Алексей Буторов - Князь Николай Борисович Юсупов. Вельможа, дипломат, коллекционер
В «Путешествии из Москвы в Петербург» А. С. Пушкин с грустью писал об упадке русской дворянской культуры на рубеже 1-й четверти XIX века: «Подмосковные деревни также пусты и печальны. Роговая музыка не гремит в рощах Свиблова и Останкина; плошки и цветные фонари не освещают английских дорожек, ныне заросших травою, а бывало уставленных миртовыми и померанцевыми деревьями. Пыльные кулисы домашнего театра тлеют в зале, оставленной после последнего представления французской комедии. Барский дом дряхлеет. Во флигеле живет немец-управитель и хлопочет о проволочном заводе…»[288].
Экслибрис библиотеки князя Н. Б. Юсупова.
Значительную часть «жизни в искусстве» князя Юсупова занимала одна непобедимая страсть — коллекционерство. Уже в XIX столетии он по праву признавался обладателем крупнейшего частного собрания Европы. Об этом были осведомлены и современники князя, хотя коллекция широко не показывалась. В «Рассказах бабушки» Яньковой ее внук отмечал, что князь «… очень любил картины, мраморы, бронзы и всякие дорогие и хорошие вещи, и собрал у себя в Архангельском столько всяких ценных редкостей, что подобного собрания, говорят, ни у кого из частных лиц нет в России, разве только у Шереметева».
Бабушка Янькова обладала редкостной памятью и ошибалась редко, но тут вышла промашка, хотя Юсупов и приходился ей «сродни», как говорили прежде в деревне. В изящном досточтимая старушка-мемуаристка понимала мало. У Шереметевых собрание имелось, конечно, большое, но в сравнение с Юсуповским не шло ни в какое.
В биографии Николая Борисовича имеется страница, которая действительно может и даже должна бы вырасти на много-много томов. Это история Юсупова — коллекционера, не простого богатого скупщика художественных редкостей и древностей, каковых и прежде и теперь имеется немало, но собирателя-универсала, редкостного знатока-исследователя, подобного великим коллекционерам эпохи Возрождения. Увы, сегодня можно только гипотетически реконструировать лишь относительно небольшую часть истории некогда громадного художественного собрания князя. Рассказать о покупке многих, даже выдающихся вещей тоже затруднительно. Многие из них после 1917 года оказались навсегда вычеркнуты из истории мировой художественной культуры.
Описать коллекцию князя Юсупова в коротком очерке невозможно. Вот как попытался сделать это один из младших современников Николая Борисовича — опытный и восторженный знаток прекрасного — Павел Петрович Свиньин (1787–1839), разумеется, член Английского клуба. С Английским клубом, пусть и косвенно, оказалась связана и дочь Свиньина — Екатерина Павловна, чей супруг — писатель Алексей Феофилактович Писемский много лет состоял в клубе и нашел в его стенах немало прототипов для героев своих произведений.
Рембрандт Харменс ван Рейн. «Портрет мужчины в высокой шляпе и перчатках». 1658–1660 гг. Рисунок из каталога коллекции князя Н. Б. Юсупова.
В начале XIX века Свиньин считался популярным литератором, журналистом, географом и художником — человеком поистине универсального таланта. Он издавал популярный журнал «Отечественные записки». В музее-усадьбе «Архангельское» хранится живописный вид имения, написанный Павлом Петровичем непосредственно с натуры.
В своем «Первом письме из Москвы», которое Свиньин опубликовал в «Отечественных записках» в 1819 году, помещено описание Юсуповских художественных сокровищ. Это одна из первых публикаций, посвященных княжеской коллекции в отечественной периодической печати. С той давней поры «Письмо…» оставалось знакомо только небольшому кругу специалистов, поэтому я приведу его полностью. Замечу только, что написание фамилий художников у Свиньина старое, принятое в XIX, а отчасти еще в XVIII веках. Оно несколько отличается от современного, но вполне понятно любителям живописи.
«Собрание картин князя Николая Борисовича Юсупова, вероятно, было бы первое и наилучшее в Москве, если б он соединил их в одно место. Большая часть картин и мраморов его находится в прекраснойего подмосковной — Архангельском, которому с удовольствием посвящу особое письмо. При имени его не могу, однако, не вспомнить с особенным удовольствием о превосходной группе Кановы, мною здесь виденной, группе, которая неизгладимыми чертами врезывается в память и воображение зрителя и затмевает все прочее, подобно тому, если б богиня явилась посреди московских красавиц. Я видел много мраморов, коим резец Кановы сообщил неизъяснимые прелести и жизнь; но в сей группе камень в первый раз потерял свою тяжесть и представляется каким-то эфирным веществом. Сам Канова сознается, что не произвел ничего лучшего, представляя ту минуту, когда Амур похищает сонную Душеньку и с нею летит в свою небесную обитель. Ни слова уже о прелестном, самом натуральном положении похищенной красавицы: она отделилась от земли, Амур парит над нею.
Рембрандт Харменс ван Рейн. „Портрет дамы со страусовым веером в руке“. 1658–1660 гг. Рисунок из каталога коллекции Н. Б. Юсупова.
Два превосходных Клода, прекрасный Андреа-дель Сарто, редкий Пермаджанино, изображающий трех играющих Амуров, Карло Долче и Мурилло, вот образчики, представляющиеся в гостиной московского дома князя Юсупова! По ним любитель художеств может судить о достоинстве его картинной галереи, отличающейся сверх того собранием знаменитейших французских художников, как-то: Давида, Веста, Ангелики Кауфман, Рейндолса и проч.»[289].
Рембрандт Харменс ван Рейн. «Портрет мужчины в высокой шляпе и перчатках». 1658–1660 гг… Вашингтон. Национальная галерея искусств. Из коллекции Юсуповых.
Вслед за публикацией П. П. Свиньина небольшое и довольно поверхностное описание Архангельского и его коллекции появилось в «Художественной газете» Нестора Васильевича Кукольника, художественного критика, чей превосходный портрет, ныне хранящийся в Третьяковской галерее, написал К. П. Брюллов. Существует предположение, что Кукольник некоторое время жил в усадьбе, однако его утверждение о том, что в крохотном театре Гонзага может поместиться 400 зрителей, заставляет усомниться в достоверности других авторских описаний.
Первым восторженным поклонником Архангельского и его собрания стал знаменитый русский писатель и историограф Николай Михайлович Карамзин, впервые упомянувший имение в 1803 году, а затем писавший о нем в 1817 году в «Путешествии вокруг Москвы», когда Архангельское уже стало собственностью Юсупова и наполнилось произведениями искусства.
