Роман Арбитман - Золушка в отсутствии принца
Разумеется, истинная борьба за человечность полностью отрицает неразборчивость в средствах, приоритет цели перед способами ее достижения. Эта мысль — базисная для всей советской художественной литературы — пронизывает и творчество писателей-фантастов. Неразборчивость в средствах еще никогда не оправдывалась даже самой благой целью, лучшими побуждениями едва пи можно оправдать жестокие последствия.
В повести Кира Булычева «Великий Дух и беглецы» рассматривается следующая ситуация. Высокоразвитые существа желают форсировать эволюцию отсталого племени (а в перспективе — и населения всей планеты) и делают это, не считаясь ни с кем и ни с чем, Вполне понятно, что такой препарированный «прогресс» не может вызвать никакого сочувствия у землянина, который случайно очутился на месте эксперимента. Бунт не смирившихся со своей жалкой участью юноши и девушки, чью любовь собираются принести в жертву «прогрессу», — естественный финал такого «опыта» над людьми.
Нередко фантасты, пишущие о контакте, размышляют о возможности «вмешательств», в том числе и «вооруженных», в жизнь отсталых цивилизаций, уклад которых, безусловно, несправедлив. Художественно убедительно рассматриваются результаты таких столкновений в повестях А. и Б. Стругацких. Писатели подчеркивают, что история — не игра, а конкретные люди (продукт конкретных исторических эпох) — не марионетки: беда, если экспериментаторы хоть на миг забудут, что перед ними «души живы» Можно в принципе и уничтожить тиранов и угнетателей, и накормить голодных — земная цивилизация будущего достаточно могущественна. Но как быть с громадой традиций, «освященных веками, незыблемых, проверенных… освобождающих от необходимости думать и интересоваться»?
В той же повести «Трудно быть богом» героя, который не может спокойно воспринимать скотскую жизнь окружающих его арканарцев, преследует неотвязная мысль: просто переселив обывателей Арканарского королевства в прекрасные покои XXII века, сменив их лохмотья на великолепную синтетическую одежду будущего, дав им вволю пищи, коммунары ни на йоту не приблизят их к коммунизму. И главное препятствие здесь — замшелая психология «типичных представителей» средневекового общества, а чтобы изменить ее, требуется очень и очень много времени.
Всех неисчислимых достижений Земли будущего оказывается недостаточно, чтобы убедить одного юношу с планеты Гиганда, где царят фашистские порядки, что мир может быть совсем иным — основанным не на насилии, а на справедливости, гуманности, миролюбии. Характерно, что, попав на Землю, Гаг, «парень из преисподней» (так повесть и называется), молодой человек, совсем не лишенный способности размышлять и сопоставлять, искренне пытается разобраться в происходящем. Но слишком прочно ему с детства вбили в голову примитивный набор понятий о «праве» сильного и участи «слабака» (эту мерку он прикладывает и к обществу Земли), слишком хорошо и «профессионально» его научили убивать людей. Свою светлую и просторную комнату на Земле он превращает в подобие казармы, заставляет мирного робота строить оборонительные укрепления, добывает оружие и уверен, что земляне — агрессоры, которые хотят завоевать его родную планету. Гаг просто не представляет, что можно жить совсем по иным законам…
В том же ключе решает проблему Алан Кубатиев в рассказе «Ветер и смерть». Главный персонаж произведения — юный японец, нашпигованный идеями милитаризма. Этому камикадзе не доступны никакие понятия Добра и Разума. Юнец фанатично предан фашистскому режиму. Встретившись с инопланетным разумом, он погибает, пытаясь обратить чудо-технику пришельца против «врагов». Вспомним кадры из немецкой кинохроники: тысячи детей, взметнувшие руки в нацистском приветствии, воодушевленно орущие; «Хайль!»… эти же дети, стреляющие в спину, из-за угла, подбивающие фаустпатронами советские танки… И другие кадры: молодые американские солдаты — уже нашего времени — в пятнистых шкурах «коммандос», в бесславных «зеленых беретах»… Вьетнам, Гренада, Никарагуа…
Мальчишки, жертвующие своей жизнью ради бессмысленной, несправедливой идеи. Юноши, приученные убивать. Молодые люди, лишенные чувства сострадания и совести.
Все это не фантастика. Это факты, заставляющие всех честных людей на планете с тревогой вглядываться сегодня в лица тех, кому предстоит жить завтра, в XXI веке, задавая вопрос: «Какими вы будете?..»
