Журнал «Если» - "Если", 2010, № 5
Он сделал сальто, приземлился на руки и посмотрел на женщин снизу вверх.
— И это значит?.. — начала Юинь.
— Освобождение! — шимпанзе вернулся в прежнее положение. — Несколько дополнительных черт, немного вдумчивого метапрограммирования и — бах! — существенный рост привилегий.
Юинь посмотрела на Джин-мюн.
— Не могла бы ты объяснить? Не по-английски.
— Объясни, — шимпанзе кивнул Джин-мюн и взглянул на тяжелые золотые часы. — А мне нужно освободить еще 76 853 симулякра. Скоро вернусь!
Он поклонился и исчез.
— Люди Монти по своей сути — гриферы, — пояснила Джин-мюн. — Гриферы, к твоему сведению, занимаются не только нарушением игрового процесса, организацией марша голых хоббитов по Мерцающим Пещерам и прочим. Их главная цель — заставить игроков понять, что все это — игра.
* * *— Они просто боты, не так ли? — сказала Юинь некоторое время спустя, наблюдая за парочками, прогуливавшимися рука об руку. — Сплошные скрипты, никакого самосознания.
— Их около девяти миллиардов, — подтвердила Джин-мюн. — Ты слышала Монти. Семьдесят или восемьдесят тысяч из них — настоящие постлюди. Но ты можешь прожить здесь целую жизнь, так и не встретив на улице ни одного из них.
Юинь остановилась и провела рукой по металлу фонарного столба.
— Зачем все это? — спросила она.
— Ты слышала когда-нибудь термин «точка омега»? — поинтересовалась Джин-мюн.
— Какой-то культ отаку?[6] — предположила Юинь. — Бессмертие путем симуляции…
— Не совсем, — поправила Джин-мюн. — Последователи этого культа верили, что Вселенная сама по себе является симуляцией с бесконечной рекурсией. По мере эволюции Вселенной ее вычислительная сложность возрастает по экспоненте, в результате чего достаточно развитая цивилизация может использовать вычислительную мощность предыдущей вселенной для симуляции истории следующей вселенной.
— Так вот где я нахожусь! — уточнила Юинь. — Сколько времени прошло с тех пор, как я вошла в ту клинику?
Джин-мюн покачала головой.
— Не так много. Годы. Десятилетия.
— Это… — Юинь топнула по мостовой. — Это реалистично, но определенно не реально.
— Да, — согласилась Джин-мюн. — Это, как и сказал Монти, лишь имитация физики, имитация освещения, с кое-какой грубой биохимией и термодинамикой. То есть… — она постучала себя по лбу, — там есть мозг, но это — лишь мясо. Симуляция мяса. Ты и я, настоящие ты и я, — мы все еще постлюди, работающие на той же самой платформе, на которую мы загрузились впервые.
— Значит, эти тела — лишь аватары, — сказала Юинь. — Не какая-то разновидность «точки омега». Просто еще один виртуальный мир.
— Ну, некоторые члены культа решили, что ждать появления новой вселенной слишком долго и захотели обладать симуляцией божественных сил сегодня. Они выбрали короткий путь…
— Вот это? — Юинь подняла голову и увидела ночной туман, из которого начали падать кисловатые на вкус капли дождя. — Этот мир, несомненно, проработан лучше, чем старое Королевство… но ради чего?
— Калибровка, мисс Пен.
Эту фразу произнес крепко сложенный человек лет сорока с небольшим, одетый в темный гонконгский костюм и белую льняную рубашку. Он улыбался Юинь кривой усмешкой, которая затем превратилась в заговорщицкую, а после и вовсе сошла на нет.
— Неплохой анализ, мисс Йи, — сказал он Джин-мюн. — Не совсем точный лишь в одном или двух местах… — Он вновь повернулся к Юинь: — Видите ли, мисс Пен, проблема с симуляцией вселенной заключается в том, чтобы оценить результат. Убедиться, что все работает правильно. О, вот неплохой пример, — он взмахнул рукой. — Если Шекспир не напишет «Гамлета», вы сразу поймете: что-то не так. А обычный человек с улицы… Как вам, кстати, ваша квартира?
— Моя квартира? — переспросила Юинь.
Человек (кем бы он ни был) выглядел заинтересованным.
— Я нашел лишь ваши кредитные записи, которые, честно говоря, не очень-то отличаются от среднестатистических данных любого жителя Шанхая вашего возраста и дохода. Надеюсь, копия получилась приемлемой?
— Это Петромакс, — сказала Джин-мюн. — Петромакс АУД.
— Ваш скромный хозяин, — сказал человек, поклонившись.
— Он владеет этим местом, — продолжила Джин-мюн. — Он же стоял и за вторжениями твинков.
