Елена Прокофьева - Лучшие истории любви XX века
«ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
1945 года, апреля месяца, 29 дня.
Я, начальник в/ч 32735 полковник Шкурин, допросил свидетеля:
ЧЕХОВУ Ольгу Константиновну, 1897 года рождения,
по национальности русскую, подданную Германии.
Образование высшее, проживает Берлин-Кладо.
Вопрос: Когда вы приняли немецкое подданство?
Ответ: Немецкое подданство приняла в 1923 году после моего приезда в Германию.
В: По чьему предложению вы приняли немецкое подданство?
О: Для того, чтобы получить работу в Германии, дирекция фирмы «Уфа» предложила мне принять немецкое подданство, что я и сделала.
В: Проживая в Германии, где вы работали?
О: Работала во всех кинофирмах Германии, а также выезжала для работы во Францию, Англию, Америку и Италию. За все время моей работы я снималась в 145 кинофильмах. Кроме этого, изучала немецкий язык и стала играть на сцене в различных театрах Германии.
В: Приходилось ли вам встречать руководителей фашистского немецкого государства?
О: С приходом к власти ГИТЛЕРА в Германии в 1933 году я была приглашена на прием, устроенный министром пропаганды ГЕББЕЛЬСОМ, где присутствовал и ГИТЛЕР. Я в числе других актеров была представлена лично ГИТЛЕРУ Он выразил мне наилучшие свои симпатии. Кроме этого, интересовался русским искусством, расспрашивал о моей тетке Книппер-Чеховой. На политические темы разговоров не было.
В: А еще бывали вы на приеме?
О: Да, бывала. В 1938 году. Был устроен прием РИББЕНТРОПОМ по случаю приезда японской делегации. По какому случаю они приехали, мне неизвестно. Справа от меня сидел ГИТЛЕР, слева ГЕРИНГ. А дальше другие члены германского правительства и дипломатического корпуса. В таком положении нас снимали на кинопленку, а на другой день в германских газетах и газетах других стран фотоснимки были опубликованы. На аналогичные приемы я приглашалась к ГЕББЕЛЬСУ и в дальнейшем.
В: Когда и где?
О: В первый день войны Германии с СССР на даче ГЕББЕЛЬСА в Ланке (60 км севернее Берлина) я была приглашена на прием. На нем присутствовал министр просвещения Италии. Всего было около 60 человек, в том числе несколько актеров. Велись разговоры о немецком походе на СССР. ГЕББЕЛЬС выразил мнение, что до Рождества 1941 года немецкие войска будут в Москве. Я позволила заметить, что, по моему мнению, этого не случится. Что по своей территориальности маленькая Германия не сможет победить СССР. ГЕББЕЛЬС ответил, что в России будет революция и это облегчит победу над СССР. Я позволила себе заметить, что революция может быть только в той стране, где бывает оппозиция.
В: Ведь вы выступили открыто против действий германского правительства. Вас же могли арестовать.
О: Меня не арестовали. Разговор закончился довольно холодно, и впоследствии я ни на какие приемы больше не приглашалась.
В: Кого вы знаете еще из видных деятелей немецкого государства?
О: В лицо знаю всех руководителей немецкого правительства, встречалась с ними на приемах. На одном из приемов я познакомилась с КРАПЕФУСОМ. Еще до войны, не помню в каком году, он приезжал ко мне со своей женой справиться, где можно купить участок для постройки дачи. Неподалеку от моего дома он купил такой участок и выстроил дом. В 1941 году КРАПЕФУС со своей женой пришли ко мне. Один раз я была в его доме. Больше он у меня не был. Во время войны я встречалась с КРАПЕФУСОМ на улице, он заявил мне, что ездил на Украину, сопровождал ГИММЛЕРА. Здесь же заявил, что он является адъютантом ГИММЛЕРА по хозяйственным вопросам. Больше я с ним не встречалась.
27 апреля 1945 года, когда уже советские части заняли местность, где я проживаю, ко мне на квартиру неожиданно зашел КРАПЕФУС. Как он зашел в квартиру, я не знаю. Я обнаружила его в одной из комнат. После этого он был арестован.
