Сборник Сборник - Гоголь в воспоминаниях современников
Это, на первый взгляд, невинное объявление вызвало большой переполох в Москве. Запись в дневнике О. М. Бодянского от 11 мая 1850 г. помогает раскрыть истинный смысл загадочного объявления: «Говорят, что это иносказание: под волками разуметь следует чиновников министерства государственных имуществ, обирающих в Оренбургской и других губерниях государственных крестьян» («Русская старина», 1888, № 11, стр. 406).
Объявление чудом проскочило в печать. Обер-полицмейстер, обязанный визировать ряд материалов в «Московских ведомостях», продержал у себя объявление Я. Атуева более двух месяцев и, не разобравшись в нем, разрешил к печати. Редактор и корректор поплатились за помещение объявления трехдневным домашним арестом.
388 (Стр. 503) Речь идет о балладе Е. П. Ростопчиной «Несильный брак», опубликованной в «Северной пчеле» от 17 декабря 1846 г., № 284. Содержание баллады таково: барон обвиняет свою жену в том, что она его не любит и изменяет ему; она отвечает, что не может его любить, ибо он силой овладел ею и превратил в узницу и рабу. В аллегорической форме средневековой легенды стихотворение осуждало политику царского правительства в Польше. Баллада вызвала большой шум в Петербурге. Номер «Северной пчелы», в которой была напечатана баллада, конфисковали. Разъяренный Николай I сделал выговор цензуре и был готов отстранить Булгарина от издания газеты. Но начальник III отделения граф А. Ф. Орлов взял его под защиту, убедив царя, что Булгарин не понял смысла напечатанного им стихотворения. Ростопчина была вызвана для объяснений. (Об этом инциденте см. у А. В. Никитенко, «Записки и дневник», изд. 2-е, т. I, Спб. 1905, стр. 366–368, и Н. Барсукова, «Жизнь и труды Погодина», т. IX, стр. 21–22.)
389 (Стр. 505) Повидимому – 1838 г., во время пребывания Гоголя в Италии.
390 (Стр. 507) См. примеч. 376*.
391 (Стр. 510) Кроме черновых набросков пяти глав II тома «Мертвых душ», в бумагах Гоголя были найдены еще «Рассуждения о божественной литургии» и «Авторская исповедь».
392 (Стр. 510) Имеется в виду литография «Гоголь на смертном одре» художников Соколова и Зенькова.
393 (Стр. 510) Речь идет о литографии художника А. С. Солоницкого.
394 (Стр. 510) По свидетельству Е. Г. Сальяс (в письме к М. А. Максимовичу) гроб с телом Гоголя от его квартиры на Никитском бульваре до здания Московского университета несли помимо Берга – А. Н. Островский, Е. М. Феоктистов, Т. И. Филиппов, Руднев и студент Сотин («Русский архив», 1907, III, стр. 437).
А. Т. ТАРАСЕНКОВ ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ЖИЗНИ Н. В. ГОГОЛЯОбстоятельства смерти Гоголя и особенно предшествовавшие ей драматические события в последние дни его жизни нашли отражение в многочисленных мемуарах, а также – в письмах современников. Вокруг этих событий было создано немало легенд. Настоящие воспоминания отличаются прежде всего фактической достоверностью. Это подробный и точный рассказ очевидца – Алексея Терентьевича Тарасенкова (1816–1873), крупного медика, главного врача Шереметьевской больницы в Москве, лечившего и близко наблюдавшего Гоголя в последние дни его жизни.
Мемуарам Тарасенкова дал высокую оценку Н. Г. Чернышевский, назвавший их документом «драгоценным для истории нашей литературы» (Полн. собр. соч., т. IV, Гослитиздат, 1948, стр. 686). Они были впервые напечатаны в «Отечественных записках», 1856, № 12 и в следующем году вышли отдельным оттиском. По цензурным и иным причинам здесь были опущены некоторые факты и имена, восстановленные по рукописи во втором издании (М. 1902). Несколько раньше, в 1897 г., в IV томе своих «Материалов для биографии Гоголя» В. И. Шенрок напечатал эти воспоминания, вероятно, по черновой рукописи, предоставленной ему сыном автора (стр. 850–865). Но текст здесь в ряде случаев явно неисправен. Мы воспроизводим «Последние дни жизни Н. В. Гоголя» по второму изданию (М. 1902) с сокращениями.
395 (Стр. 511) После Гоголя осталось много записных книжек, в которые он имел обыкновение заносить всякого рода наблюдения, выписки и заметки относительно интересующих его предметов, явлений, полюбившиеся ему слова и т. д. Такие записи он делал еще в Нежине в своей «Книге всякой всячины, или Подручной энциклопедии» (1826). Записными книжками Гоголь пользовался до конца своей жизни.
