Леонид Громов - Чехов в школе
Следовательно, при рассмотрении школьной биографии Чехова следует говорить не только о гимназии, которая, конечно, была основным учебным заведением, давшим Антону Павловичу систематизированное общее среднее образование, но и обо всех других учебных заведениях, где он учился. Между тем, большинство биографов писателя пишет только о гимназии, не придавая значение в формировании личности Чехова другим школам, о которых обычно рассказываются только анекдоты да веселые истории. (См., например, очерки и воспоминания Александра Павловича Чехова, Тана-Богораза и других). А ведь каждая школа, в которой учился Чехов, занимала свое место и в системе народного образования и имела значение, которое нельзя не учитывать при изучении биографии великого писателя. (См. путеводитель «Чеховские места в Таганроге», Ростов-Дон, 1959).
Нам посчастливилось обнаружить забытое здание греческого училища, а заодно и документы, которые позволили восстановить историю создания греческого училища Царекон-стантиновской церкви, где начиналась школьная жизнь А. П. Чехова. По документам («Приговор» таганрогского греческого мещанского общества от 20 сентября 1851 года; «Общественный приговор» того же общества от 20 июля 1861 года; Выписка из постановления Присутствия таганрогской городской думы от 26 октября 1851 года; Справка из формулярных книг таганрогской греческой церкви от 3 мая 1898 года; архитектурный план греческого, училища и др.) мы установили, что здание училища открыто в 1861 году, а классная комната, в которой учился Чехов, выходила к фасаду четырьмя окнами справа от входа в здание. Самое главное для нас, что было в найденных документах, - указание на то, что приходское училище было открыто для «детей бедных граждан города... для приготовления в церковный хор певчих».
Это уже было открытие. Оно подсказало следующие два предположения:
1) Обучение в церковно-приходском училище велось на новогреческом разговорном языке. Таганрогом управляли, главным образом, греки-миллионеры. В их конторах клерки получали тысячу рублей в год. О таком достатке мечтали многие, в том числе и Павел Егорович, которому хотелось устроить жизнь сыновей получше, избавить их от нужды. Но чтобы работать конторским служащим у греков, надо было знать греческий язык. Научиться же ему можно было за дешевую плату только в церковно-приходском училище. Это, видимо, и было основное соображение, которым руководствовался Павел Егорович Чехов, определяя школьную судьбу своего сына Антона.
2) Несомненно, было и побочное соображение. Греческая школа готовила хоровых певчих, а Павел Егорович, как известно, был большим любителем хорового пения, управлял любительским хором и нуждался в подготовленных музыкально грамотных хористах. Музыкально-вокальное развитие детей, несомненно, тоже входило в расчеты заботливого родителя, которого и с этой стороны, как видно, соблазнило греческое училище.
Анализ исторических документов показал еще, что училище греков-мещан Таганрога ярко отражало классовую сущность «народного образования» в России и являлось выразительной в этом смысле составной частью системы образования в буржуазном Таганроге.
Сохранившиеся некоторые архивные данные, печатные источники (брошюры, книги и рукописи Филевского, Рейтлингера и Островского, Лонткевича), рукописи и письма Александра Павловича Чехова и народовольца-революционера Зелененко, собранные нами воспоминания других бывших гимназистов позволяют утверждать, что Таганрогская гимназия в определенный период своей истории была единственным очагом культуры и просвещения на большой территории юга России, одним из лучших ее средних учебных заведений. В ней господствовали прогрессивные педагогические идеи Ушинского, Добролюбова, Чернышевского, Белинского, Пирогова. Такой гимназия была до 1873 года, когда директора Н. Н. Порунова сменил ставленник реакционного министра «народного помрачения» Дм. Толстого - Рейтлингер, разогнавший педагогическую вольницу гимназии - ее педсовет, передовых преподавателей. Таганрогская гимназия значительно позже других русских гимназий стала казенной, «управой благочиния» (А. П. Чехов), напоминающей «арестантские роты» (Тан-Богораз). Между тем, многие биографы Чехова, безотносительно ко времени, расписывают гимназию сплошь черной краской. Такой подход наносит вред правильному историческому пониманию прогрессивной роли передовой части учителей русской школы, ее превосходству перед западно-европейской школой («Таганрогская мужская гимназия», сборник «Чеховские места в Таганроге». Ростов-Дон, 1959).
