Степан Тимошенко - Воспоминания
Американцы, как видно, совсем не понимают спокойной жизни для отдыха. Приезжают на короткое время, купаются, катаются на моторной лодке, производят массу шума и уезжают. Мы не могли выдержать такой жизни и уехали домой раньше намеченного срока.
Начался 1941-1942 учебный год. В начале декабря я, как обычно, отправился на годичное собрание инженеров механиков в Нью Иорке. Тут мы прочитали первые телеграммы о нападении японцев на американский флот в Перл Харбор. Флот сразу понес огромные потери и в ближайшее время не мог воспрепятствовать японцам свободно распространяться по берегам юговосточной Азии. Германия, как союзница Японии, объявила Америке войну, но эта война уже началась до этого объявления. Америка посылала в Англию и Россию военное снабжение и съестные припасы, а Германия, чтобы помешать этому, пользовалась подводными лодками и топила грузовые пароходы. Сухопутная американская армия не была готова к войне. Эту армию нужно было еще организовать. Таким образом война сосредоточилась на восточном фронте. Воевали Германия и Россия. Лето 1942 года я провел дома. Работал над курсом статики сооружений.
В 1942-1943 году наши классы поредели. Студенты были призваны в армию. Остались только те, кто имел какие либо физические недостатки или получил особую отсрочку. Семинар продолжал существовать, но в нем участвовали только преподаватели. Занимались статикой сооружений.
Лето 1943 года началось с довольно продолжительной поездки по Америке. Началось с собрания инженеров строителей аэропланов в Лос Анжелосе, где я сделал доклад об устойчивости сжатых пластинок, подкрепленных жесткими ребрами. Работа, опубликованная еще в России тридцать лет тому назад, становилась теперь практически очень актуальной в связи с проектированием больших аэропланов. После доклада представитель одной из крупных аэропланных компаний заговорил о привлечении меня в его компанию в качестве консультанта. Но от этого я решительно отказался. Не хотелось опять возвращаться к практической деятельности.
Из Лос Анжелеса я отправился в Вашингтон. Морское ведомство желало получить мою консультацию по целому ряду вопросов, касавшихся кораблестроения. Я явился в лабораторию Морского Министерства на заседание и тут встретился с целым рядом старых знакомых по Компании Вестингауза и по Мичиганскому университету. Все они теперь работали на оборону. После заседания отправились вместе обедать в один из крупных загородных ресторанов. Нужно сказать, что за время войны ресторанное дело в Вашингтоне сильно развилось. Тут собралось много людей, имевших достаточно денег и времени, чтобы хорошо покушать. За столом разговорились. Вспоминали старые годы, когда эти инженеры учились у меня или со мной работали. Но действительность напоминала о себе и тут. Во время обеда два раза раздавались сигналы тревоги, тушились огни. Что эти тревога означали — не знаю. За время войны, насколько я помню, на Вашингтон ни одна бомба не упала.
Из Вашингтона я отправился в Провиденс, где меня просили прочесть ряд лекций по механике для «математиков», которые готовились работать на оборону. На первую лекцию явилась большая группа молодых людей призывного возраста. Дальше число слушателей быстро уменьшалось и дочитывал я лекции небольшому числу лиц. «Математики» никакого интереса к лекциям не проявили и я решил, что это просто группа молодых людей, уклонявшихся от воинской повинности. Внешние условия для лекций тоже были неблагоприятны. Был июль месяц. Стояла невероятная жара и только к вечеру можно было дышать и сделать небольшую прогулку. Одним словом никакого удовольствия от поездки в Провиденс я не получил и был рад, когда лекции закончились и можно было уехать в Калифорнию, где лето прохладное.
В 1943-1944 учебном году мне минуло 65 лет и по правилам Станфордского университета я должен был выходить в отставку. Коли бы я жил в старой царской России, то там бы вышел в полную отставку после 35 лет службы, т. е. в 1936 году, и получал бы пенсию достаточную для жизни без всяких хлопот. В Америке пенсий не полагается. Но я в пенсии и не нуждался: мои книги начали давать доход, достаточный для моей жизни. Все-же не хотелось так сразу прекратить учебную деятельность, которую любил и для которой имел еще достаточно сил. Университет, как видно, тоже был заинтересован в продолжении моей работы и нашел выход из создавшегося положения. В нарушение установленных правил мне предложили продолжать мою деятельность в качестве преподавателя, не занимающего кафедры. С этим предложением я согласился, так как оно даже улучшало мое положение — я освобождался от разных мало меня интересовавших заседаний и от участия в докторантских экзаменах.
В 1944-1945 учебном году я продолжал мои лекции уже в качестве преподавателя. Число студентов уменьшилось, но число моих лекционных часов увеличилось. Кроме обычных лекций для студентов приходилось читать вечерние курсы для инженеров, работавших на оборону страны. Что они делали днем, я не знаю, но вечерами они являлись на лекции в большом числе и приходилось читать в больших аудиториях, что, конечно, было утомительно. Особого интереса к читаемому предмету эти слушатели не проявляли. Было впечатление, что они отбывают какую‑то повинность.
В июне 1944 года после длительной подготовки союзники произвели грандиозную высадку на западном побережьи Франции. К этому времени Германия уже была совершенно обессилена войной с Россией и не могла оказывать значительного сопротивления на Западе. Без особых затруднений союзники заняли всю Францию и подошли к западной Германии. Тут они были задержаны немцами на пол года. Немцы уже не имели бензина, не могли сопротивляться воздушным налетам союзников и те могли безнаказанно разрушать немецкие города. Мы читали в Америке, что разрушают бомбами о аэропланов лишь сооружения, имеющие военное значение. Но по окончании войны мне пришлось осматривать эти разрушения и убедиться в том, что газетные сообщения далеки от истины. Бомбардировались и города, не имевшие никакого отношения к военным действиям и при этом уничтожались массы мирного населения. Примером такого ничем не оправдываемого варварского разрушения может служить, уже описанное мною раньше, уничтожение Дрездена.
Я, конечно, интересовался судьбой моих близких. Мой брат, живший в Восточной Польше и бежавший от большевиков, устроился в Западной Польше и там работал, как архитектор. Моя дочь, жившая в Берлине, покинула город и переселилась в деревню на берегу реки Везер, недалеко от городка Хекстер. Должен сказать, что Американский Красный Крест, обязанность которого помогать и устанавливать связи с родными по другую сторону фронта, никакой помощи мне не оказал и известия о моих родных я получал главным образом через моих учеников, оказавшихся на фронте. Иногда мне помогали и совсем незнакомые люди.
