Иван Ефимов - Не сотвори себе кумира
Большинство моих спутников по вагону были пассажирами дальнего следования: отпускники с путевками в
Крым, запоздавшие студенты, командировочные «толкачи» на уральские заводы и им подобные. Меньшая часть, постоянно меняющаяся, была по преимуществу местными жителями, переезжающими в пределах области. Они, как правило, не зарились на лежачие места, сидели или стояли в проходах.
Мимо Байкала поезд проходил днем, и теперь я с иным чувством смотрел на это глубочайшее и красивейшее озеро, вспоминая просветительные лекции Малоземова и Городецкого и былинные междометия Кудимыча. Где они теперь, мои хорошие, незабываемые товарищи по несчастью?
Но вот и Байкал остался позади. До Боготола нужно проехать еще Иркутскую и всю Красноярскую область, то есть не одни сутки пути длиною около полутора тысяч километров. В Шилке я мог бы взять билет до Новосибирска, денег на билет у меня хватало, но тогда не оставалось бы ни рубля на хлеб насущный. Главное же было в другом: без документов и знакомых я в Новосибирске не имел бы пристанища, и неизвестно, как заработал бы на дальнейший путь. Там я мог оказаться в полном тупике. В Боготоле же я рассчитывал на Балашова. Я верил в него, как в самого себя!
На станцию Боготол поезд прибыл с рассветом. Сам город был в шести километрах к югу от станции, и, пока я добирался до него и разыскивал нужную мне улицу, прошло около двух часов. Однако я не спешил, чтобы не булгачить людей. Семью своего друга я застал за скромным завтраком. Не берусь описать нашу встречу. Я и сейчас, вспоминая о ней, начинаю волноваться. С первого взгляда мой друг понял, что я прибыл по собственному почину…
– Ждал я тебя, но не так скоро,- взволнованно говорил он, крепко обнимая.- Раздевайся и знакомься; вот моя отчаянная супруга Катя, которая о тебе все знает, а это наши потомки,- указывал он на ухоженных детей-погодков, сидевших у стола, мальчика и девочку, ходивших во второй и третий классы.
– Мойся, садись и закусывай, а потом отдыхай и молчи до вечера. Днем с ребятами покормишься, а разговаривать будем за ужином…
Вскоре все они ушли: старшие на работу, а дети в школу. Почти целый день я домовничал один в небольшой двухкомнатной квартире двухквартирного одноэтажного дома, вначале удивляясь необычности позабытой домашней обстановки, от которой я уже отвык, а потом все более проникаясь неизъяснимым уютом и домашним теплом. Здесь повсюду была видна заботливая рука хозяйки-матери, хлебнувшей немало горя и нужды, пока обреченный кормилец изводился за колючей проволокой ни за что ни про что…
Часов около трех пришли из школы Валя и Костя, помылись и сразу же сели за стол, разложив тетради и учебники.
– А обедать? – спросил я, наблюдая за их деловитостью.
– Мы же в школе на перерыве ели! А теперь сначала уроки,- сказала Валя, выдавая себя за взрослую. Потом спохватилась и спросила: – А вы сами-то покушали?
Я помотал головой.
– Зачем же голодать так долго? Папа с мамой когда еще придут. Я сейчас вам суп разогрею.- И она опрометью кинулась на кухню.
Я пошел за нею и стал накачивать примус. Отобрав у девочки кастрюлю с супом, я отправил ее к учебникам. Съев на кухне полную тарелку вкусного мясного супа, заправленного перловкой, вышел побродить. А вечером, когда за ужином собралась вся семья, я снова почувствовал, что меня здесь приняли как самого близкого человека. Михаил принес четвертинку и хорошую селедку, при взгляде на которую у меня засосало под ложечкой: ведь и эту «роскошь» я не пробовал очень давно. Хлопотливая Катя нарезала в большое блюдо свежих огурцов и сочных помидоров, обильно полила их подсолнечным маслом и поставила кастрюлю дымящейся паром разваристой картошки.
Когда Михаил откупорил четвертинку, Катя заметила:
– На радостях можно бы и целую взять! Михаил хитро переглянулся со мной и, улыбаясь, ответил:
– Бутылок не было, пришлось взять две половинки,- и как ни в чем не бывало смело достал из брючного кармана еще одну маленькую. Все рассмеялись.- Гулять так гулять! Такие встречи один раз в жизни бывают, Да и то не у каждого. Помнишь, как мы гуляли за штакетником в Ерофее? – спросил он меня.
– Разве это можно забыть? Конечно, помню!
– Тогда расскажи Катюше, да и я послушаю. И пока мы выпивали по одной да закусывали, а потом и по другой, я рассказал Кате о весне тридцать девятого года, когда моя плотницкая бригада строила штакетную ограду вдоль дощатых тротуаров в поселке станции Ерофей Павлович. Работали мы тогда дружно и споро, норму выполняли почти вдвое, и деньги у нас, хотя и небольшие, водились. И питание по работе было лучше. И хотелось выпить.
Однажды мы упросили хозяйку углового дома, возле которого тогда работали несколько дней, чтобы она купила нам на всю бригаду бутылок пять водки и принесла в зону. Сговор происходил тихо и незаметно для охранника, когда она, с его разрешения, забирала у нас стружки и щепки домой на растопку.
– Мы поставим между столбами будущей калитки свое пустое ведро и в него положим деньги. Потом попросим у стрелка, чтобы вы принесли нам водицы. В воду вы и поставите бутылки.
Женщина охотно согласилась. Когда по уговору она собралась уходить со двора, пустое ведро с деньгами уже стояло на месте. Я крикнул стрелку;
– Разрешите хозяйке дома принести нам свежей водицы?!
– Давай, пускай несет,- начальственно разрешил он, зная, что мы каждый день заказываем ведро воды, а иногда, в жаркие дни, выпиваем и по два: май в том году был щедрым на тепло.
Водка поспела к полднику, то есть к черпаку постной жидкой сечки неизвестно из какой крупы. Я подошел к десятнику, человеку бывалому, отбывавшему пять лет за какое-то должностное преступление, и спросил совета, как употребить водку до приема баланды.
– Очень просто: вылейте по бутылке водки в кастрюлю на четверых, накрошите в нее хлеба и выхлебайте, как суп. Ясно? Только ведро с водой себе в круг поставьте и сделайте вид, что тюрю собираетесь делать. Вместо первого блюда…
– А охранник так и не увидел? – спросила Катя, позабыв о еде.
– Кто об этом знает? Может, и углядел, да виду не подал. Они, наши сторожа, тоже люди, и у них свое рабочее время идет. Для него важно, чтобы мы не разбежались и не выходили за пределы зоны. И шевелились на работе.
– А убежать можно было? – спросила Валя.
– Конечно, можно, да далеко ли убежишь? Ты спроси папу, надолго ли убегали жулики.
– Жулики и хулиганы убегали иногда с таких объектов,- включился в рассказ и Миша.- А куда убежишь? Ограбят чью-нибудь квартиру, пропьют наворованное, а поутру их, еще тепленьких, найдут в чьем-нибудь сарае и приведут в тот же лагерь.
– Ну а какова была тюря? – спросила хозяйка.