В: Вы еще кого знаете из видных деятелей гестапо и других карательных органов Германии?
О: Других лиц я никого не знаю, но вызывалась в СД на допрос как свидетельница по делу арестованного актера КАУФМАНА. Работник СД, допрашивающий меня, предупредил, что ЧЕХОВОЙ невыгодно заступаться за арестованного, что на меня упадет тень.
Протокол с моих слов записан верно, мной
прочитан, в чем и расписываюсь – Ольга Чехова».
Такая же четкая подпись – «О. Чехова» – заверяет каждую страницу протокола.
В Москве Ольга Чехова жила на частной квартире – на конспиративной квартире военной контрразведки. Почти ежедневно ее допрашивали на Лубянке. Некоторые страницы из протоколов – те, на которых не стояло печати «особо секретно», – впоследствии даже печатались в разных изданиях… Впрочем, на этих страницах не было ничего важного. Только описание светской жизни в военном Берлине.
Но в Москву ее вызывали явно не для этого. И назад, в Германию отпустили тоже с какой-то целью… Конечно, она продолжала работать на разведку и после войны. В противном случае ее бы уничтожили. Как многих других видных разведчиков. Пуля в затылок, официально – автомобильная катастрофа. Или просто пропадали без вести…
Ольга Чехова не «попала в катастрофу» и не пропала без вести.
Советские оккупационные власти снабжали ее семью продуктами, ей помогли восстановить дом и не препятствовали, когда она решила переправиться в Западную зону Берлина.
После войны Ольга Чехова жила в Западной Германии и преуспевала. Значит, она оставалась нужна. И продолжала работать. Отпустить ее «из гуманизма» или «из благодарности» не могли. Не то ведомство. Она знала много и многих – была опасна. Но видимо, необходимость ее услуг превышала возможную опасность.
Разумеется, краткое пребывание Ольги Чеховой в России скрывали от «русских Книпперов». Да они и сами боялись даже вспоминать о родстве с «Государственной актрисой Германии». Владимир Владимирович Книппер пишет в книге «Голоса в тишине старого дома»: «Тетя Оля рассказывала, что на одном из спектаклей «Вишневого сада» вскоре после Победы, выйдя на поклоны, среди зрителей ближайших к сцене рядов она обратила внимание на красивую женщину, которая одна из первых встала и слегка взмахнула рукой… Тетя Оля пригляделась и испугалась – женщина была очень похожа на ее племянницу… Приехав в Ялту к Марии Павловне, они обе принялись уничтожать письма и фотоснимки Оли, а в соседней кухоньке хранились посылки из Германии с мясными консервами… Из донесения «источника», копия которого у меня на руках, явствует, что берлинская Оля с членом правительства Германии прилетела в Ялту, чтобы исключить непредвиденной случайности военного времени с домом-музеем Чехова… Что там и как было, я не знаю, но из уст Марии Павловны я слышал, что немцы входили в дом-музей и снимали головные уборы…»
Зато сама Ольга Константиновна тянулась к ним всей душой, без конца писала… Вот строчки из письма Ольги Константиновны Книппер-Чеховой – Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой (от 2 августа 1945 года), из письма, адресатом так и не полученного и «осевшего в недрах КГБ»: «Моя дорогая и милая тетя Оля! Наконец собралась тебе написать. Я застряла в Вене. Теперь я опять здесь и устраиваю свой новый дом. Олечка с мужем и Верочкой живут со мной. Доктор Руст начинает работать здесь, в больнице. Сегодня я навещала Аду с Мариной – и насмеялась до слез, видя, как Ада доит корову. Ведь у них целое хозяйство. При твоей подвижности тебе ведь не трудно нас навестить, и все мы тебя ждем с нетерпением. От Ады, Олечки и Марины ты знаешь все события последних лет. Бедная мама не пережила того, что так ждала – победы русских. О себе еще мало могу написать, так как переезд меня совершенно замучил. У нас в гостях был Симонов и рассказывал много о Леве…»
