Владимир Набоков - Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина
Однажды в 1824 г., вероятно, в мае, Вяземский написал Пушкину из Москвы в Одессу: «Ты довольно… подразнил его [правительство], и полно! А вся наша оппозиция ничем иным ознаменоваться не может, que pas des espiègleries <как только проказами>. Нам не дается мужествовать против него; мы можем только ребячиться. А всегда ребячиться надоедает».
*К этому ряду строф можно добавить еще одну строфу или часть строфы (в беловой рукописи «Путешествия Онегина», V, вдоль ее стихов Пушкин провел вертикальную линию и написал рядом со строкой 10: «в X песнь».) Вполне возможно, что хроника событий, ведущая к образованию тайных обществ, закончилась вместе с Десятой главой, XVIII, а потом Пушкин снова возвращается к Онегину (тот находится в Петербурге после сцены с Татьяной, в вымышленном апреле 1825 г.). После вступительной строфы (скажем, «Десятая глава, XIX») глава могла продолжиться (например, строфа «XX»):
Наскуча или слыть Мельмотом
Иль маской щеголять иной
Проснулся раз он патриотом
Дождливой, скучною порой
Россия, господа, мгновенно
Ему понравилась отменно
И решено. Уж он влюблен
Уж Русью только бредит он
Уж он Европу ненавидит
С ее политикой сухой,
С ее развратной суетой…
После этой строфы Онегин мог войти в контакт с декабристами и стать свидетелем восстания 14 дек. 1825 г.
Дополнение к комментариям «Десятой главы»
Согласно Томашевскому («Десятая глава», с. 378–420), материал, относящийся к Десятой главе, в том виде, в каком она хранилась в 1934 г. в Институте русской литературы (ПД, Ленинград), содержится в двух рукописях (обозначенных далее как «тайнопись» и «черновик»), подаренных в 1904 г. рукописной секции Академии наук в Петербурге, единица хранения 57 (тайнопись) и единица хранения 37 (черновик), Александрой Майковой, вдовой Леонида Майкова, ученого, который начал новое издание произведений Пушкина. Эти две единицы хранения таковы:
Тайнопись. Половина листа, обозначенного (в 1934 г.) как ИРЛИ 555 и (в 1937 г.) ПД 170, согнутого пополам, с колонками строк, расшифрованными как шестьдесят три разрозненных стиха, на внутренней стороне правой половины содержится тридцать два стиха, а на левой — тридцать один стих. Бумага имеет водяной знак 1829 г.; на страницах проставлено жандармами красными чернилами (в 1837 г.) 66 и 67. (На фотографии правой страницы, сделанной Томашевским, последняя цифра видна как раз под одиннадцатой строкой);
Черновик. Четверть листка сероватой бумаги, водяной знак 1827 г., определяется (в 1934 г.) как ИРЛИ 536 и (в 1937 г.) ПД 171, с черновиком трех «онегинских» строф: двух (вторая неполная) на одной стороне (далее обозначается «верхняя») с жандармской цифрой 55 в середине левых полей и третьей (неполной) строфой на другой стороне (далее обозначается «нижняя»). Эти три строфы в просмотренных мною текстах пронумерованы, XVI, XVII и XVIII.
П. Морозов в 1910 г.[104] легко раскрыл неуклюжий ключ к шифру; дальнейшая работа над текстом велась Лернером в его примечаниях к т. VI произведений Пушкина в издании Венгерова (1915), Гофманом в его «Пропущенных строфах „Евгения Онегина“» («Пушкин и его современники», IX, 33–35 (1922), с. 311–17) и Томашевским в его превосходной статье в «Лит. наследстве», т. 16–18 (1934). Мои выводы отличаются от выводов Томашевского и других комментаторов, особенно Бродского. Как поясню далее, я считаю, что тайнопись представляет собой не шестнадцать (как полагали ранее), а семнадцать строф. Изучение фотографий тайнописи, сделанных Томашевским, показывает следующее.
ПРАВАЯ СТРАНИЦАКолонка из шестнадцати строк, написанных толстым пером с нажимом (далее определяется как «перо 1»), представляющая первые строки строф I–X и XII–XVII.
Под ними — отделенная горизонтальной чертой другая колонка — более мелким почерком и более тонким пером (в дальнейшем определяется как «перо 2»), содержащая вторые строки из I–IX строф.
Два ряда строк тем же пером 2 на левых полях параллельно полям; строки на полях внизу являются вторыми строками X, XII–XIV строф, а строки на верхних полях, являются вторыми строками XV–XVII строф.
ЛЕВАЯ СТРАНИЦАКолонка из двадцати семи строк пером 2, снизу левой страницы, представляющая третьи строки I–IX и XI–XVII строф; за ней следуют (без какого-либо промежутка или черты) четвертые строки I–IV, VI–IX, и XI — XIII строфы.
Колонка из четырех строк — более крупным почерком не столь толстым пером («перо 3») вверху правой стороны листа, является тем, что, как я считаю, должно быть пятыми строками IV, VI, VIII, XI строф.
