Ирина Воскресенская - Фавориты у российского престола
Самое ужасное состояло в том, что такое представление о царской семье имело под собой почву. Аликс, исполняя совет своей бабушки, сумела, благодаря своим сладким ласковым речам, устным и особенно письменным (иногда даже до слащавости), благодаря своему нежному, любовному с Ники поведению, сохранить (хвала ей!) любовные отношения с мужем в течение 24 лет (с октября 1894 по июль 1918 г.), до самого трагического конца их жизни. Но поддерживая любовь словами, она требовала от мужа действий, а не видя этих действий, стала сама править страной, то есть действовать, как она сама желала. Все её письма в тех местах, где она обращается к Николаю, полны ласки, но выдержаны в повелительном наклонении. Прежде всего это касалось Распутина, «Нашего Друга», которого она любила на грани истерики и в которого, как в Христа, безгранично верила. Например, в письме мужу от 10 июня 1915 года о Распутине: «Слушай Нашего Друга, верь ему, его сердцу дороги интересы России и твои. Бог не даром его нам послал, только мы должны обращать больше внимания на его слова — они не говорятся на ветер. Как важно для нас иметь не только его молитвы, но и его советы!» В её письме от 5 декабря 1916 года (незадолго до убийства Распутина): «Милый, верь мне, тебе следует слушаться советов Нашего Друга Он так горячо, денно и нощно, молится за тебя. Он охранял тебя там, где ты был, только Он, — как я в том глубоко убеждена… Страна, где Божий человек помогает Государю, никогда не погибает. Это верно — только нужно слушаться, доверять и спрашивать совета — не думать, что Он чего-нибудь не знает. Бог ему всё открывает. Вот почему люди, которые не постигают Его души, так восхищаются Его умом, способным все понять. И когда Он благословляет какое-нибудь начинание, оно удается, и если Он рекомендует людей, то можно быть уверенным, что они хорошие люди. Если же они впоследствии меняются, то это уже не Его вина — но Он меньше ошибается в людях, нежели мы, — у Него жизненный опыт, благословенный Богом».
И всё это, почти в тех же выражениях, — в каждом письме. Удивительно, но религиозная женщина верит не в помощь Бога, а в «божественную помощь» неграмотного мужика Повелительное наклонение, императив, Александра Феодоровна использовала даже в военных делах. Так, в письме от 4 марта 1916 года из Царского Села она приказывает своему мужу, главнокомандующему российской армией (!): «Лучше всего отдай теперь людей для Светланы (военного корабля. — И.В.), а затем распорядись сформировать два небольших батальона, которыми любой мог бы командовать и которые не имели бы большого значения».
Занималась она и высшими чинами: «Увы, более, чем когда-либо, убеждаешься в том, что адмирал совсем не интересуется экипажем — (как много он мог бы помочь!), а он делает как раз обратное и представляет тебе дела в том виде, в каком ему желательно. Мне хочется, чтоб у тебя был кто-либо другой на его месте».
