Юрий Гальперин - Воздушный казак Вердена
— Ничего, поддержим вас, Харитон Никанорович, — успокаивал летчика механик отряда Андреев, избранный тем же собранием председателем солдатского комитета. Он был известен как человек, сочувствующий большевикам, и с первых дней появления в дружине пользовался уважением за свою честность, откровенность, уважительное отношение к людям и глубокие инженерные знания. Конечно, никто тогда не мог предполагать, что через годы Андреев станет генералом Советской Армии, профессором Военно-воздушной академии, автором многих научных трудов…
Новый начальник дружины прежде всего хотел наладить все еще не укомплектованное хозяйство, организовать занятия личного состава, особенно летного, часть которого — представителей золотой молодежи — явно следовало бы заменить…
Наступил исторический Октябрь. Авиация как род войск в вооруженном восстании участия не принимала, но дружина по примеру авиационных частей Петрограда встала на сторону революции. Те, от кого Славороссов с Андреевым хотели избавиться, исчезли сами.
В авиационном отряде прошел слух, будто граф Шереметев в разгар революционных событий последних дней Октября предлагал новоизбранному командиру миллион и самолет в личное пользование, если Славороссов организует перегон всех аэропланов отряда за границу. Собравшись в кружок, мотористы обсуждали этот весьма вероятный слух:
— Ну а наш-то что?
— Известно что, послал графа куда подальше. Этого не купишь!
Самолеты отряда так и не успели вооружить — не получили пулеметов, бомб, положение дружины было неясным, ждали, что ее расформируют, это должен был решить Смольный.
Руководство авиацией приняло на себя Бюро комиссаров авиации и воздухоплавания во главе с боевым летчиком, большевиком, прапорщиком Можаевым.
Вскоре к шереметевцам приехал незнакомый авиатор в офицерской шинели без погон. Его проводили к начальнику дружины.
Увидев Славороссова, приезжий так и застыл в изумлении.
— Харитон Никанорович?!
— Томсон! Эдуард! Вот это встреча! — бросился к нему Славороссов. Они обнялись. — Вот встреча! Мы ведь не виделись с самого Бурже…
— Я тоже не знал, что вы здесь…
— А я не раз в сводках читал: Томсон, Томсон, думал, однофамилец. Ведь говорили, что после Бельфора летать не сможете… Обошлось, значит.
— Обошлось, живучие… А вы-то, Харитон Никанорович, на лебедевском заводе были, к нам самолеты приходили от вас.
— Верно, верно, Лебедев сюда и сосватал.
— Значит, вы тут командуете?
— Да, избрали вот начальником дружины. А вы какими судьбами? Томсон немного смешался, прежде чем ответить.
— Понимаете… Мне в Смольном сказали, что… чтобы я принял этот отряд… Вас куда-то переводят?
— Нет, но я сам давно прошу об отпуске. Семью надо перевезти, ребенок болеет… Я очень рад, что вы тут будете. Надо позвать Андреева, нашего председателя комитета, он ведь по-настоящему командует. Бумага у вас есть?
— Бумага? Нет. Просто сказали…
— Так не годится, вы возьмите бумагу, чтобы все было официально… Не подумайте, что я вам не верю, но… есть же порядок. Тут материальные ценности, надо хозяйство передать.
— Вы правы, я как-то в суматохе тамошней и не подумал. Мы ведь люди военные, привыкли, что начальство отдает приказ, и все, все знают.
Они еще немного поговорили, вспоминая Францию, товарищей, и Томсон уехал. К удивлению Славороссова, он больше не появлялся. Это крайне озадачило Харитона Никаноровича: «Уж не провокация ли тут какая, время запутанное, все может случиться… Очень странно…» Так никогда и не узнал Славороссов, что случилось тогда, почему и куда исчез Томсон. О той бурной поре рождения советской авиации сохранилось не так уж много документов. В журнале «Вестник Воздушного Флота» за 1933 год нашлось объяснение, почему, уехав в Смольный за мандатом, Томсон не вернулся в дружину: «…9–10 ноября 1917 года (старого стиля). Работа авиачастей во время наступления Керенского…
Смольным была установлена связь через летчика Томсона и солдатский комитет с 12-м истребительным авиаотрядом. Последний был снят с фронта и направлен против Петрограда Керенским… Летчик Томсон и представитель комитета заявили, что они полетов не допустят и переходят на сторону Советской власти».
Вскоре был организован 1-й социалистический разведывательный авиаотряд. Его командиром вначале был поручик Томсон… А потом?
Нашелся и другой документ о том, что военный летчик 45-го авиаотряда Томсон находится на излечении в городе Риге и ввиду ее занятия белыми исключен из списков… Как он попал в Ригу? Оказывается, Томсон был командиром группы в Латышском авиаотряде.
Узнав это, автор тут же извлек одну любительскую фотографию, присланную ему с Севера поклонником авиации Д. Э. Тиром.
Осенний солнечный день, от штабного домика идет группа русских офицеров. У одного из них на гимнастерке приколот орден, похоже, только что врученный. Героя останавливает шедший навстречу худощавый офицер в шинели и пожимает ему руку. Все вокруг понимающе улыбаются. На обороте снимка надпись: «Э. Томсон принимает поздравления Яна Фабрициуса по поводу награждения орденом. 1917 г.».
Вот теперь фотография «заговорила». Ян Фабрициус, большевик, герой гражданской войны, с августа 1915 года находился на Северо-Западном фронте, где вел революционную работу среди латышских стрелков, будущих гвардейцев революции.
Можно с полным основанием предположить, что Фабрициус не оставил без внимания своего земляка — летчика Эдуарда Томсона. Видимо, под его влиянием Томсон перешел на сторону революции, вступил в Красную Армию, был послан в Латышскую авиагруппу и скорее всего принимал участие в боях за Псков и освобождение Латвии, которыми по поручению Ленина руководил Ян Фрицевич Фабрициус в 1918-м и начале 1919 года.
Вот как попал в рижский госпиталь больной или раненый летчик Эдуард Томсон, скончавшийся в том же 1919 году…
Фонтанка, 22
В Воздушном Флоте России к октябрю семнадцатого года насчитывалось более трехсот различных частей, учреждений, учебных заведений, до 35 тысяч солдат и офицеров, около полутора тысяч самолетов.
Управление Воздушного Флота (Увофлот) ведало воздушными силами внутренних военных округов, учебными заведениями, техническим снабжением фронтовых частей, размещением заказов на всю технику и оружие, заграничными поставками.
Боевым применением авиации ведала Канцелярия полевого генерал-инспектора авиации и воздухоплавания при Ставке Верховного Главнокомандующего — Авиаканц.
Увофлот с первых же дней саботировал распоряжения Советской власти. Именно об этом управлении шел серьезный разговор на совещании в Смольном. Там уже побывали инженер Ермолаев, летчик прапорщик Можаев и авиамеханик унтер-офицер Андреев.
