Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 31. Март-апрель 1917
Так как слово «аннексия» – иностранное, то мы даем ему точное политическое определение, которого ни партия к.-д., ни партии мелкобуржуазных демократов (народников и меньшевиков) не могут дать. Нет слов, которые употреблялись бы столь бессмысленно и неопрятно.
«Ибо, во-первых, капиталисты, связанные тысячами нитей банкового капитала, не могут отказаться от аннексий в данной войне, не отказавшись от прибылей на миллиарды, вложенные в займы, в концессии, в военные предприятия и т. д.; во-вторых, новое правительство, отказавшись от аннексий для обмана народа, заявило устами Милюкова 9-го апреля 1917 года в Москве, что оно от аннексий не отказывается, а нотой от 18-го апреля и разъяснением ее 22-го апреля оно подтвердило захватный характер своей политики.
Предостерегая народ против пустых посулов капиталистов, конференция заявляет поэтому, что надо строго отличать отказ от аннексий на словах и отказ от аннексий на деле, т. е. немедленное опубликование и отмену всех тайных грабительских договоров и немедленное предоставление всем народностям права свободным голосованием решить вопрос, желают ли они быть независимыми государствами или входить в состав какого угодно государства».
Указать это мы признали необходимым, потому что вопрос о мире без аннексий является основным вопросом во всех этих дискуссиях об условиях мира. Все партии признают, что мир станет альтернативой и что мир с аннексиями явится неслыханной катастрофой для всех стран. И перед народом, в стране которого существует политическая свобода, нельзя иначе поставить вопрос о мире, как о мире без аннексий. Приходится поэтому высказываться за мир без аннексий, и остается только лгать посредством затуманивания понятия аннексии или обходить этот вопрос. «Речь» кричит, например, что возврат Курляндии и есть отказ от аннексий. Когда я говорил перед Советом Р. и С. Д., мне один солдат подал записку с вопросом: «мы должны драться, чтобы отвоевать Курляндию. Неужели отвоевать Курляндию – значит быть за аннексии?» Я должен был ответить утвердительно[64]. Мы против того, чтобы Германия могла насилием присоединить Курляндию, но и против того, чтобы Россия держала Курляндию насильственно. Например, наше правительство выпустило манифест о независимости Польши, напичкав последний ничего не говорящими фразами. Они написали, что Польша должна находиться в свободном военном союзе с Россией. В этих трех словах только и заключается правда. Свободный военный союз маленькой Польши с огромной Россией есть на деле полное военное порабощение Польши. Политически он может давать свободу, все равно границы ее будут определены военным союзом.
Если мы будем бороться за то, чтобы русские капиталисты овладели в прежних границах Курляндией и Польшей – значит германские капиталисты вправе грабить Курляндию. Они могут возразить: мы вместе грабили Польшу. Когда мы начали рвать Польшу в конце XVIII века, тогда Пруссия была очень маленькой и слабой державой, а Россия громадной, и Россия награбила больше. Теперь мы сделались сильнее, и позвольте нам урвать бо́льшую часть. Никаким образом против этой логики капиталистов возразить нельзя. Япония в 1863 году была нулем по сравнению с Россией, а в 1905 Россию вздула. Германия в 1863–1873 годах была нулем по сравнению с Англией, а теперь она сильнее ее. Они могут возразить: мы были слабы, когда у нас взяли Курляндию, теперь мы развились сильнее вашего и хотим ее отнять. Не отказываться от аннексий – значит оправдывать бесконечные войны из-за захвата слабых народностей. Отказ от аннексий означает предоставление каждому народу свободно решать – желает ли он жить отдельно или совместно с другим. Конечно, для этого надо вывести войска. Допустить малейшие колебания в вопросе об аннексиях – значит оправдать бесконечные войны. Следовательно, в этом отношении никаких колебаний мы допускать не могли. Наш ответ по отношению к аннексиям – свободное решение народов. Как сделать, чтобы эта политическая свобода была также и экономической? Для этого необходим переход власти в руки пролетариата и свержение ига капитала.
Теперь перехожу ко второй части резолюции.
«Так называемое «революционное оборончество», которое охватило теперь в России все народнические партии (народных социалистов, трудовиков, с.-р.) и оппортунистическую партию с.-д. меньшевиков (OK, Чхеидзе, Церетели и др.), а также большинство беспартийных революционеров, представляет из себя по своему классовому значению, с одной стороны, интересы и точку зрения зажиточных крестьян и части мелких хозяев, которые, подобно капиталистам, извлекают прибыли из насилия над слабыми народами. С другой стороны, революционное оборончество является результатом обмана капиталистами части пролетариев и полупролетариев города и деревни, которые по своему классовому положению в прибылях капиталистов и в империалистической войне не заинтересованы».
Значит, тут наша задача в том, чтобы определить, из каких слоев могло вырасти и выросло оборонческое настроение. Россия – самая мелкобуржуазная страна, и верхние слои мелкой буржуазии прямо заинтересованы в продолжении этой войны. Зажиточное крестьянство, подобно капиталистам, получает прибыль от нее. С другой стороны, масса пролетариата и полупролетариата в аннексиях не заинтересованы, так как прибыли от банкового капитала они не получают. Каким образом эти классы могли стать на точку зрения революционного оборончества? Такое отношение этих классов к революционному оборончеству есть результат влияния идеологии капиталистов, которое в резолюции выражено словом «обман». Они не умеют отличить интересов капиталистов от интересов страны. Отсюда для нас вывод:
«Конференция признает безусловно недопустимыми и означающими на деле полный разрыв с интернационализмом и социализмом какие бы то ни было уступки революционному оборончеству. Что касается оборонческих настроений широких народных масс, то наша партия будет бороться с этими настроениями неустанным разъяснением той истины, что бессознательно доверчивое отношение к правительству капиталистов есть в данный момент одна из главных помех к быстрому окончанию войны».
Вот здесь в последних словах выражена та особенность, которая резко отличает Россию от всех остальных капиталистических западных стран и от всех капиталистически-демократических республик. Ибо там нельзя сказать, что доверчивость бессознательных масс является главной причиной продолжения войны. Там массы сейчас сдавлены железными тисками военной дисциплины, и тем больше дисциплина, чем демократичнее республика, ибо в последней право опирается на «волю народа». В России в силу революции этой дисциплины нет. Массы свободно выбирают представителей в Советы – явление, которое сейчас нигде в мире наблюдать нельзя. Но они доверчивы бессознательно, и отсюда определенное использование их для борьбы. Кроме разъяснений, здесь поделать ничего нельзя. Разъяснения должны касаться здесь прямых революционных задач и способов действий. Когда массы свободны, попытки делать что-либо от имени меньшинства, не разъясняя массам, были бы нелепым бланкизмом, – простой авантюристской попыткой. Только завоеванием массы – если ее можно завоевать – только так мы создаем прочную опору для победы пролетарской классовой борьбы.