Николай II и его жена наивно полагали, что их переписка во время войны секретна, что эти письма, пересылаемые с курьерами (!), никто не сможет прочитать, особенно если они написаны по-английски. Это была удивительная наивность с их стороны. Достаточно было прочитать (а великие князья хорошо знали английский язык) только письмо от 5 декабря 1916 года, чтобы сделать вывод, который записал в своём дневнике Пуришкевич, и начать подготовку к заговору с целью убийства Распутина. Надо сказать, что письма Александры Феодоровны показывают, что она не только уподобляет Распутина Господу Богу, но даже ставит его и выше: «Он охранял тебя там, где ты был, только Он — как я в том глубоко убеждена-.» (выделено мною. — И.В.). Во многом эти письма говорят, что она (пусть простят меня читатели за это высказывание об уважаемой императрице, претерпевшей страдания и причисленной к лику святых) была всё же женщиной не настолько сведущей и понимающей обстановку в стране, но зато имеющей претензию диктовать, как надо относиться к людям и править страной и армией. Письма Александры Феодоровны, безусловно, перлюстрировавшиеся великими князьями и их женами (особенно Милицей и Станой), несомненно, подавали повод к подозрению в ней шпионства. Так, во многих письмах Николай II рассказывает своей жене достаточно подробно о положении на фронте, о дислокации русских войск, о своих военных намерениях начать наступление раньше немцев. И Александра Феодоровна, имея эти сведения, вполне располагала возможностями передавать их своим европейским родственникам, с которыми окольными путями, но находилась в переписке, о чём она сама же в этих письмах и повествует. Мало того, она иногда просит, чтобы главнокомандующий Николай II прислал ей сведения о количестве тех или иных военнослужащих в том или ином районе для того, чтобы «прислать им иконки». Конечно, подозрения в том, что Александра Феодоровна была шпионкой во время войны с Германией, всего лишь подозрения (и не нам их разделять), но то, что она в письмах своих неосторожно подтверждала эту мысль, достоверно.
После того как было обнародовано письмо Александры Феодоровны к Распутину, по всем статьям похожее на любовное письмо, у тех, кто его читал, уже не было никаких сомнений в том, что она любит Николая просто как мать его детей, как романтического героя юности, а Распутина — страстно, как любовница. Правда, само наличие такого письма может вызвать подозрение, что оно было кем-то сфабриковано и отослано Распутину из Петрограда, так что и сам он верил, что это письмо написала Мама. Но Александра Феодоровна подтвердила сама, что письмо это было написано ею. Вот его содержание (цитируется по книге Э. Радзинского «Распутин: жизнь и смерть». — И.В.):
«Возлюбленный мой и незабвенный учитель, спаситель и наставник! Как томительно мне без тебя…
Я только тогда душой покойна, отдыхаю, когда ты, учитель, сидишь около меня, а я целую твои руки и голову свою склоняю на твои блаженные плечи. О, как легко мне тогда бывает! Тогда я желаю одного: заснуть, заснуть навеки на твоих плечах, в твоих объятиях. О, какое счастье даже чувствовать одно твое присутствие около меня… Где ты есть? Куда ты улетел? А мне так тяжело, такая тоска на сердце… Только ты, наставник мой возлюбленный, не говори Ане о моих страданиях. Без тебя Аня добрая, она хорошая, она меня любит, но ты не открывай ей моего горя. Скоро ли ты будешь опять около меня? Скорей приезжай. Я жду тебя и мучаюсь по тебе. Прошу твоего святого благословения и целую твои блаженные руки. Вовеки любящая тебя М(ама)».
На первый взгляд, письмо по всем статьям любовное. Но если вспомнить, что в Евангелии апостол Павел обращается к своим братьям и сестрам во Христе со словами «возлюбленный мой» или «возлюбленная моя сестра», а при этом еще и по имени, то главное это слово в письме Аликс, передающее любовное отношение, перестаёт быть таковым: так обращались к христианам и апостолы. Целование рук у Рапутина было нормой для кружка его поклонниц. Когда Распутин снимал боль или успокаивал после нервного срыва, он гладил руки своих пациентов, клал их головы к себе на плечо, как бы убаюкивая, и нервная до истеричности Аликс, успокаиваясь таким образом, в минуты её депрессивного состояния (а сквозь строки её писем довольно часто проскальзывает её депрессия и проявление невроза, который она принимала за болезнь «расширенного сердца»), конечно, жаждала присутствия Распутина, который помогал ей снять эти неприятные явления. Эти ласковые признания она делала для того, чтобы призвать его поскорее приехать. По-видимому, Аня Вырубова пыталась заменить ей Распутина, почему Аликс и просит его не говорить Ане об этом письме. Думаю, что сам Распутин понимал это письмо правильно, но гордился своим значением у «царей», почему и похвастался Илиодору, а тот предал всё гласности, но с другим подтекстом.
