Журнал «Полдень, XXI век» - Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого 2010 № 6
Пуля провалялась в портфеле Морозова до начала весеннего семестра. Игорь Евгеньевич обнаружил ее на первой лекции после каникул. Он вошел в аудиторию, поздоровался со студентами, открыл портфель с учебными материалами, увидел пулю. Усмехнулся. «Дети, — подумал он, — и шутки детские».
Вынул книги, поставил портфель на стул и начал:
— Товарищи студенты, мы продолжаем изучать курс «Антенно-фидерные устройства», рассчитанный на два семестра. Вот список учебников, которые вам необходимо взять в библиотеке. Они будут хорошим дополнением к вашему конспекту лекций.
Игорь Евгеньевич читал привычную лекцию. Студенты записывали. До конца первого часа осталось пять минут, когда раздался негромкий хлопок, будто нетерпеливый студент уже убрал конспект и захлопнул кожаную папку. Преподаватель, писавший формулы, вдруг замолчал на полуслове, оперся двумя руками на доску и медленно сполз на пол, пачкая мелом рукава костюма.
Студенты замерли. Девичий голос с галерки крикнул:
— Чего сидите! Ему плохо!
Курочкин и еще несколько студентов с первых рядов бросились к Морозову. Он лежал около доски; его сердце последними судорожными движениями выталкивало кровь под светлую рубашку. Курочкин склонился над преподавателем и боковым зрением увидел небольшую рваную дырку в желтом боку его портфеля.
Началась суматоха. Побежали в деканат, на кафедру. Несколько человек хотели уйти, но прибежавший первым Д. Попов властным голосом приказал:
— Всем сидеть на местах!
Люди в черных костюмах прибыли через десять минут. Милиция чуть позже. Последними появились врачи. Милицейский фотограф сделал снимки лежащего у доски человека, и его сразу унесли.
Старосты групп подали списки присутствующих и отсутствующих. Фотограф отснял полную юношей и девушек аудиторию с разных ракурсов, чтобы следствие знало, кто где сидел.
«Господи, это же моя пуля… но как… это же был просто дурацкий розыгрыш…» Лоб покрылся испариной. В голове студента Курочкина билась и дрожала одна фраза: «Я не виноват! Я же не виноват! Не виноват!».
Он краснел и бледнел от страха, что, конечно, не скрылось от опытных глаз работников госбезопасности.
Выпускали из аудитории бесконечно медленно, проводя досмотры личных вещей и одежды. Из спортзала принесли фанерную ширму, за которой досматривала девушек строгая женщина в форме капитана милиции.
Все было очень серьезно. У выходящих проверяли студенческие билеты; несколько раздолбаев, забывших документы дома и неизвестно как проскочивших мимо институтского вахтера, дожидались своей участи в сторонке. Человек в черном костюме сверял фотографии с лицами и тщательно записывал каждого. Следственные действия растянулась почти на три часа. Выпущенные на волю студенты пулей неслись в туалет.
Потом милиционеры облазили каждый уголок поточной аудитории, этого большого помещения, где столы располагались ступенями, как ряды в цирке. Они сняли грифельную доску, осторожно вынули застрявшую в штукатурке сплющенную пулю.
— Невероятно, — пробормотал эксперт.
Приехали еще несколько человек. Один из них, пожилой и седой, с непроницаемым лицом, тихо спросил:
— Ствол нашли? Нет? Почему?! Ищите!
Володя Курочкин бежал в общежитие со всех ног. Надо скорее избавиться от гильзы! Ведь «здоровская» авторучка так и валяется в верхнем ящике его тумбочки. Когда он, запыхавшись, влетел в комнату, понял, что опоздал. Два человека в черных костюмах сидели за столом.
— А вот и товарищ Курочкин, — сказал один из них, — я же говорил, что он прибежит.
— Я не виноват, — только и смог пролепетать Володя, — я ни в чем не виноват…
Второй человек поднял к свету целлофановый пакетик с авторучкой и весело сказал:
— Спорим, экспертиза покажет, что пулю вытащили из этой вот гильзы, а?
Он вдруг стал серьезным, даже злым.
— Где ствол, Курочкин? А? У тебя были все основания отомстить Морозову за прошлую сессию! Что скажешь? Правду, Курочкин! Правду!
Страх вызвал у Володи словесный понос. Он торопливо говорил, захлебываясь словами, боясь что-то пропустить, сбиваясь, повторяя одно и то же, забывая главное, возвращаясь назад.