В результате многолетней поисковой работы музея, изучения архивных и литературных источников нам удалось восстановить и обобщить материалы Всесоюзного празднования в Таганроге 75-летия со дня рождения А. П. Чехова («Щедрая дань народа». Юбилей Чехова в Таганроге в 19S& г., сборник «Великий художншк». Ростовское книжное издательство, 1960). Опираясь на факты, мы выяснили равнодушие капиталистической верхушки Таганрога к выдающемуся писателю-земляку и подлинную любовь к нему трудящихся родного города. Эта любовь с особой силой раскрылась в условиях советской действительности. Чеховские юбилеи 1935 и в особенности I960 годов ярко продемонстрировали жизненную силу прогрессивных идей писателя-патриота, его глубокую народность.
В памятные Чеховские дни 1935 года в прессе появился странный термин - «чеховщина». Доклад С. X. Варданиана на торжественном юбилейном заседании в Таганроге так и назывался: «С Чеховым против - «чеховщины».
Что это такое - «чеховщина»?
«Это, - отвечает докладчик,- состояние определенных слоев русской интеллигенции эпохи безвременья, жесточайшего гнета самодержавия. «Чеховщиной» мы определяем придавленность и беспросветный пессимизм этих слоев бывшего русского общества. Полное равнодушие к общественной жизни, бездеятельность, бессилие, отсюда - уныние, нудная тоска, мечты о каком-то неосязаемом, неопределенном прогрессе и полное неумение найти пути к изменению жизни, пути даже к тому прогрессу, каким его представляла в своих туманных и вязких мечтаниях «интеллигентщина» этого периода («Чеховские дни в Таганроге» (1860-1935). «Материалы, документы, фотоснимки». Изд-во «Таганрогская правда». 1936, стр. 5).
Следовательно, если продолжить рассуждения докладчика, «чеховщина» - это тупой эгоизм, пошлость, непроходимая глупость, трусливое лицемерие, фразерство, невоспитанность, бездушие, бюрократизм, косность мысли, фискальство, подхалимство, хамелеонство, унтертгришибеевщина и т. д. и т. п., т. е. все исчадия старого мира. Но... причем же здесь честное имя Чехова? Разве он был идеологом, философом и вдохновителем всех этих пороков одряхлевшего общества? Разве «чеховщина» - совокупность худших качеств и свойств Чехова? Позволительно ли ставить в один ряд такие понятия, как «обломовщина», «хлестаковщина», «толстовщина» и... «чеховщина»? Что у них общего, кроме формы?
«Чеховщина» - это то, против чего боролся Чехов, а не то, чем он сам отличался или что воплощал в себе; это действительно - свойство, но только не Чехова, а персонажей его произведений. Чехову же приписали свойства созданных им образов, возвели в степень собирательного значения, назвали мрак социальных пороков светлым именем писателя и получилась... чертовщина, невразумительный алогизм, ложный, несуразный и враждебный писателю термин.
Рядом с «чеховщиной» оказалось и другое «чеховеде-ние» - изобретение, которым широко пользовались в юбилейные дни, а кое-кто и в наше время не расстается с ним: вместо тото, чтобы сказать «старый город» или «дореволюционный Таганрог», говорят «чеховский город», «чеховский Таганрог». Это значит: город «лавочников, трактирщиков и ханжей», город эксплуатации, насилия, беззакония. Право же, писатель заслуживает более бережного и более осмотрительного к нему отношения. Он заслуживает того, чтобы его именем называли новые, советские города, что, собственно, и делает наш народ.
Выясняя сложность отношения Антона Павловича к родному городу, мы столкнулись в чеховедении с твердо установившимся взглядом на Таганрог юности Чехова, как на город вообще, город, который якобы великий писатель «не любил», «презирал» и даже «ненавидел». На такой позиции стоят, например, Соболев, Войтинская, Скиталец и др. На самом же деле в высказываниях Чехова мы ничего подобного не находим. Опровергают такую позицию и воспоминания земляков писателя, с которыми нам привелось встретиться.
Чтобы разобраться в противоречии, мы обратились к точке зрения Ленина, согласно которой было две России, а, следовательно, и два Таганрога: верхушечный, буржуазный и трудовой, народный. К какому же Таганрогу Чехов относился с презрением, а к какому - с любовью? Чехов любил народ и в образе родного города видел город своего народа, частицу русского отечества. Таганрог народа был для Чехова родной почвой, соединяющей его с большой Родиной, синонимом которой являлась для него Москва. Отсюда: «После Москвы я более всего люблю Таганрог» (А. П. Чехов). Родной город был для писателя источником гражданственности и патриотизма. Эту свою позицию мы изложили в статье «Чехов « его родной город» («А. П. Чехов». Сборник статей и материалов. Выпуск 2-ой Ростов-на-Дону, 1960).
