Николай Минаев - Нежнее неба. Собрание стихотворений

С виду затхлая затычка,
С русской речью незнаком,
Смесь жида с цыганом – Жичка
Размахался кулаком.

По усвоенной привычке
Каждому намять бока,
Сразу можно видеть в Жичке
Полицая-кулака.

За грызню, за сучью кличку,
За опасность для людей,
Эту Жучку, то есть Жичку
Нужно на цепь и в кандей.

Как и чем его ни пичкай,
В голове безмозглой – тьма,
Был он, есть и будет Жичкой —
Смесью хамства и дерьма!

Вчера собачьей логикой задет,
          Присутствуя при песьей драке,
Нарушил словом я нейтралитет,
          Сказав: «Тубо!..» одной собаке.

Вмиг среди псов окончилась грызня,
          Произошла меж ними смычка,
И вместе зарычали на меня
          Кобель Павлюк и сука Жичка.

Этот твой листок бумаги в клетку
Очутившись у меня в руках,
Приобрел трехцветную виньетку
И сопровождение в стихах.

Но с тобой не выдержав разлуки
И увидев как я тут живу
Он опять в твои вернется руки
Из Семипалатинска в Москву.

Вновь июль… И снова этот день
Навсегда мне памятный… И снова,
На песок отбрасывая тень,
Я стою у холмика родного.

Уж не раз в теченье стольких лет
Зеленел он свежею травою,
И не раз сплошные тучи бед
Над моей сгущались головою.

Но и сквозь ненастье и года
Мне твой свет сияет с прежней силой,
И опять я плачу как тогда
Над твоей бескрестною могилой.

Пусть цвет меняет сей хамелеон,
Пусть то ползет, то скачет он галопом,
Холоп вчера, холоп сегодня он
И завтра будет он холопом.

Свою вечернюю рондель
Я написал давно когда-то,
В минуты летнего заката
Под мелодичную свирель.
Перед собой поставив цель,
Сравнительно молодцевато,
Свою вечернюю рондель
Я написал давно когда-то.
И вот сегодня неужель,
Когда уж стерлась эта дата
И Муза опытом богата,
Приму себе я за модель
Свою вечернюю рондель?

Итак я начинаю свой сонет
С воспоминаний бывшего когда-то:
Вновь в памяти безжалостная дата,
А в небесах сиянье трех планет.

Гелиотропом пахнет… Ветра нет…
И шагом деревянного солдата
Подходит тот, чья шея бородата,
А предок генерал Сухозанет

Напоминая чем-то бегемота,
Зевает он, какая-то дремота
Ему смежает веки, там и тут

Мерцают черепки, у грота взрыто,
А рядом рододендроны растут
И брошено разбитое корыто…

Отдав на время бесу
Взволнованность свою,
Я, так сказать, принцессу
Сегодня воспою.

Похожая на стельку,
Лежит она как пень,
Подай ей чай в постельку,
Ведь ей подняться лень.

Вне дома робко блея,
Смиренна как овца,
Она в семье наглее
Любого наглеца.

Паршивая овечка,
Грошовая фольга,
Она – не Богу свечка,
А черту кочерга!

Жадна, неблагодарна,
Зануда и зуда,
Никчемна и бездарна,
Негодна никуда,

Неряха высшей марки,
Позорное пятно, —
С манерами кухарки
Принцесса Гуано!

Я – Божьей милостью поэт
И был поэтом я измлада;
Ведь лишь поэзия мне – свет
И только творчество – отрада.
Скользят как струи водопада,
Сверкая, пенясь и бурля,
Стихи ямбического склада,
Мои четыре короля.
Чего-чего в них только нет:
Свой ритм и рифм своих плеяда,
Язык на разный вкус и цвет
И острота с приправой яда.
Они выходят вон из ряда,
Свои имея вензеля,
Мои возлюбленные чада —
Мои четыре короля.

Знак мастерства, плод дум и лет,
За верность знамени награда,
Они и карточный квартет,
И мировая буффонада.
Доволен я и Муза рада,
Что, ум и сердце веселя,
Живут для слуха и для взгляда
Мои четыре короля.

Друзья, в конце баллады надо
Сказать открыто, не юля: —
Великолепная баллада
Мои четыре короля!

Наталия Евгеньевна! Мадам
Сазонова, примите поздравленье
И назло эскулапам-господам
Понизьте сверхнормальное давленье.

По-прежнему, терпя на том урон,
С сестрицей вместе в трепетном восторге,
Рассматривайте штапель и капрон,
Не торопясь, в каком-нибудь Мосторге.

А у себя в домашнем уголке
День посвящайте кухонным заботам,
Иль стрекочите сидя на пеньке
Машиной швейною, а по субботам

На рыбу снаряжайте, сгоряча
Не упустив чего-нибудь из вида,
Супруга Глеба Викторовича,
А вместе с ним и сына Леонида.