Анна Достоевская - Воспоминания
Конечно, предпринятое дело могло рассчитывать на успех в том только случае, если книжная торговля принадлежала Ф. М. Достоевскому. Таким образом, взяв в казенной палате “торговые права”, Федору Михайловичу пришлось обратиться в купца, над чем не преминули поглумиться его газетные недруги. Эти глумления нисколько не задевали самолюбия моего мужа, так как он, вникнув в дело, одобрил мою идею и также, как я, верил в успех нашего предприятия.
Надежды мои на успех основывались, главным образом, на том предположении, что подписчики на “Дневник писателя” 1876-1877 годов, привыкшие к аккуратному ведению дела в редакции, могли с доверием отнестись к книжной торговле того же издателя и при выписке нужных им книг. Надежды эти оправдались, и не прошло двух-трех месяцев, как из бывших подписчиков “Дневника писателя” образовался кружок лиц (человек тридцать), которые ежемесячно выписывали книги через нашу книжную торговлю. Припоминаю, например, епископа полтавского, который, при посредстве состоявшего при его преосвященстве князя В. М. Елецкого, выписывал ежемесячно (для личной библиотеки и для подарков) многие дорогие издания. Запомнила еще инженера из Минска, который на крупные суммы выписывал книги и не по одной своей специальности.
Но, кроме образовавшегося прочного кружка покупателей, оказалось немало и единичных лиц, заметивших вновь открывшуюся книжную торговлю. Конечно, были и досадные клиенты вроде подписчиков на какую-нибудь газету, причем в пользу торговли очищалось двадцать пять копеек. Но еще более досаждали покупщики, заставлявшие разыскивать какую-нибудь давным-давно распроданную книгу. После продолжительных и добросовестных поисков приходилось таким заказчикам возвращать их деньги обратно.
От меня лично книжная торговля не отнимала много времени: приходилось лишь вести книги, записывать требования и писать счеты. Мальчика же мне рекомендовали уже служившего в книжном магазине, и Петр, несмотря на свои пятнадцать лет, отлично справлялся с покупкою книг и их отправкою {237}.
Федор Михайлович очень интересовался ходом нашего предприятия, и в конце каждого месяца я составляла для него рапортичку доходов и расходов по этому делу. Обыкновенно прибыль колебалась от 80-90 рублей в начале и конце года (при подписке на журналы и газеты) и от 40-50 рублей в летние месяцы. В общем, первый год торговли дал за всеми расходами чистой прибыли 811 рублей, и такой результат мы с Федором Михайловичем сочли хорошим предзнаменованием для будущего.
Разумеется, дело могло принять сразу более широкие размеры: были требования от учебных заведений и земских складов выслать им книги в кредит, но так как на приобретение книг требовались значительные суммы, то, несмотря на предстоявшую выгоду, нам приходилось от таких покупателей отказываться.
Книжная торговля для иногородних - дело очень прибыльное, разумеется, при умелом и аккуратном ведении его, и на моих глазах подобные небольшие книжные торговли за три десятка лет обратились в солидные книгопродавческие фирмы (Братья Башмаковы, Панафидин, Клюкин), и я вполне убеждена, что если б я продолжала свою книгопродавческую деятельность, то имела бы теперь магазин не хуже “Нового времени”. Не продолжала же я книжные дела потому, что предприняла издание полного собрания сочинений моего мужа, которое потребовало от меня все мои силы и все мое время.
Когда после кончины Федора Михайловича я объявила о намерении закрыть книжную торговлю, то многие лица стали просить меня передать им мое предприятие; некоторые даже желали купить фирму и предлагали за нее около полутора тысяч рублей. Но я не согласилась: вести книжную торговлю, соединенную с именем Ф. М. Достоевского, могла лишь я сама, так как сознавала себя ответственною за достоинство фирмы. Неизвестно, как бы посмотрел па этот вопрос купивший фирму или получивший ее в дар, и не подверглось ли бы дорогое для меня имя Федора Михайловича порицанию или глумлению в случае неумелого или недобросовестного ведения дел этою фирмою.
Таким образом, в начале марта 1881 года книжная торговля Ф. М. Достоевского прекратила свое существование.
Впрочем, я вспоминаю это мое недолговременное предприятие с хорошими чувствами, главным образом, за те добрые отношения, которые установились между покупателями и книжной торговлей. Некоторые лица наивно полагали, что Ф. М. Достоевский действительно сам занимается продажею книг, и писали, обращаясь к нему лично. Другие, адресуясь в книжную торговлю, просили передать Федору Михайловичу свой восторг, испытанный при чтении романа “Братья Карамазовы” или другого его произведения. Иные просили при посылке счета сообщить на нем о здоровье “великого писателя” и выражали ему лучшие пожелания. Некоторыми подобными наивными и восторженными письмами Федор Михайлович был тронут до глубины души и просил меня написать корреспондентам от его имени поклоны и приветствия. Федор Михайлович, так часто встречавший недоброжелательство от своих литературных и иных друзей и критиков, очень ценил простодушнее, а иногда наивные выражения восторга пред его талантом, уважения и преданности от совершенно ему незнакомых, по сочувствовавших его художественной деятельности людей.
II Начало 1880 года. Литературные вечера. Посещение знакомых
Вообще говоря, 1880 год начался для нас при благоприятных условиях: здоровье Федора Михайловича после поездки в Эмс в прошлом году (в 1879 г.), по-видимому, очень окрепло, и приступы эпилепсии стали значительно реже. Дети наши были совершенно здоровы. “Братья Карамазовы” имели несомненный успех, и некоторыми главами романа Федор Михайлович, всегда столь строгий к себе, был очень доволен {258}. Задуманное нами предприятие (книжная торговля) осуществилось, наши издания хорошо продавались, и вообще все дела шли недурно. Все эти обстоятельства, вместе взятые, благоприятно влияли на Федора Михайловича, и настроение его духа было веселое и приподнятое.
В начале года Федор Михайлович был очень заинтересован предстоявшим диспутом Влад. Серг. Соловьева на доктора философии и непременно захотел присутствовать на этом торжестве. Я тоже поехала с мужем, главным образом, чтоб его уберечь от возможной в толпе простуды. Диспут был блестящий, и Соловьев с успехом отразил нападки серьезных своих оппонентов. Федор Михайлович остался ждать, пока публика не разошлась, чтоб иметь возможность пожать руку виновнику торжества. Вл. Соловьев был, видимо, доволен тем, что Федор Михайлович, несмотря на свою слабость, захотел быть в университете в числе его друзей в такой знаменательный день его жизни {239}.
