Ральф Ингерсолл - Совершенно секретно
Именно на Мальтийской конференций (за которой тотчас же доследовала крымская встреча), дилемма — Гамбургская равнина или Франкфуртский проход была поставлена на обсуждение, и обеим сторонам пришлось выложить карты на стол. Англичане высказались категорически за гамбургский вариант. Целый год они накапливали аргументацию для этого спора, и подобное усердие не осталось без награды.
Американский начальник генерального штаба, бывший в ту пору в Европе, стал на их точку зрения, заявив, что краткому равнинному маршруту должно быть отдано предпочтение перед длинным горным. Англичане начали вдалбливать эту идею американцам еще во времена Фредди Моргана (КОССАК). У Эйзенхауэра, вероятно, сразу стало легче на душе: может быть, обойдется без конфликта. Одно только еще смущало его: аргументы Брэдли в пользу южного варианта так и не были в сущности опровергнуты, а верховный главнокомандующий уже не питал такого неограниченного доверия к англичанам, как полгода назад.
Американские начальники генеральных штабов одобрили выбор северного направления главного удара, но несколько растерялись, услышав от англичан, что они могут предоставить для действий по ту сторону Рейна всего лишь двадцать пять дивизий. Маршалл счел, что этого явно недостаточно, чтобы довершить поражение Германии. Поэтому американцы произвольно увеличили число дивизий для удара на гамбургские равнины до тридцати пяти и сказали:
— О' кей?
Брэдли находился на фронте и, естественно, не мог выступить в защиту своей точки зрения.
Тогда вашингтонские плановики указали Айку, что даже после переброски таких значительных сил в английскую зону у американцев останется достаточно войск для второго, вспомогательного удара через Франкфуртский проход. Почему бы не попытаться осуществить его? Эйзенхауэр тотчас же ухватился за эту идею. Вот способ сделать так, чтобы все были довольны. Он выступил с поддержкой внесенного предложения, но у англичан оно не встретило энтузиазма, и они продолжали настаивать, что никакого вспомогательного удара быть не должно, так как это может ослабить силу главного удара.
Спор на Мальтийской конференции англичане проиграли. Их подвело собственное признание, что переброска боеприпасов и довольствия на правый берег Рейна в его низовьях связана с трудностями. План вспомогательного удара через Франкфуртский проход получил одобрение, — и Айку было предписано провести его в жизнь.
Но вот что самое замечательное во всей истерии: несмотря на то, что план удара через Франкфуртский проход получил официальное и бесспорное утверждение на Мальтийской конференции, — не успела конференция закрыться, как верховный главнокомандующий свел ее решение к нулю. Как это произошло, мы сейчас увидим. У нас, в штабе 12-й армейской группы, все перипетии мальтийской дискуссии известны не были, но мы последовательно узнавали следующее: во-первых, что grand finale будет разыгран Монтгомери, причем Девятая армия остается под его командованием; во-вторых, что роль Первой армии настолько уменьшается и ограничивается заранее предначертанными действиями, что и она как бы оказывается под оперативным руководством Монтгомери.
И, наконец, мы услыхали, что Третья армия, уже вгрызавшаяся в Западный вал на пути к Франкфуртскому проходу, получила приказ остановиться.
Что же произошло за время между решением конференции начальников генштабов об осуществлении вспомогательного удара и решением главнокомандующего Эйзенхауэра о его отмене? Когда-нибудь, возможно, сам генерал нам об этом расскажет, но, скорее всего — ничего особо таинственного тут не было, а просто офицерам его собственного штаба дружными усилиями удалось убедить его в том, что наличные силы не допускают вспомогательного удара и что у него не остается иного выбора, как только задержать Брэдли и протолкнуть Монтгомери. Это подтверждали десятки каблограмм, прошедшие через 12-ю армейскую группу, из которых ясно видно было, какой острый недостаток испытывала английская армия в людях, в специальном снаряжении, в боеприпасах. Англичане нажимали на Айка и не давали ему вздохнуть.
Чтоб быть справедливым по отношению к генералу Эйзенхауэру, нужно добавить, что значение русских побед, начавшихся примерно с середины января, в то время не получило еще должном оценки.
Организованная связь с русскими отсутствовала, и единственная надежная информация, полученная западными союзниками, исходила от самого Сталина. Сталин дал нам знать о своем намерении перейти в наступление с форсированием Вислы около пятнадцатого января, но при этом сам подчеркнул невозможность продолжать наступление после начала весенней оттепели, а потому и английские и американские разведывательные органы заранее сбросили эту операцию со счетов.
Говорят, военное министерство так мало верило в возможную победу России, что в Вашингтоне считали одинаково вероятным, как то, что русским удастся прорвать немецкий фронт, так и то, что они выйдут из игры и заключат перемирие с Гитлером.
Сейчас это предположение кажется фантастичным, но оно явилось отголоском господствовавшего в военных кругах летом 1941 года мнения, что русские не продержатся и шести недель.
Таким образом, в наивысших стратегических сферах Вашингтона и Лондона даже не ставился на обсуждение вопрос о том, как использовать сенсационную победу русских на Восточном фронте, — и когда эта победа осуществилась, все растерялись от неожиданности.
Эйзенхауэр находился в полнейшем неведении относительно положения вещей в Германии после прорыва русских и потому выступил на Мальтийской конференции еще один только раз — с осторожным планом полного очищения Прирейнской низменности до попытки форсировать Рейн. Вашингтонские плановики не видели в этом необходимости, но настаивать на немедленном форсировании великой реки не стали.
В американском штабе лица, не посвященные, должны были истолковать приказы Эйзенхауэра зимой 1944/45 года как окончание нашего активного участия в войне. На Первую армию надели путы, а Третьей предложено было окопаться вдоль немецкой границы и предоставить заботу о моральном состоянии войск офицерам специальной службы и Красному Кресту. Но задолго до того как верховное командование отдало приказ прекратить огонь, мы, посвященные, знали, что уже разработан план разгрома стоявшей против нас немецкой армии — назло всем чертям и высшим сферам!
Когда карты были выложены на стол, и оказалось, что командование игру проиграло, все колебания Брэдли относительно того, какой политики ему придерживаться, исчезли. Примирившись с тем фактом, что единственный способ добраться до немцев — это перехитрить и штаб Эйзенхауэра, и английское правительство, Омар сразу успокоился и повеселел.