— Отомстить? Какая месть? Я же сдал! У нас нет никакой мести. Мы говорим: три «З»: зубрил-сдал-забыл. Да, да, конечно, слово «сдал» пишется через «с», но какая разница, ведь мы произносим «здал», так красивей, да и понятней, так что… У нас есть такой вот принцип, и не только у нас, во всех институтах, уж поверьте, а месть… в ней нет смысла, ведь нам еще… ведь у нас АФУ еще семестр будет, нам Морозову экзамен весной сдавать, зачем же портить отношения, а если бы и не было экзамена, то и подавно, зачем это, ведь сдал — забыл, зачем без смысла рисковать и время тратить, так никто не делает, это глупо, потому что других предметов полно, и курсовые, и вообще… Студенты никогда не думают о сданном экзамене, а если и говорят о нем, то лишь за стаканом «доброго бургундского „Агдама“». Ну да, так мы шутим… А пулю, да, это я ему в портфель бросил, я, да, признаюсь, это мальчишество и козерожество, поддался эмоциям, я ведь сразу пожалел об этом, но обратно из портфеля пулю не вынешь, она на дно упала, а в какое отделение, я не заметил. Это же копаться в портфеле надо, во всех отделениях, а вдруг кто увидит? Что я у препода в вещах роюсь! Так вот и ушел, а пуля в портфеле осталась. Ну, думал, придет домой, найдет пулю и выбросит. Пожмет плечами, посмеется, да и все дела. Жене покажет: вот какие дети учатся… это же не преступление, я не стрелял, я не виноват, что кто-то этой пулей стрелял, да и не стрелял никто, не было громкого звука, а был хлопок, тихий, так в тире воздушки хлопают, как…
— Откуда вы знаете, что в Морозова стреляли?
— Так я же за первым столом сидел, мне надо у него за первым столом сидеть, ну, чтобы он понял, что я стараюсь, что я его предмет теперь уважаю, что я… чтобы сдать ему с первого раза, я же не дурак ошибки повторять, он увидит, что я за первым…
— Стоп. Вы сидели за первым столом. Так? И что видели?
— Хлопнуло что-то. Я подумал: «Народ папки закрывает», и на часы посмотрел — пять минут осталось. А потом на доску глянул — Игорь Евгеньич на полу. Девчонки закричали, я и еще кто-то, с первых столов, подбежали к нему. А у него кровь под рубашкой пульсирует. Как вроде через дырку выталкивается. И портфель его желтый у стола стоит. Я как портфель увидел, сразу про пулю вспомнил. И подумал, что это пулей его. Чем же еще? Ведь он у всех на виду был. Человек сто сидело. Ну да, весь поток, четыре группы… От первого стола до доски верных метров шесть, ну не могли же его ножом, к примеру… А в портфеле, я заметил, дырка была…
— Ишь, какой глазастый! А что такое «АФУ»?
— Антенно-фидерные устройства. То, что Морозов преподавал.
— А «козерожество»?
— Ну, когда детство… играет…
— Понятно. Теперь главное: откуда у вас, Курочкин, взялся патрон? Ведь он целый был? Порох вы вот тут сожгли, — следователь отогнул край клеенки и показал выжженную ямку на поверхности стола, — да и капсюль пробит явно не бойком автомата.
— Откуда патрон — не знаю. Он уже валялся в тумбочке, когда я в общагу вселился. Он давно тут был. Можете у Юрки спросить, он дольше меня здесь живет.
— У кого чего спрашивать, мы знаем без ваших указаний, — жестко ответил следователь, — а ваше дело — отвечать на вопросы.
— П-простите…
— Так что мы имеем? У вас в тумбочке валялся патрон. Вы его разобрали. Порох сожгли на столе. Капсюль пробили… чем? Гвоздем? Ясно. Из гильзы сделали авторучку. А пулю бросили в портфель Морозова. Это все? Прочитайте. Распишитесь вот здесь.
— Я вспомнил еще, — сказал Володя. — Когда мы порох жгли, запах был. Такой… кислый. А там запаха не было. То есть в аудитории. Точно.
Люди в черном переглянулись. Один сказал:
— Где твой паспорт, Курочкин?
— Зд-д-д-есь, в чемодане.
— Давай сюда.
Володя достал из-под кровати пыльный чемодан, подал паспорт.
Человек в черном костюме раскрыл его:
— Курочкин Владимир Сергеевич.
Листая страницы и не глядя на студента, человек равнодушно бросил:
— Одевайся, ГРАЖДАНИН Курочкин.
А второй добавил:
— Что это ты побледнел? На тебе как минимум незаконное хранение боеприпасов! Как минимум! Шевелись быстрее!
В одном из кабинетов областного управления КГБ проходило оперативное совещание.
— Судебно-медицинское исследование показало, что пуля вошла в тело пострадавшего плашмя, что характерно для самодельного оружия с гладким стволом.
— Иного я и не ждал.
— Но баллистическая экспертиза…
— Что? Читайте!
— Судя по степени деформации, начальная скорость пули была никак не меньше тысячи метров в секунду. Ведь она пробила доску и штукатурку и расплющилась о кирпич уже после выхода из тела…