По свидетельству А. О. Смирновой-Россет «у Гоголя всегда в кармане была записная книжка или просто клочки бумаги. Он заносил сюда все, что в течение дня его поражало или занимало: собственные мысли, наблюдения – уловленные, оригинальные или почему-либо поразившие его выражения и проч. Он говорил, что если им ничего не записано, то это потерянный день; что писатель, как художник, всегда должен иметь при себе карандаш и бумагу, чтобы наносить поражающие его сцены, картины, какие-либо замечательные, даже самые мелкие детали. Из этих набросков для живописца создаются картины, а для писателя – сцены и описания в его творениях. «Все должно быть взято из жизни, а не придумано досужей фантазией» («Из рассказов А. О. Смирновой-Россет о Гоголе». В записи П. Висковатова. – «Русская старина», 1902, т. III, стр. 488).
396 (Стр. 512) Этот разговор касался главным образом постановки «Женитьбы» на сцене Московского Малого театра (А. Т. Тарасенков. «Последние дни жизни Н. В. Гоголя», изд. 2-е, М. 1902, стр. 10).
397 (Стр. 512) Комедия в одном действии «Провинциалка» И. С. Тургенева была впервые опубликована в «Отечественных записках», 1851, № 1 и в том же году поставлена на сцене.
398 (Стр. 512) А. Т. Тарасенков занимался психиатрией и написал ряд научных работ в этой области.
399 (Стр. 512) Этот факт подтверждается и другими источниками. Ср., напр., свидетельство О. М. Бодянского (в изложении Кулиша): «За девять дней до масляной <25 января 1852 – т. е. меньше чем за месяц до смерти Гоголя> О. М. Бодянский видел его <Гоголя> еще полным энергической деятельности. Он застал Гоголя за столом, который стоял почти посреди комнаты и за которым поэт обыкновенно работал сидя. Стол был покрыт зеленым сукном. На столе были разложены бумаги и корректурные листы» («Записки о жизни Гоголя», т. II, стр. 258). Ср. еще свидетельство М. Погодина (наст. изд., стр. 659, примеч. 335).
400 (стр. 513) Это неверно. Гоголь очень часто прибегал к помощи переписчиков. Его слуга Яким Нимченко, например, свидетельствует, что Гоголь это делал еще в 30-е годы, до отъезда за границу: «Когда «сочинял», то писал сначала сам, а потом отдавал переписывать писарю, так как в типографии не всегда могли разобрать его руку» (см. наст. изд., стр. 82). «Мертвые души», как известно, писались под диктовку автора Пановым и Анненковым, а затем после многочисленных поправок Гоголя были окончательно перебелены писцом (см. воспоминания С. Т. Аксакова, наст. изд., стр. 138).
401 (Стр. 514) См. примеч. 201*.
402 (Стр. 516) Это произошло в ночь с 11 на 12 февраля 1852 г.
А. М. ЩЕПКИН ИЗ «РАССКАЗОВ М. С. ЩЕПКИНА»Великий русский актер Михаил Семенович Щепкин (1788–1863) был одним из самых близких и любимых друзей Гоголя. Их знакомство состоялось в Москве летом 1832 г. и вскоре переросло в личную и творческую дружбу, закрепленную частыми встречами и в высшей степени интересной перепиской. Гоголь и Щепкин были восторженными почитателями друг друга. И это естественно: реалистическое творчество каждого из них имело общую идейную и художественную основу. Пьесы Гоголя помогли с наибольшей силой проявиться сценическому таланту великого актера. С другой стороны, именно Щепкин, создавший, по выражению Герцена, правду на русской сцене, впервые раскрыл на ней силу и глубину драматургического гения Гоголя.
По свидетельству А. Н. Афанасьева, Гоголь не раз пользовался рассказами Щепкина как материалом для своих произведений («Библиотека для чтения», 1864, № 2, стр. 7–8). Об этом же пишет и М. А. Щепкин со слов отца (см. наст. изд., стр. 528). Дружба с Гоголем не помешала Щепкину сурово осудить «Развязку «Ревизора», написанную в период идейного кризиса писателя и представлявшую собой реакционную попытку парализовать обличительный смысл великой комедии.
Щепкин на одиннадцать лет пережил Гоголя, но умер с его именем на устах. Сохранился рассказ внука Щепкина: «По словам сопровождавшего его слуги Александра, Михаил Семенович, заболев, почти сутки лежал в забытьи, и вдруг неожиданно соскочил с постели… «Скорей, скорей одеваться», – закричал он. – «Куда вы, Михаил Семенович? Что вы, бог с вами, лягте», – удерживал его Александр. – «Как куда? Скорее к Гоголю». – «К какому Гоголю?» – «Как к какому? К Николаю Васильевичу». – «Да что вы, родной, господь с вами, успокойтесь, лягте, Гоголь давно умер». – «Умер? – спросил Михаил Семенович. – Умер… да, вот что…» Низко опустил голову, покачал ею, отвернулся лицом к стене и навеки заснул» («Исторический вестник», 1900, № 8, стр. 464–465).