Евгений Весник - Дарю, что помню
11 апреля 1992 года. Вечер.
Свистать всех на палубу! Виден берег! Это Ялта! О! Это какая-то не передаваемая, не поддающаяся описанию сложно-чувственная, гипнотическая вибрация всего что в тебе есть: радости, предчувствия, чуть-чуть страха и надежды…
Ты всматриваешься в родной берег, ты сосредоточен только на желании скорее сойти на землю и…
Но что такое? Не спектаклем ли встречают нас родные берега? Неужели не только «МЫ» в этой книге фантазируем в «нашем» театре на небесах и в других любых местах? Неужели не только «наш» в этой книге театр умеет мгновенно переноситься в прошлое и столь же быстро – в выдумываемое будущее? Кажется, «нам» подражают… Точно… Родной берег превращается в вопросительный знак! Он растет, растет… Приближается… Швартуемся к вопросительному, огромному, на сто лет растянутому в будущее вопросительному знаку. Вокруг огромного знака – тысячи маленьких. Они очень разные по размерам, а летают точкой вперед – вот так Создается впечатление, что загогулина как бы гонится за точкой – целью. И зря! Потому что догнать ее ну никак нельзя! А если (предположим) цель-точка резко остановится, то все равно ей – погибнуть, так как загогулина ее сомнет. И (если не резко остановится) все равно быть ей с изъяном, с вмятиной или дырой. То есть будет целью несовершенной!
На «бортах» летающих вопросительных знаков надписи: «Единение», «Доброта», «Совесть», «Не убий», «Не укради», «Люби ближнего», «Мечи на орала»…
Видны цепочки вопросительных знаков, а на них натянуты длинные-длинные ленты-транспаранты: «Все в руках человека. Поэтому их надо как можно чаще мыть!», «Нет новых направлений, есть одно: от человека к человеку», «Пусть будет критерием, сколько населения приходится на одну душу» (все это – мысли С. Е. Леца).
Родина! Милая моя! Вся в вопросительных знаках! Это, наверное, хорошо, так как сплошные восклицательные – это обман, а сплошные вопросительные – это хаос… надежд! Надежд! Восклицательные – итог! Вопросительные – поиск! Это знаки ожидания ответа! Раз столько вопросов, обязательно будет лучше всем…
И мне благословение… Люблю ужение!
Благословение всем, кто презирает ссоры и любит тишину, и добродетель, и ужение!
Айзек Уолтен. «Законченный рыболов». 1653 г.Почему именно с ужением связано такое большое количество историй – от смешных до трагических? Почему наше увлечение вызывает столько насмешек, ревности, злости? Думаю, потому, что мы, рыбаки, – лучшая часть человечества. Потому что сидящий с удочкой на берегу менее подвержен суете человеческой, он более рассудочен, сосредоточен, наделен румянцем или загаром на щеках. Это часто сердит бледнолицых!
Мы, рыбаки, сами придумываем о себе много разной веселой всячины, потому что больше других дышим чистым воздухом, больше других двигаемся, а чистый воздух и движение стимулирует рост и качество чувства юмора. Потому что мы в большей степени, чем остальная часть человечества, испытываем радость от самостоятельности, от возможности действовать согласно только своим желаниям, например… в деле приготовления приманки, насадки, выбора места ловли.
Да! Мы – лучшая часть человечества! Лучшая часть еще и потому, что – это главная причина – мы чаще, чем другие, остаемся наедине сами с собой. Казалось бы, один на один с собой – одиночество? Нет, нет и еще раз нет! Это – уединение!
Рядом целые миры! Рядом миры животных, растений… Мир сороки, вороны, лягушки, разных рыб. Отзвук всего живого на ветры, температуру, влажность и солнечные лучи! А мы ищем миры в неземном пространстве, не изучив их на Земле.
Рядом с нами миры, с которыми нет словесного контакта, но они связаны зависимостью друг от друга. Может быть, смысл нашего существования и есть служение этой зависимости? Может быть, в этом истина?! Если это так, то какие же мы варвары! «Почему Земля находится в состоянии заболевания? Потому что лучи планет не могут проникнуть через загрязненную ауру!» (Н. К. Рерих. «Иерархия». 1931 г.)
Мы настолько неясного представления об истине, что не могу не вспомнить когда-то прочитанных строк о том, какой образ всплывал в воображении слепых, прикасающихся к разным частям тела слона. Один, притронувшись к хоботу, сказал, что это водяная труба, другой, погладив ухо слона, сказал – это веер, а третий, пощупав ногу, был уверен, что это столб.
Вот так же и мы. Разница только в том, что слепые трогали слона, а мы все прикасаемся к истине! Для одного она – коммунизм, для другого – фашизм, для третьего – анархия, для четвертого – колхоз, для пятого – запасы мыла и соли, для шестого – водка, для седьмого – социалистический выбор, для восьмого – воровство и т. д.
Вот поэтому нужен единый Бог – Природа! Небо! Поэтому от Природы-Бога надо не брать, не рвать, а, налаживая согласие и взаимосвязь, надо подчиниться Природе-Богу! Вот тогда она одарит нас. Не надо становиться над нею, надо стать честной частью Природы-Бога.
Почему мы ищем в Галактике подобные нашим условия жизни? Разве жизнь не может быть в других условиях? Или жизнь в других видах, то есть быть другой жизнью? Наверняка может… Комар не знает, что люди – народ разный, хороший и подлый, он жаждет крови – и все тут. Лиса не знает, что в сберкассе выдают пенсию, рыба не понимает, что, попавшись на крючок или в сеть, она становится пищей для невидимого ей человеческого, кошачьего, куриного желудков – независимо от того, зашло ли солнце или нет…
Почему же мы почти уверены в том, что человек – венец всему? Мы ведь видим очень мало из того, что можно видеть. Во всяком случае – хуже стервятников, парящих в воздухе, и совсем ни в какое сравнение не идем с теми, кто видит ночью. Не все люди слышат четверть тона. Может быть, вулкан – чья-то печь или леса – чья-то шевелюра? Кто его знает? Может быть, перелет птиц – чья-то почта, а землетрясения – спортивные соревнования? Может быть, наш год равен мгновению мигнувшего ока кого-то? Похоже, что всякое развитие человеческого общества – вне его желаний. А может быть, никакого развития и нет?
Такое впечатление, что вся активная деятельность человеков сводится к мысли одного философа о том, что один чудак для того, чтобы спасти парк от пернатых, запер ворота! Люди смотрят в телескопы, летают в космос, рассказывают байки о небе, веруют в невидимого Бога, не подозревая наличия рядом с нами – повсюду, ежеминутно, постоянно – другой жизни в непонятных, невидимых формах и качествах. Так же, как те козявочки и птички, о которых речь была выше, не могут понять нас. Пусть надо мной смеются, но я не раз чувствовал существование видящих меня и помогающих мне загадочных сил! И часто вслух благодарю эти силы! Они проявляют себя, как правило, в самых неприятных и тяжелых для меня моментах.
