заключение надо упомянуть, что пражская сцена будет многим обязана в совершенстве нынешней постановки двух русских опер — сестре Глинки, Людм. Иван. Шестаковой, которая до сих пор уже столько сделала для издания и распространения музыки своего брата. Убедившись собственными глазами в несовершенствах прежней постановки «Жизни за царя» в Праге, она послала туда фотографии костюмов и рисунки декораций, изданные г. Бредовым, и они дали возможность поставить приличным образом ту оперу, а потом она обратилась к академику И. И. Горностаеву с просьбой сочинить рисунки для декораций и костюмов «Руслана» и передала их пражской театральной дирекции, которая с радостью и полною готовностью воспользовалась ими. Таким образом, обе оперы Глинки будут, наконец, даны в приличном виде и под управлением капельмейстера, понимающего музыку Глинки и сочувствующего ей. Станем ждать известий из-за границы о том, как прошли первые представления «Жизни за царя» и «Руслана» в Праге. Они будут немалым пятном для нас, ну, да что ж делать!
1867 г.
Комментарии
Все статьи и исследования, написанные Стасовым до 1886 года включительно, даются по его единственному прижизненному «Собранию сочинений» (три тома, 1894, СПб., и четвертый дополнительный том, 1906, СПб.). Работы, опубликованные в период с 1887 по 1906 год, воспроизводятся с последних прижизненных изданий (брошюры, книги) или с первого (газеты, журналы), если оно является единственным. В комментариях к каждой статье указывается, где и когда она была впервые опубликована. Если текст дается с другого издания, сделаны соответствующие оговорки.
Отклонения от точной передачи текста с избранного для публикации прижизненного стасовского издания допущены лишь в целях исправления явных опечаток.
В тех случаях, когда в стасовском тексте при цитировании писем, дневников и прочих материалов, принадлежащих разным лицам, обнаруживалось расхождение с подлинником, то вне зависимости от причин этого (напр., неразборчивость почерка автора цитируемого документа или цитирование стихотворения на память) изменений в текст Стасова не вносилось и в комментариях эти случаи не оговариваются. Унификация различного рода подстрочных примечаний от имени Стасова и редакций его прижизненного «Собрания сочинений» 1894 года и дополнительного IV тома 1906 года осуществлялась на основе следующих принципов:
а) Примечания, данные в прижизненном издании «Собрания сочинений» Стасова с пометкой «В. С.» («Владимир Стасов»), воспроизводятся с таким же обозначением.
б) Из примечаний, данных в «Собрании сочинений» с пометкой «Ред.» («Редакция») и вообще без всяких указаний, выведены и поставлены под знак «В. С.» те, которые идут от первого лица и явно принадлежат Стасову.
в) Все остальные примечания сочтены принадлежащими редакциям изданий 1894 и 1906 годов и даются без каких-либо оговорок.
г) В том случае, когда в прижизненном издании в подстрочном примечании за подписью «В. С.» расшифровываются имена и фамилии, отмеченные в основном тексте инициалами, эта расшифровка включается в основной текст в прямых скобках. В остальных случаях расшифровка остается в подстрочнике и дается с пометкой «В. С.», т. е. как в издании, принятом за основу, или без всякой пометки, что означает принадлежность ее редакции прижизненного издания.
д) Никаких примечаний от редакции нашего издания (издательства «Искусство») в подстрочнике к тексту Стасова не дается.
В комментариях, в целях унификации ссылок на источники, приняты следующие обозначения:
а) Указания на соответствующий том «Собрания сочинений» Стасова 1894 года даются обозначением — «Собр. соч.», с указанием тома римской цифрой (по типу: «Собр. соч.», т. I).
б) Указание на соответствующий том нашего издания дается арабской цифрой (по типу: «см. т. 1»)
в) Для указаний на источники, наиболее часто упоминаемые, приняты следующие условные обозначения:
И. Н. Крамской. Письма, т. II, Изогиз, 1937 — «I»
И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. I, «Искусство», 1948 — «II»
И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. II, «Искусство», 1949 — «III»
И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. III, «Искусство», 1950 — «IV»
Указание на страницы данных изданий дается арабской цифрой по типу: «I, 14».
«ОПЕРА ГЛИНКИ В ПРАГЕ».Статья напечатана впервые в 1867 году за подписью «В. С.» («С.-Петербургские ведомости», 4 февраля, № 35).
«Опера Глинки в Праге» явилась второй статьей Стасова, написанной на данную тему (см. статью «Жизнь за царя» в Праге и комментарии к ней, т. 1).
Усиленное внимание чешской общественности к русской музыкальной культуре и отношение к Глинке, как к основоположнику русской музыки, вдохновившему и чехов на создание национальных опер, привело их к решению торжественно отметить в Праге 10-летие со дня смерти великого композитора постановкой его оперы «Руслан и Людмила» (см. комментарии к статье «Жизнь за царя» в Праге", т. 1).
Еще в октябре 1866 года сестра Глинки Шестаковаездила в Прагу для переговоров о постановке опер своего брата и встретила там сочувственное отношение. О мерах, предпринятых Шестаковой для обеспечения полноценных оперных спектаклей, говорит в конце публикуемой статьи Стасов; однако он совсем не упоминает о своем участии в этом деле.
В письме от 21 октября 1866 года Балакирев просил Стасова похлопотать, чтобы академик Горностаев сделал рисунки костюмов и декораций для пражской постановки «Руслана». В письме от 13 декабря просил его же купить хороший бубен, который Балакирев намеревался взять с собой в Прагу для использования при исполнении «Руслана» и «Жизни за царя». К предполагаемому в Праге концерту из сочинений русских композиторов он же просил Стасова раздобыть партитуру хоров «Русалки» от ее автора Даргомыжского, и т. д. и т. п.
