Татьяна Павлова - Кромвель
Всеобщий союз протестантских государств был, однако, утопией. Он не имел главного — экономической основы — и трещал по всем швам. Голландия высказывала недовольство экспансионистскими устремлениями Англии, вражда между Данией и Швецией вскоре переросла в войну.
Второй задачей было установление отношений с Францией и Испанией, которые находились между собой в состоянии войны. Дипломаты каждой из них проникали к Кромвелю и старались заручиться его поддержкой. Он выбрал Францию — и потому, что Испанию считал «естественным врагом» Англии, и потому, что союз с Францией нес большие политические и экономические выгоды. Кромвель все еще пытался помочь французским гугенотам. Кроме того, Карл Стюарт, мать которого была француженкой, добивался от Мазарини помощи, быть может, вторжения в Англию; этим намерениям следовало воспрепятствовать. Наконец, только заручившись поддержкой Франции, можно было обрушить всю мощь английского флота на испанские колонии, которые сулили английским завоевателям богатую добычу, плодородные земли, золотоносные реки и серебряные рудники.
В начале ноября 1655 года договор с Францией был подписан. Он провозглашал мир, дружбу и союз; обе стороны обещали не помогать врагам и «мятежникам» другой стороны. Для Франции это означало отказ от помощи роялистам, для Англии — гугенотам. Разрешался беспрепятственный ввоз во Францию английских шерстяных и шелковых тканей, в Англию — французских тканей и вин. Договор содержал и секретные статьи: Франция обязывалась не заключать мира с Испанией без согласия Англии.
Почти в это же время началась война с Испанией. Блэйк почти год рыскал по Средиземному морю, а потом вышел за Гибралтар и стал охотиться за испанским серебряным флотом. Другой адмирал, Пенн, отправился к испанским владениям в Вест-Индии, где вскоре захватил Ямайку. В ответ Испания наложила арест на английские корабли и товары, которые находились в ее портах, отозвала своего посла из Лондона и наконец объявила войну.
Война не принесла Англии быстрого и блестящего успеха. Блэйку никак не удавалось захватить серебряный флот. В сентябре 1656 года другому капитану, Ричарду Стейнеру, улыбнулась удача: он потопил несколько кораблей стоимостью в два миллиона фунтов и овладел галеоном, который вез 600 фунтов серебра. Ценный груз двигался по английской земле из Портсмута в Лондон на 38 подводах — всему народу надо было продемонстрировать торжество победы. Семь месяцев спустя Блэйк потопил испанский флот у острова Тенериф: был разгромлен порт Санта-Крус, сожжены и потоплены шестнадцать галеонов и пять других кораблей. Ценный груз, снятый с них, отправили в Англию. Этой последней победой закончилась карьера адмирала Блэйка: в 1657 году он умер, возвращаясь на родину, уже вблизи ее берегов.
Одновременно шла война с Испанией на суше, во Фландрии, куда англичане посылали войска и оружие на помощь Франции. Кромвель мечтал в случае успеха о передаче Англии Дюнкерка, который мог послужить отличным плацдармом в Европе.
Кромвелевские внешнеполитические замыслы поражают фантастическим размахом. Впервые в истории он разработал нечто вроде мировой стратегии. Он вынашивал планы объединения протестантских государств против католиков, контроля над Средиземноморьем и Атлантикой, распространения британского владычества в Вест-Индии и Восточной Европе — в Польше и даже в России, он вел переговоры с турками. Международный престиж Англии в годы его правления небывало возрос, из третьестепенной окраинной страны она превратилась в ведущую державу Европы. «Его величие у себя дома, — писал враг Кромвеля Кларендон, — всего лишь тень той славы, которую он имел за рубежом. Трудно установить, кто боялся его больше — Франция, Испания или Нидерланды… И поскольку все они в угоду ему жертвовали своей честью и своими интересами, что бы он от них ни требовал, они ни в чем ему не отказывали».
Дома, однако, результат был совсем иным. Мировая слава стоила дорого. Затяжные войны истощали казну; государственный долг составлял в 1655 году 781 тысячу фунтов. Страна стонала от налогов, Сити отказывало в займах. Купцы роптали на прекращение прибыльной торговли с Испанией. Армия не получала жалованья и громко роптала.
Все снова с неотвратимостью вело к созыву парламента. Только он мог спасти казну — вотировать новые налоги.
2. «Смиренная петиция и совет»
— Я не собираюсь здесь, подобно некоторым краснобаям, расточать перед вами слова. Наша обязанность — говорить дело; сам бог от нас этого требует.
Этими словами открыл Кромвель 17 сентября заседания нового парламента. Он говорил долго, больше двух часов. Главной мишенью его нападок был теперь внешний враг — Испания. Она целиком предалась антихристу-папе и служит его интересам. Она наносит огромный урон англичанам в Вест-Индии. Она помогает английским роялистам. Войну с ней необходимо продолжать с энергией и силой, и потому протектор просил парламент утвердить новые налоги.
Он защищал также майор-генералов, против которых, он знал, очень многие роптали. Разве не справедливо, говорил он, что они, майор-генералы, заставили роялистов оплачивать восстановление порядка, ими же самими нарушенного? Разве эти новые стражи спокойствия не работали денно и нощно для уничтожения всякого зла, для усмирения республиканцев, бессовестно объединившихся с кавалерами, для утверждения истинной религии?
Он говорил о молодежи, о необходимости доброго и разумного ее воспитания, о нравственном совершенствовании. Он призывал к любви и милосердию.
— Если что-либо нам нужно, если от чего-либо зависит наша свобода и наше благосостояние, — так это, я уверен, реформа нравственности. Пусть будут заклеймены позором те, кто скор на грех и нечестивость, и бог благословит вас. Вы станете благословением для нации и этой работой сможете лучше всего заживить наши раны, ибо она касается души и духа, то есть самой сущности людей. Человек есть дух. И если дух чист, то и человек достоин своего предназначения, а если нет, то я не вижу разницы между ним и скотом.
Длинная речь наконец окончилась, четыреста депутатов с распаренными лицами поднялись со своих мест в Расписной палате и торжественно направились в зал заседаний. Но тут их ждала неожиданность: возле дверей зала стояли стража и несколько клерков. Один из них сверял со своим списком имена входивших в зал и выдавал им именные билеты с печатью Государственного совета. Те, кого не было в списке, билетов не получали и в зал пройти не могли. Таковых оказалось более ста человек. Кромвель и офицеры перед открытием парламента воспользовались своим правом, записанным в «Орудии управления» — проверять полномочия депутатов. Эта своеобразная чистка удалила из палаты республиканцев, бывших членов «охвостья», людей, связанных с левеллерами и сектантами, и других подозрительных лиц, избранных вопреки стараниям усердных майор-генералов.
