Миясат Шурпаева - Предания старины глубокой
Слышен был массированный огонь федералов. Муслим шел сзади, замыкая колонну. Тут у него зазвонила рация, он услышал голос Амжада Омаровича:
– Федералы открыли огонь по боевикам. А вы идите как можно быстрее. Пока для вас дорога свободна.
Впереди шли две группы по пять человек, за ними все остальные колонны по 60 и 70 человек – и омоновцы, и милиционеры, и солдаты внутренних войск с поста в Чапаевке. Поднимаясь по довольно крутому склону, Муслим тихо подозвал своих:
– Помогайте ОМОНовцам, они не знают местность, им будет трудно. Приятно было слышать канонаду федералов, отвлекающую боевиков, иначе бы они не смогли выйти из окружения без боя и без потерь.
Усталые, изможденные бойцы шли из последних сил. Они подошли к селу Зандак, дальше им нужно было идти по территории Казбековского района. Пришлось идти по бездорожью, по ямкам и кочкам. Так они прошли двадцать пять километров и вышли снова к границе Новолакского района. Было пять часов утра. Надо было добраться до Новокули, где располагался координационный штаб во главе с депутатом Народного Собрания республики Амучи Амутиновым, где находился их самый главный помощник Амжад Омарович Сулейманов. Не доходя до Новокули, на дороге перед ними остановилась легковая машина. Из нее вышел полковник ФСБ республики Саид Керимович Каммаев, давний знакомый Муслима по армейской службе в Грузии. Он пожал Муслиму руку и что-то говорил, но Муслим стоял молча, усталый, бледный и осунувшийся. Он не в состоянии был что-либо говорить или понимать. Все его бойцы тоже были в шоковом состоянии, все грязные, мокрые и смертельно усталые. Муслим посмотрел на часы. Прошли ровно сутки с того момента, как начался этот бой, из которого они не надеялись выйти живыми. В штабе они узнали, как жестоко обошлись боевики с хирургом Липецкого ОМОНа, попавшим в плен Эдуардом Беланом и с другими пленными. Почтили память мужественных бойцов. Командир Липецкого ОМОНа Сергей Николаевич подошел к Муслиму, пожал ему руку и сказал:
– Товарищ майор, спасибо вам, это ваша победа. Вы оказались великим стратегом и настоящим боевым командиром. Ваше мужество, смекалка и несгибаемая воля спасли нас всех. Мы вас не забудем никогда!
После встречи в штабе Муслим решил на несколько минут зайти к больной матери, что жила неподалеку. Когда он, грязный и исхудавший, вошел тихо в комнату, мать забыла о своей сломанной ноге, забыла о костылях и бросилась к сыну. Но нога ее подвела, она споткнулась, но Муслим успел ее подхватить.
– Сынок, как же ты исхудал за эти сутки, но, слава Аллаху, – живой! – прижалась она к нему в слезах.
Война еще не кончилась. Отряд Муслима слился с силами федеральных войск и ополченцев. Еще неделю будут они вести ожесточенные бои с бандитами до их уничтожения и выдворения из Новолакского района.
Сталь не гнется, сталь ломается
В последние годы, когда мне становится так трудно, что невмоготу, помогает мне и боль выдержать, и с бедой справиться память об отце. Многое приходится делать иначе, чем собиралась, стоит придти мысли: “А как бы он поступил? “Подумаю, сопоставлю, и все становится, так или иначе, на свои места.
Со временем высветилось во всей полноте определение успехов кумухского колхоза имени Гаруна Саидова в одном из очерков журнала “Советский Дагестан”. Его заголовок – “Как кладкою крепок дом”… емкая характеристика трудового коллектива колхоза и моего отца Нажмутдина Шурпаева, бессменного руководителя хозяйства в течение долгих лет.
В последний год жизни отец тяжело болел. Когда он лежал в махачкалинской больнице, я спросила его однажды: “Чем помочь тебе, отец? Что я должна сделать?”
Улыбнулся отец. А его образный ответ так разбередил душу, что я всю дорогу домой проплакала. В тот же день родились стихи:
Таял отец не ел, не пил….
Боль отнимала остаток сил.
– Острая коса нужна, —
Он в ответ мне заявил.
Вацулу высокий склон
Чтобы я выкосил.
Трав горных аромат вдохнул —
В сто крат прибавить можно сил!
А если их вернуть рукам
И дать частичку их ногам,
То я построил бы родник,
Чтоб, мой народ к нему приник
Утром, еще на рассвете, отец уходил на работу. Это было его нормой, иначе у него не выходило. Однажды городской его гость обиделся на отца, за то, что он оставил его спящим, а сам спозаранку ушел из дома. Мать поспешила успокоить гостя:
– Нажмутдину завтрак и в горло не полезет, пока не обойдет фермы, не увидит, сколько молока надоено, а в поле не удостоверится, что все тракторы и все комбайны на ходу, работают как следует.
Когда отец вернулся к завтраку, гость спросил его:
– Скажи-ка, Нажмутдин, зачем тебе заведующий фермой и бригадиры в поле, если ты ни свет, ни заря встаешь, и сам занимаешься и фермой, и полем?
– Кто это тебе сказал? Откуда вывод такой? Как можно держать работника, которому не доверяешь! Еще как доверяю! Просто вижу, другие мужчины утром пробежку большую делают, уверен: ты тоже с зарядки сегодня начал, наверно, всегда ее делаешь. А я, чем зря тратить силы – полезное дело сделаю: вместо бега – обхожу фермы, поля, воздухом чистым дышу. В общем, друг, я сочетаю приятное с полезным. Вот сегодня, к примеру, новая доярка надоила на шесть литров меньше, чем та, что до нее этих же коров обслуживала, эта новенькая мне заявила, что коровы бьют копытом и разливают молоко. Слыхал?
А я ей: “Если ты не можешь с коровой общий язык найти, придется нам другую доярку поискать. Наши доярки, к твоему сведению, получают в месяц не меньше двухсот пятидесяти рублей, желающих к нам устроиться на работу очередь стоит.”
– А ты что, проверяешь надои?
– Конечно! Молока должно быть больше, сейчас весна, а не осень. Я даже сравниваю, сколько получали мы в прошлом году от этих коров и в это же время…. – Иначе – не добиться настоящего сдвига и роста.
Люди любили беседовать с председателем. Во всей его натуре, в разговоре, в характере чувствовалась любовь к своей работе, забота о людях. Он говорил очень увлеченно, а его речь пересыпалась пословицами, поговорками. Народная мудрость, да шутки-прибаутки помогали в делах. Сказывалось и его многолетнее правило: он даже отпуска не брал. На больничной койке ему было неспокойно, неуютно, страдал не только от болезни, но и от того, что был в отрыве от любимой работы: вместе с людьми и для них.
В больнице он тоже вставал спозаранок, и до прихода врача шел к телефону и звонил на кутан, интересовался всеми делами, то велел своему заместителю Сулейману позвонить в Кумух и узнать то-то и то-то. Он из больницы звонить в район не мог, вот и потому просил своего заместителя позвонить с кутана.
Как-то по пути на работу, зашла я утром к отцу. – Интересно, пошел ли дождь ночью в горах, как думаешь, дочка. Здесь только моросило, хорошего дождя не было. Пока врачи не пришли, пойди-ка, позвони Сулейману, спроси, был ли дождь на кутанах или нет.