IV. Какими вы будете!
Без научного предвидения, без умения закладывать в человека сегодня те зерна, которые взойдут через десятилетия, воспитание превратилось бы в примитивный присмотр, воспитатель — в неграмотную няньку, педагогика — в знахарство. Нужно научно предвидеть — в этом суть культуры педагогического процесса…
В. А. СухомлинскийИ вот ми на последней ступеньке нашей «лестницы». Человечеству не нужно изобретать машину времени, которую столь нещадно эксплуатируют фантасты. Парадокс человека как биологического вида — парадокс настолько естественный, что мы напрочь отказываемся его замечать, — заключается в следующем: мы постоянно «едем» в машине времени. Оглянитесь вокруг — рядом с нами живут, дышат, ходят люди XXI вена. Эти «гости из будущего» — наши собственные дети.
Одного крупного советского фантаста однажды спросили, с какими научными открытиями он связывает самые большие надежды. Писатель ответил: «Пока таких нет. Но наибольшие надежды я связывал бы с открытиями в области педагогики, психологии. Воспитание — главная наша сегодняшняя задача».
Во многих произведениях советских писателей-фантастов проблема воспитания будущих граждан Земли — одна из центральных. Причем это именно проблема, в не тезис, не установка, не императив: ведь существуют воспитание — и «антивоспитание»; истинное становление Человека, бережное взращивание его — и мнимое, искаженное, когда педагогическое недомыслие или злой умысел калечат души людей. «Человек — не абстрактное, где-то вне мира ютящееся существо, — писал К. Маркс. — Человек — это мир человека, государство, общество».[5]
В повести А. и Б. Стругацких «Стажеры» приводится спор между инженером Ливингтоном (он считает, что люди — изначально скоты, а появление «нищих духом» — неизбежность) и коммунистом Бэлой Барабашем, который утверждает, что именно «общество потребления» делает людей такими: «Кто с пеленок внушал им, что самое главное в жизни — это деньги? Кто учил их завидовать миллионерам, домовладельцам, соседскому бакалейщику? Вы забивали им головы дурацкими фильмами и дурацкими книжками и говорили им, что выше бога не прыгнешь. И вы вдалбливали им, что есть бог, есть дом и есть бизнес, и больше ничего нет на целом свете. Так вы и делаете людей скотами. А человек ведь не скотина…»
Воспитание — краеугольный камень всякой цивилизации. Широко распространено определение писателей как «инженеров человеческих душ». Но, пожалуй, правильнее инженерами человеческих душ назвать педагогов. Еще в XVII веке английский просветитель Джон Локк уподобил мозг ребенка чистой доске. Локк считал, что девять десятых всех людей, с которыми мы встречаемся, стали тем, что они есть, — добрыми или злыми, полезными или бесполезными — в результате воспитания.
Нет сомнения, что от педагога, в руки которого попадает юное существо в момент «переходного возраста», подчас зависит будущее этого человека. Хороший педагог способен сделать чудо. Вспомним опыт А. С. Макаренко: выйдя из его школы, бывшие малолетние преступники становились полноправными членами нашего общества. Им была привита гражданственность — основа совести, основа чувства собственного достоинства. Они вступали во взрослую жизнь, прекрасно зная, против чего следует бороться — против невежества, бездуховности, лени, эгоизма, бескультурья, рвачества, угодничества, подлости…
Но нельзя забывать: все зависит от целей, которые ставит перед собой воспитатель. Чудо ведь может быть и со знаком «минус»…
…Герой повести Эдуарда Геворкяна «Правила игры без правил», полицейский инспектор, живущий в некоей западной стране, прибывает с проверкой в одну из спецшкол, где обучаются — по идее, перевоспитываются — юные правонарушители. Странную картину наблюдает инспектор: воспитанники изучают каратэ — и одновременно практикуются в батальной живописи, учатся изготовлять оружие — и активно занимаются спортом, тренируются на полигонах, а главное (это инспектор понимает в финале повести) — учатся убивать без сожалений.
Уютная, прекрасно оборудованная, чистенькая школа оборачивается босховским кошмаром. Как выясняется, детей, которые в стенах школы играют в страшные игрушки (наподобие новенькой полевой пушки или последней модели армейского автомата), специально готовят в ландскнехты, чтобы отправить не куда-нибудь, а… на другие планеты. Эта и подобные школы организованы некоей инопланетной цивилизацией, которая тайно черпает с Земли рекрутов для своих войн. Предназначение школьников — стать карателями, надсмотрщиками на тех планетах, жители которых сопротивляются экспансии агрессоров-чистоплюев.
