Алекс Громов - Нарком Берия. Злодей развития
Эти мифы характеризуют Берию как пусть и проигравшего, но несомненного соперника в борьбе за самую что ни на есть верховную власть. Это потенциал вождя, а не второго лица. Получается удивительное сочетание — признанный судом шпион иностранной державы и претендент на высшую власть.
Некоторые мифы о Берии, как это ни странно, не похожи на мифы о Сталине или любом другом советском вожде. Они идейно совпадают с мифами о Гитлере, причем в некоторых случаях — словно созданы под копирку, в том числе миф о так называемом бегстве в Латинскую Америку.
Легенды о бункерах и подземельях, сокровищах Берии (будь то драгоценности или архив), его двойниках, и загадке смерти, и даже о женщинах — просто несколько в ином ключе, — все они совпадают именно с фюрером. А не, скажем, с германским коллегой Берии — Гиммлером. Или с создателем ЧК — Дзержинским…
Кто вы, Лаврентий Павлович?Негодяй, ползучий гад и убийца семьи.
Светлана Аллилуева о Л. БерииЗа всеми этими мифами разглядеть сколь-нибудь реального человека очень трудно. Того самого, который на досуге играл в футбол в амплуа полузащитника или в волейбол с дачными соседями. Любил рыбалку, а также — пострелять из пистолета в тире. Замкнутый трудоголик, находивший отдушину в постройке дачи по собственному проекту. И ведь эта история с дачей и неосуществленной мечтой стать архитектором опять отсылает нас к мифологическому «родству» Берии с неким несостоявшимся художником. И кстати, специалисты — инженеры и строители — потом не раз упоминали, что хорошо известные сталинские дома было бы справедливым называть «бериевскими». Именно Лаврентий Павлович курировал строительство знаменитых московских высоток, включая и Главное здание МГУ. Но и в постройку обычных сталинок, преобразивших города СССР, он вникал до деталей, вплоть до планировки и отделки. И даже лично проектировал некоторые здания. «В общении Берия был человеком вежливым, деловым, без вельможного барства, — вспоминал проектировщик высотки у Красных Ворот В. Абрамов. — Но был очень пунктуален и требователен в выполнении решений. Не можешь что-либо выполнить в срок — доложи, скажи, чем требуется помочь…»
Судоплатов характеризовал его так: «Берия часто поощрял в интересах дела свободу действий крупных хозяйственников в решении сложных вопросов. Мне кажется, что он взял эти качества у Сталина — жесткий контроль, исключительно высокая требовательность и вместе с тем умение создать атмосферу уверенности у руководителя, что в случае успешного выполнения поставленной задачи поддержка ему обеспечена».
«Мне кажется, выпивать Берия не любил, — вспоминал Молотов, — хотя приходилось часто. Маленков тоже не любил. Вот Ворошилов — да. Ворошилов всегда угощал перцовкой».
Нами Микоян, невестка Анастаса Микояна, вспоминала, что Берия очень увлекался фотографией. А еще «обладал каким-то неясным магнетизмом. Его взгляд был пронзительным».
Серго Лаврентьевич, конечно, рассказывал об отце более подробно: «Очень любил и понимал музыку. Мама часто покупала пластинки с записями классической музыки и вместе с отцом с удовольствием их слушала. А вот поэзию, насколько помню, отец не читал. Он любил историческую литературу, постоянно интересовался работами экономистов. Это ему было ближе. Не курил. Коньяк, водку ненавидел. Когда садились за стол, бутылка вина, правда, стояла. Отец пил только хорошее грузинское вино и только в умеренных, как принято говорить, дозах. Пьяным я его никогда не видел».
Жена Серго — внучка Горького Марфа Пешкова — рассказывала, что Берия всегда был безупречно выбрит и аккуратно одет. А еще он очень любил своих внучек, гулял с ними, играл, приносил малышкам подарки.
Штатный гравер НКВД Громушкин, специалист по изготовлению документов для разведки, вспоминал, что Берия, знакомясь с аппаратом ГУГБ НКВД СССР в 1939 г., мог спросить простую сотрудницу: «Почему такая худая? Болеешь, что ли?» И сразу приказать начальнику ГУГБ Меркулову: «Отправь ее в санаторий. Пусть отдохнет».
А вот психолог Карина Сарсенова считает, что душевное здоровье Лаврентия Павловича было сильно подорвано тяготами, выпавшими на его долю в детстве и юности: «Унижения, перенесенные в детстве, исходящие от других людей или из условий жизни (в случае с Берией это была крайняя нищета), закладываются в бессознательных слоях психики устойчивым убеждением в собственной ничтожности. Презрение к себе явно противоречит возможности выжить. И чтобы остаться на плаву, защищающаяся от себя самой личность усваивает единственно доступный ей стиль жизненного поведения — хождение по головам других людей. И чем больше психической энергии у такого человека, тем он харизматичнее (позитивная или негативная ее доминанта не столь уж важна), и тем больше человеческих умов подомнет под свое мировоззрение. Без сомнений, Лаврентий Берия страдал параноидальным расстройством личности. Но — в ранние годы своей жизни. В то же время, когда страна испытала на себе всю мощь его личности, легкое недомогание приняло форму тяжелого заболевания, настоящей паранойи. Садизм, присущий всякому параноику, в масштабах личности Берии достиг невиданного клинического апогея. Способы достижения и удержания власти, единственного способа параноика избежать столкновения со своим истинным «я», такие как создание дистанции между собой и жертвой и манипулирование ее сознанием, с доступом к рычагам государственного управления превратились в инструментарий уничтожения целой страны. Явная нелогичность поведения Берии, вроде бы служащего интересам государства, проявлялась в яростности его разрушения. Под государством подразумевалась горстка лиц, параноидально противопоставляющая себя народу. Идеальный манипулятор, Берия подчинял себе столь же болезненную волю Сталина, направляя ее в нужное ему русло. Возможно более сильный, чем Сталин, он не боялся навлекать на себя гнев людей, предпочитающих видеть в главе государства заботливого отца, но никак не тирана. Становясь тенью Сталина, Берия максимально легко достигал своей главной цели — гиперкомпенсации чувства собственной никчемности и невероятного страха смерти. Без лишних усилий, без ложных оправданий, сохраняя свою силу, он наращивал и укреплял масштабы личной власти. Ненависть к себе он успешно проецировал на народ. Личность, без сомнения, одиозная, Берия является зеркалом, отражающим в крайне гротескной, а оттого слишком заметной форме все аспекты вытесненного «я» современного человека. Он притягивает и отталкивает одновременно. Отрицательная харизма личности Берии, при осознанном подходе, может принести неожиданно не разрушительные, но созидательные плоды: помочь понять внутренние конфликты в своей душе. И что особенно важно в наше смутное время, понять — без доверия к самому себе, без знания себя мы все обречены погрязнуть во мраке тотального подозрения и ненависти к ближнему…»