Проследим теперь за тем, как шифровал Пушкин.
Некоторые слова он не оканчивал; другие вообще пропускал или использовал символические сокращения, такие как заглавная 3 для слова «царь». Все эти пропуски, так же как их английские двойники и мои объяснения, заключены в моем воспроизведении и переводе тайнописи в квадратные скобки, с вопросительными знаками, обозначающими сомнительное прочтение. Вычеркнутое, как обычно, заключено в угловые скобки. Чтобы избежать слишком больших трудностей у нерусскоязычных читателей, для которых предназначены эти комментарии, я отступил от принятых правил в двух отношениях: не воспроизведены орфографические ошибки и сращения слов; транскрипция, как и во всей этой работе, следует новой орфографии, а не той, которая была в пушкинскую эпоху. Предполагаемое место строки внутри текста главы дано римскими цифрами — для строфы и арабскими — для строки; и те и другие заключены в скобки. Ради структурного соответствия, я при переводе в отдельных случаях следовал русскому порядку слов.
ПРАВАЯ СТРАНИЦА, ПЕРО 1.[I, 1] Вл[адыка] слабый и лукавый
[II, 1] Его мы очень смирн[ым] знали
[III, 1] Гроза 12 [= двенадцатого] года
[IV, 1] Но [Бог?] помог — стал ропот ниже
Слово с вопросительным знаком написано очень небрежно, и если мы принимаем это прочтение, интонация расходится с III, 4. Другие односложные слова, однако, такие, как «бес» или «рок», не выглядят графически похожими.
[V, 1] И чем жирнее тем тяжеле
[VI, 1] Авось, о Шиболет народный
[VII, 1] Авось аренды забывая
[VIII, 1] Сей муж судьбы, сей странник бранный
[IX, 1] Тряслися грозно Пиренеи
[X, 1] Я всех уйму с моим народом
Следующая строка, XI, 1, была случайно пропущена Пушкиным, и мы увидим, что в следующем ряду он также пропустит вторую строку в той же строфе. Он, однако, не забудет вставить остальную часть этого четверостишия в третьих и четвертых рядах строк, но в качестве компенсации он не включит третью и четвертую строки из строфы X.
[XII, 1] Потешный полк Петра Титана
[XIII, 1] РР[= Россия] снова присм[ирела]
Внимание нашего поэта стало ослабевать к концу строфы X. Он хотел сначала зашифровать первые строки десяти строф, а затем перейти ко вторым строкам. Однако при этом он допустил первую ошибку — пропуск XI, 1, а затем — и вторую. В такого рода задаче, особенно когда текст воспроизводится по памяти, как это несомненно и было, человек быстро устает из-за контраста между живым ощущением стихов и их механическим перечислением. «Текучий четырехстопник» (т. е. со скольжением на третьей стопе) всегда приходил к Пушкину более естественно, чем «медленный» четырехстопный ямб (скольжение на второй стопе), и когда он уставал от шифрования, автоматически возвращался «медленный» четырехстопный ямб: «Россия снова присмирела» вместо «Россия присмирела снова» (что, конечно, уничтожало рифму). Я думаю, Пушкин заметил свою ошибку не в этой первой зашифрованной части, а в более поздней, когда он пробежал взглядом колонку, чтобы проверить, есть ли в ней первая строка из XI строфы. Обнаружив ошибку в XIII, 1, он забыл, что хотел проверить. Происходит странная вещь: первым движением Пушкина было вычеркнуть два слова («снова присм»); однако его вводит в заблуждение сходство со словом, находившимся непосредственно под ним («свой») в следующей строке (XIV, 1), — и несколько быстрых зачеркиваний идут через это слово и через следующее. Затем, заметив свою ошибку, он сделал еще один шаг к действительной ошибке в XIII, 1; чтобы улучшить написание, он повторил более отчетливо первую букву (поставив добавочную «Р» перед не совсем ясной уже написанной там буквой), и вместо того, чтобы переписать «снова присмирела», второпях написал «2» над «снова», имея в виду, что это слово должно следовать за «присмирела».
[XIV, 1] У них <свои бывали> сходки
[XV, 1] Витийством резким знамениты
[XVI, 1] Друг Марса, Вакха и Венеры
[XVII, 1] <Но т[ам]> Так было над Невою льдистой
Но здесь — другая неудача. Размышляя о второй группе строк, Пушкин вместо XVII, 1, начал писать XVII, 2 («Но там где ране[е] весна»). Он заметил свою ошибку и зачеркнул то, что уже написал; первое слово из строки 2 и первую букву из следующего слова. Закончив теперь, как он думает, первую группу строк, он проводит черту под XVII, 1 и приступает ко второй группе строк. Но после того, как он написал первые три буквы («Пле») из слова «плешивый», т. е. начало I, 2, усталость (или какое-то вмешательство) заставляют его отложить рукопись. Над 2-м рядом строк работу он возобновил уже новым пером — пером 2. Почерк становится мельче и тоньше, многие слова теперь сливаются или не дописываются.
