Вера Булич - Чужая весна

Он стоит у подъезда чугунно-прямой,
И лучи золотятся вокруг бахромой.

У подъезда ступень в золотистом снегу,
Ветер пламя качнул в фонаре на бегу.

Белой улицы гладь, белой улицы тишь.
У пустого подъезда кого сторожишь?

…Дон-Жуан проходил, прикрываясь плащом,
Притворяясь живым под ночным фонарем.

Донна Анна неслышно скользила вослед,
Мотыльками снежинки летели на свет.

Налетела метель, наметала сугроб,
Серебрила у каменной статуи лоб…

Декорацией зимней белеет стена,
А гранитная ниша пуста и темна.

Лишь невнятная музыка где-то звучит,
И мечтатель-фонарь, сторожит, сторожит…

— Возвращаются души в покинутый дом
И прощаются молча с приснившимся сном.

Остается печаль, остается покой,
Синеватый и тусклый рассвет городской.

И туда, в синеву, в те пустые моря
Отлетит золотая душа фонаря.

Ты не хотела учиться,
На ночь ложиться в кровать.
Лишь бы, как ветер, кружиться,
Лишь бы, как птица, летать…

Маленькая танцовщица,
Трудно с тобой совладать.

Сказки, стихи, небылицы,
Песенки, танцы с утра…
Тихо сомкнула ресницы.
— Девочка, спать пора.

Мы пароход рисовали,
Белый с черной трубой.
…Чайки на море кричали,
Долго летя за кормой.

Разве с тобою мы знали:
Будет он злой судьбой.

Сахарный снег на окошке,
В печке веселый огонь.
Первые в жизни сережки
Крепко зажаты в ладонь.

Горками шоколада,
Пестрою грудой конфет
Праздновали, как надо,
Семь пролетевших лет.

Но позабыты сласти…
Не налюбуется взгляд
Новым подарком — о счастье!  —
Первый балетный наряд.

Ластится пух лебяжий
К худенькому плечу.
— Скоро ли, скоро ль, когда же
Лебедем полечу?

На голове коронка  —
Принца принцесса ждет:
Беленького лебеденка
Первый робкий полет.

Музыка уводила
В сказочную страну.
В крыльях томилась сила,
Сила влекла в вышину.

Музыка расстилала
Лунного озера гладь.
Ах, одного желала  —
Крыльям свободу дать.

Но терпеливо, часами
Грустной училась игре:
Как расставаться с мечтами,
Как умирать на заре.

Так сохранилась на снимке
Ты в лебединых мечтах,
В нежной тюлевой дымке,
С грустью недетской в глазах.

Разные шалости были.
Как-то твои башмачки
Будто сами уплыли
В озеро, за тростники.

Плавно их волны качали
В солнечном серебре.
Дети на пляже кричали,
Радуясь новой игре.

Ты же была, как в горячке:
— Если б мне росту с вершок,
Не испугалась бы качки,
Села б сама в башмачок.

Но не пришлось малютке,
Крепко держась за края,
В утлой качаться каютке —
Выплыла шалость твоя.

Выговор был и слезы,
Крупных слез ручейки.
…Сохли в саду под березой
Пойманные башмачки.

Разные были проказы.
В сердце остался след:
Девочки черноглазой
Тоненький силуэт.

Выросла стройною, гибкой
Маленькая егоза.
Лучшая в мире улыбка,
Солнечные глаза.

Бабочками ресницы,
Темные волны волос…
Маленькой танцовщицы
Чуть капитан не увез.

Как же, такая приманка,
Невидаль южных стран  —
На корабле обезьянка,
Лучше, чем сам капитан.

Странные кушанья с перцем,
Черный слуга у стола…
Но не поладила с сердцем,
Сердце не отдала.

— Нет, подождем немного,
Прочь морщинку со лба.
Будет большая дорога,
Это еще не судьба.

Скалы и пальмы на сцене,
В маске таинственный враг,
А за кулисой — ступени,
Сумрак и пыльный сквозняк.

С бьющимся сердцем сбежала
Ты после танца вниз.
Гостьи пришли из зала
В дебри твоих кулис.

Как не блеснуть перед ними
Важностью взрослой своей,
Не рассказать о гриме,
Тайне ресниц и бровей,

Не показать им двери,
Где — «воспрещается вход»  —
Тот, кто актрисе Мэри
Нежные песни поет.

Ах, он поет, как в сказке,
Но для другой, для другой,
В красной своей полумаске
Странный восточный герой.

Пальмы шумели листами
Веером вея сквозным.
Над золотыми песками
Счастье клубилось, как дым.

Стала ты бредить отныне
Знойною ширью песков.
…Голос далекой пустыни,
Рока невнятный зов.

Легкой птицей порхает,
Звонкою птицей поет.
…Тенью по саду блуждает
Вот уж который год.

Было весеннее лето:
Солнце, сиреневый сад
И от купанья и света
Детски-сияющий взгляд.

Сборы в дорогу были
Быстры и коротки.
Розами пол покрыли
Кинутые лоскутки.

Платье на кресле висело,
Снятое с плеч тобой,
Как бездыханное тело,
Брошенное душой.

Тускло солнце разлуки,
Дом опустевший тих.
Только в памяти звуки
Песенок звонких твоих.

— Словно приданое шили, —
Ты мне писала потом.
Дни в суете проходили,
Ночи в волненье немом.

Душно в квартире летом
В сумерках городских.
Только перед рассветом
Стук машинки затих.

Знаю, в стекле овальном
Из полумглы возник
В палевом платье бальном
Твой зеркальный двойник.

И в восхищенье портниха,
В складках расправив атлас,
Молвила, ахнув тихо:
— Кто же достоин вас!

Все к отъезду готово,
Заперт с приданым сундук.
В рубке у рулевого
Путь указан на юг.

Перед дорогой длинной
Вдруг защемила тоска.
Знаю, остался в гостиной
Смятый комочек платка.

Ты мне прислала в конверте
С юга завядший цветок.
Разве подумать о смерти,
Благоуханный, он мог?

Юность живет, мечтая,
Ей ли испытывать страх!
Кружится пыль золотая
В нетерпеливых глазах,
Радостно носится стая
В солнечных облаках.

Кто сосчитает на свете,
Много ль счастливых минут…
Сердцем доверчивы дети
Счастья огромного ждут.