Владимир Набоков - Комментарий к роману "Евгений Онегин"
Данная строфа, а также следующие три отсутствуют в тетради 2371. Ни одной из них в черновиках нет. Следующей в черновике (2371, л. 71 об.) идет строфа XXIX установленной редакции.
2 …слово… — Галлицизм, le mot de l'énigme[781]. Ключевое слово, решение{160}.
8 крехтя — деепричастие от крехтеть или кряхтеть, которое нельзя передать одним английским словом. Смысл его — издавать глубокий грудной звук, нечто среднее между стоном и ворчаньем, знак подавленности или нерешительности.
13 Нейду [за него, за вас]. — Сокращенная форма от «не иду», «не принимаю предложения».
Ср. XXVI, 7 — пойдет, «примет предложение».
Альтернативная строфа
Черновик находится в тетради 2371, л. 69. В издании Томашевского 1937 г. (с. 442, XXIVa) приведены отвергнутые строки; но их нет в тексте, опубликованном с его комментариями в ПСС 1949 (с. 543) и 1957 (с. 546) гг., где к тому же один стих читается иначе (Акад. 1937: «Ямщик ударил, засвистал»). Как и в других случаях, я был вынужден придерживаться издания 1937 г. в том, что касалось вымаранных строк, и издания 1949 г. (или 1957 г.) — во всем остальном.
С ее открытием поздравим
Татьяну милую мою —
И в сторону свой путь направим,
4 Чтоб не забыть о ком пою.
Убив неопытного друга,
Томленье <сельского> досуга
Не мог Онегин <перенесть>
8 <Решился он в кибитку сесть>. —
<Раздался> колокольчик звучный,
Ямщик удалый засвистал,
И наш Онегин поскакал
12 <Искать отраду жизни> скучной —
По отдаленным сторонам,
Куда не зная точно сам.
В процессе сочинения седьмой главы Пушкин дважды оказывался на распутье: сперва после строфы XXI, 9, а потом (по возвращении на главную дорогу) после XXIV.
У развилки строфы XXI он увлекся (как мы уже видели) идеей ознакомить Татьяну с петербургским дневником Онегина (наш меланхолический повеса вел его до того, как удалился на покой в деревню в мае 1820 г.). Эта окольная дорога через альтернативную строфу XXII (описание альбома) вывела нас на некое плато с альбомными руинами, скудно освещенными луной (на пробу приводятся только четырнадцать частей — около сотни стихов, не организованных в строфы). Идея угасла, не успев разгореться.
Выкинув этот эпизод и отняв у Татьяны петербургский дневник Онегина, Пушкин, несомненно, проявил хороший вкус и избавил Татьяну от бесстыдного любопытства, вряд ли совместимого с ее характером. Ибо между чтением частного письма, нечаянно забытого человеком, одолжившим вам книгу, и чтением схолий на полях ее, приоткрывающих характер владельца, лежит пропасть громадного размера. Впрочем, нельзя не попенять Пушкину на то, что он мог бы и не лишать нас здесь столь живописных страниц, если б дал Татьяне во всей красе ее скромности отворотиться от занимательной находки, позволив, однако, читателю сунуть туда нос за ее спиною.
Возвратившись на прежний путь, Пушкин продолжает повествование (XXI, 10 и далее). Как мы знаем из окончательного текста, Татьяна читает онегинские книги (XXI, 10–14; XXII) и из помет на полях (XXIII) делает более или менее определенные заключения о характере их владельца (XXIV).
После строфы XXIV — опять развилка. Пушкин идет окольным путем на протяжении одной строфы (альтернативной XXV), где он собирается оставить Татьяну предаваться мыслям в опустелом chateau[782] и описать внезапный отъезд Онегина из имения (скажем, в феврале или марте 1821 г.). Далее, видимо, остаток седьмой главы был бы посвящен его прибытию в Санкт-Петербург и всплеску патриотических чувств, что повлекли его в путешествие, от которого в тексте осталось, по крайней мере, две трети. Но, сочинив альтернативную строфу XXV, Пушкин вновь переменил свои планы и воротился на магистральный путь. Он остался с Татьяной (XXV) и в той же строфе занялся темой замужества, ведущей в Москву.
XXVI
«Не влюблена ль она?» – «В кого же?
Буянов сватался: отказ.
Ивану Петушкову – тоже.
4 Гусар Пыхтин гостил у нас;
Уж как он Танею прельщался,
Как мелким бесом рассыпался!
