Алексей Ловкачёв - Синдром подводника. Т. 2
При вызове на ковер я не стал ждать вопросов, а представил обстоятельный рапорт. Влиятельный начальник, молча и без комментариев ознакомившись с ним, лишь коротко молвил:
— Хорошо. К вам вопросов больше не имеем. Вы свободны.
Вот так у меня проявилось это ценное свойство памяти в первый раз. Когда возникает острая необходимость, организм включает все ресурсы на запуск этой функции мозга. При написании своих воспоминаний экстраординарность побудительных причин и ограниченность во времени отсутствовали, на реконструкцию событий и переложение их на зримый носитель я отпустил себе срок с января 2008 по февраль 2011 года. Хотя реально работу над книгой начал позже — с лета 2009 года. Семилетний срок, охваченный воспоминаниями, оказался насыщен событиями, так что пришлось немало потрудиться.
К этому надо добавить еще одну трудность: большим оказался срок, лежащий между последним событием на флоте и моментом, когда я приступил к написанию книги, — с января 1982-го по январь 2008 года, 26 лет. И вот книга была написана, я приступил к окончательной ее шлифовке. Однако вдруг возникшее обстоятельство заставляло отложить эту работу до лучших времен. И так было несколько раз. Эти оттягивающие итог дела обстоятельства создавала память, которая, по инерции продолжая работать в режиме воспроизведения, нет-нет да и преподносила она мне подарки в виде очередной идеи, любопытной байки, забавного случая, интересной мысли или забытой даты. Бывало, уже засыпаешь, а потом вдруг подскакиваешь, бежишь к столу и начинаешь записывать всплывшие детали. А сколько раз, перечитывая какой-нибудь эпизод или кусок текста, я цеплялся за грубо сколоченное предложение. А когда начинал его улучшать, то горизонты повествования расширялись, и тогда только успевай рулить, чтобы вовремя остановиться.
Удивительные встречи
Сейчас я живу и работаю в городе-герое Минске, и здесь же со своими семьями живут некоторые мои товарищи по морской службе: капитан 2-го ранга Сергей Иванович Блынский и старший мичман Михаил Михайлович Баграмян. До поры я этого не знал, и мои встречи с обоими сослуживцами оказались случайными, радостными и удивительными. Вместе с тем они явились закономерной чертой, подведенной под нашей совместной службой на ракетном подводном крейсере стратегического назначения «К-523». Но были и другие встречи, не менее сердечные. Но обо всем по порядку.
Первая удивительная и замечательная встреча состоялась 6 февраля 1999 года, когда я находился в командировке в Москве — на Петровке, 38. Там я «пробил» адрес и домашний телефон своего командира, которого помнил и которым не переставал восхищаться, на которого мерял свои поступки и всю жизнь. Позвонив и услышав голос Олега Герасимовича Чефонова, с холодком в груди, возникшим от волнения, представился. Он вспомнил меня сразу, что удивило. Однако самым удивительным было то, что мы с ним встретились.
Так получилось, что Олег Герасимович ко мне в гостиничный номер пришел в форме, чему я был несказанно рад. Разумеется, я накрыл стол. Посидели, поговорили не час и даже не два, если честно, то я даже не помню, сколько часов мы провели в беседе. Гостиница, в которой я жил с двумя своими коллегами (один из них спустя пару лет погиб при трагических обстоятельствах, зато второй обрел такую же удивительную встречу со своим командиром — генералом, которого возил в Одессе, будучи военным водителем; подобные вещи, наверное, также заразительны), была рядом с редакцией журнала «Морской сборник». Там работал брат-близнец Олега Герасимовича, капитан 1-го ранга Игорь Герасимович, куда мы и направились. По пути к брату Олег Герасимович продемонстрировал свою замечательную способность:
— Алексей! А хочешь, я скажу, как тебя зовут по отчеству? — И тут же не дождавшись ответа, сказал: — Михайлович.
Я был наслышан о замечательной памяти нашего командира на имена своих подчиненных, но чтобы до такой степени… Я был просто впечатлен.
В рабочем кабинете Игоря Герасимовича мы продолжили нашу беседу в том же застольном формате, благо, белорусского продукта для стимуляции хорошего настроения хватало. А через некоторое время к нам присоединился Валерий, сын Игоря Герасимовича — капитан-лейтенант, штурман атомной подводной лодки «Вепрь» (тип «Гепард»), жаль, не знаю, в каком звании он закончил службу в Главном штабе ВМФ.
Наконец настало время для расставания. Братья-близнецы, как истинно радушные хозяева московской земли, пошли меня провожать в гостиницу. Проводили до самых дверей. Тут уж и я подумал: «Эге, теперь моя очередь проводить своих гостей». Когда я объявил вслух о таком намерении, в мой адрес, в качестве прокурорского надзора, был тут же вынесен протест. Но я его в категорической форме отверг. В ходе почти судебных прений мы пришли к компромиссу, что я провожаю своих гостей до остановки. Против двух прокуроров не попрешь, и я был вынужден подписаться под приговором.
С тех пор с Олегом Герасимовичем мы часто созваниваемся. А в позапрошлом году и в ноябре 2010-го года опять встречались, когда я по делам ездил в Москву. Во время последней встречи я снова увидел двух братьев-близнецов. Кстати, братья все-таки различимы.
Вторая встреча случилась весной 1989 года в Минске — с Михаилом Михайловичем Баграмяном. Тогда я был старшиной милиции и работал в отделе вневедомственной охраны одного из районов. Основной моей обязанностью была борьба с пьянством и хищениями на предприятиях.
И вот иду я как-то вдоль забора Минского мотовелозавода, смотрю вперед и глазам не верю. Стоит Михаил Михайлович Баграмян с товарищем. На его товарища, разумеется, я уже не смотрю, так как весь форс сверлящего взгляда сконцентрировал на субъекте, очень меня заинтересовавшем. Спрашивается, ну что здесь, в Минске, делать армянину по национальности, уроженцу столицы Азербайджана Баку? Прошло столько времени! Глаза мои его узнают, а рассудок отказывается понимать достоверность нахождения Михаила Михайловича на белорусской земле. Медленно подхожу к нему, так как сомнения одолевали, и убеждаюсь — он.
— Михайлович!!! Здорово! — опередил он меня радостным вскриком.
Тут уж сомнения совсем отпали:
— Михайлович!!! Здорово! — не удержался и я от выявления радости, и тут же от души добавил: — Ты ли это? И что ты в Минске делаешь?
— Да живу я здесь. В Минск вместе с семьей приехал после увольнения в запас.
— О!!!
— Да!!!
И так далее и тому подобное. Выяснилось, что еще до увольнения Михайлович по предложению своего товарища проводил отпуск в Минске, чтобы изучить виды на жительство в нашем городе после увольнения. И ему понравился город, а главное люди, и решил он после службы перебраться сюда, чтобы доживать свой век. Сказано — сделано. Сейчас Михаил Михайлович с женой и сыном живет в моем родном городе, а на момент нашей встречи он работал на мотовелозаводе.