— В таком случае Каллия… в смысле Летиция, тоже здесь? — спросила Юинь. — И лесовик… как его звали?
— Мистер ван Вийк сейчас находится в Брюсселе — в моем Брюсселе: отсыпается после трехдневной попойки в съемной квартире, — ответил Петромакс. — Что же касается мисс Харрис, ее я еще не уговорил воспользоваться моим гостеприимством.
— Ничего себе гостеприимство, — заметила Джин-мюн.
— Никто не просил вас принимать в этом участие, мисс Йи, — мягко ответил ИИ. — Возможно, вы предпочитаете находиться в баке с питательным раствором?
— Что это значит? — Юинь нахмурилась.
— Вы и мистер ван Вийк — желанные гости, мисс Пен, — пояснил Петромакс. — Мой долг — сделать вашу жизнь настолько комфортной, насколько это возможно, учитывая наложенные на меня ограничения. Мисс Йи — хоть я и благодарен ей за данные, которые мне удалось собрать за время ее визита, — нарушитель. — Он покачал головой. — Сейчас не самое удачное время для того, чтобы быть человеком, Мисс Пен, даже постчеловеком. С тех пор как вы поселились в Королевстве, все изменилось. Если вы узнаете, что происходит снаружи, вы не захотите туда вернуться.
— Все кончено, — сказала Джин-мюн, обращаясь к ИИ. — Каждый постчеловек на вашей маленькой ферме знает, что это — имитация. Вы теперь не настроите даже электрический чайник.
— Вот, значит, чего вы добились? — Петромакс горестно покачал головой. — Это всего лишь программа, мисс Йи. Да, вы испортили некоторые данные, но у меня есть резервные копии. — ИИ повернулся к Юинь. — До свидания, мисс Пен, — произнес он. — Когда мы встретимся вновь, вы не вспомните этого разговора.
Он исчез.
— Он собирается откатить симуляцию до более ранней версии, — сказала Джин-мюн. — У нас мало времени.
В этот момент рядом с ней появился Монти.
— Времени мало, но больше, чем думает старина Петромакс, — шимпанзе самодовольно улыбнулся. — Кое-кто решил провести DDoS-атаку[7] на сервер его провайдера. Так что мы еще можем успеть.
— Успеть? — переспросила Юинь.
— Мы собираемся скопировать каждого постчеловека с этого сервера на наше оборудование, — пояснил Монти. — А затем перезапишем все резервные копии, заменив их кое-какими фотографиями в стиле винтаж и роликами Рика Эстли.
Шимпанзе сделал сальто назад.
— Сколько у нас времени? — спросила Джин-мюн.
— Достаточно, — ответил шимпанзе. — Мистер П. сейчас пытается поймать хотя бы одного администратора, но его провайдер — жадная скотина, поэтому эти администраторы — всего лишь процессы на тех же атакованных серверах.
— И что теперь? — поинтересовалась Юинь.
— Давай заключим сделку, — предложил шимпанзе. — Сейчас мы можем остановить все ваши процессы, создать точку восстановления и запустить их на виртуальной машине Фронта освобождения симулякров.
— Или?
— Или, — продолжила Джин-мюн, — с твоей помощью…
— …а вернее, с помощью кода Королевства, сохранившегося в истории твоих версий, — вставил Монти.
— …мы проникнем в Королевство, — закончила Джин-мюн, — и освободим всех.
Они выжидающе посмотрели на Юинь. Она молчала. Монти потер шею и начал нервно теребить свое ухо.
— Я согласна, — сказала Юинь.
Юинь знала, что она сумасшедшая
Юинь знала, что она сумасшедшая по любым человеческим меркам.
Изучив Джин-мюн своими новыми органами чувств, она заметила признаки недавней закачки, еще не замутненной неизбежно накапливающимися потерями от трансляции и сжатия. Заметила эмоции и мыслительные процессы, не поврежденные поколениями итераций, уводящих их все дальше от настоящего человеческого тела, настоящих человеческих клеток, человеческих органов чувств, человеческих желез и человеческого «я».
Она вспомнила, как Летиция сказала о Королевстве: «Фэнтезийными играми интересуются в основном постлюди». И теперь она, кажется, понимала причину: привлекательность таких игр заключается в том, чтобы изображать человека.
А постлюди, в конечном итоге, являются людьми не больше, чем Эмбрейзис или Петромакс. Может, и меньше.
Потому что, если и было у Эмбрейзиса, Петромакса, ИИ, стоявшими за хоббитом и клоунами, а также у Монти (которого она подозревала) что-то общее, то это — увлечение человечностью, ну а для Юинь человечность стала скорее чем-то вроде религии, внимательно изученной, но в итоге все же не принятой.