Я думала: пойдет авось;
8 Куда! и снова дело врозь». —
«Что ж, матушка? за чем же стало?
В Москву, на ярманку невест!
Там, слышно, много праздных мест» —
12 «Ох, мой отец! доходу мало». —
«Довольно для одной зимы,
Не то уж дам хоть я взаймы».
6 …мелким бесом рассыпался! — Эта идиома означает: «Он, отчаянный малый, расточал ей лукавые комплименты». Ср.: «se répandit en compliments»[783].
XXVII
Старушка очень полюбила
Совет разумный и благой;
Сочлась – и тут же положила
4 В Москву отправиться зимой.
И Таня слышит новость эту.
На суд взыскательному свету
Представить ясные черты
8 Провинциальной простоты,
И запоздалые наряды,
И запоздалый склад речей;
Московских франтов и Цирцей
12 Привлечь насмешливые взгляды!..
О страх! нет, лучше и верней
В глуши лесов остаться ей.
XXVIII
Вставая с первыми лучами,
Теперь она в поля спешит
И, умиленными очами
4 Их озирая, говорит:
«Простите, мирные долины,
И вы, знакомых гор вершины,
И вы, знакомые леса;
8 Прости, небесная краса,
Прости, веселая природа;
Меняю милый, тихий свет
На шум блистательных сует…
12 Прости ж и ты, моя свобода!
Куда, зачем стремлюся я?
Что мне сулит судьба моя?»
Внутренний монолог Татьяны можно сравнить с элегией Ленского в гл. 6, XXI–XXII.
5—9; XXXII 11–12 Знакомая интонация. См., например, у Поупа («Зима», четвертая (и последняя) пастораль, 1709, стих 89 и три последующие):
Adieu, ye vales, ye mountains, streams and groves…
(Прощайте вы, долины, и вы, горы, ручьи и рощи…)
XXIX
Ее прогулки длятся доле.
Теперь то холмик, то ручей
Остановляют поневоле
4 Татьяну прелестью своей.
Она, как с давними друзьями,
С своими рощами, лугами
Еще беседовать спешит.
8 Но лето быстрое летит.
Настала осень золотая.
Природа трепетна, бледна,
Как жертва, пышно убрана…
12 Вот север, тучи нагоняя,
Дохнул, завыл – и вот сама
Идет волшебница зима.
5—7 Ср. у Козлова, «Княгиня Наталья Долгорукая» (1828), ч. I, строфа XIV, стихи 16, 18–19:
С прудом, деревьями, цветами.
………………………………………
Как с незабытыми друзьями
Опять увиделась она…
См. коммент. к гл. 7, XV, 8—14; XVI, 1–7.
Вариант
5—6 Черновик (2371, л. 71 об)
С дубовой рощею, с лугами,
Она как с милыми друзьями…
XXX
Пришла, рассыпалась; клоками
Повисла на суках дубов;
Легла волнистыми коврами
4 Среди полей, вокруг холмов;
Брега с недвижною рекою
Сравняла пухлой пеленою;
Блеснул мороз. И рады мы
8 Проказам матушки зимы.
Не радо ей лишь сердце Тани.
Нейдет она зиму встречать,
Морозной пылью подышать
12 И первым снегом с кровли бани
Умыть лицо, плеча и грудь:
Татьяне страшен зимний путь.
XXXI
Отъезда день давно просрочен,
Проходит и последний срок.
Осмотрен, вновь обит, упрочен
4 Забвенью брошенный возок.
Обоз обычный, три кибитки
Везут домашние пожитки,
Кастрюльки, стулья, сундуки,
8 Варенье в банках, тюфяки,
Перины, клетки с петухами,
Горшки, тазы et cetera,
Ну, много всякого добра.
12 И вот в избе между слугами
Поднялся шум, прощальный плач:
Ведут на двор осьмнадцать кляч,
1—3 просрочен… упрочен — Судя по пометке (2382, л. 15 об.; впервые опубликована в кн. «Рукою Пушкина», с. 321) на полях черновика стихотворения «Зима» — «Зима Что делать нам в деревне?» (датировано 2 ноября 1829 г.) — Пушкин намеревался изменить порядок строк в этом четверостишии так: 3, 4, 1,2 — и заменить рифму просрочен — упрочен на исправлен — объявлен. Сверху написано слово «ворон» — напоминание о возможной поправке (так никогда и не сделанной) в уже опубликованной гл. 5, XXIV, 7 (см. соответствующий комментарий).
