Тензин Гьяцо - Свобода в изгнании. Автобиография Его Святейшества Далай-ламы Тибета.
Мне по-человечески жаль Дэн Сяо-пина. Теперь его имя непоправимо дискредитировано, в то время как оно могло войти в историю в качестве имени великого лидера его страны, не случись бойни 1989 года. Я сочувствую также его соратникам, которые по своему неведению разрушили репутацию Китая за рубежом после того, как она столь усердно создавалась в течение десятилетия. Кажется, будто потерпев неудачу в одурачивании пропагандой людей, они преуспели в этом в отношении самих себя.
Закон о военном положении действовал в Лхасе весь 1989 год, представляя собой жестокий контрапункт многим замечательным событиям в остальном мире. Я никогда так остро не ощущал этот печальный факт, как во время визита в США прошлой осенью. Я узнал, что мне присуждена Нобелевская премия мира. Хотя эта новость не имела такого уж большого значения для меня лично, я понимал, что она очень многое будет значить для народа Тибета, потому что именно он — "лауреат" этой премии. Сам я был глубоко удовлетворен тем, что увидел международное признание ценности сострадания, терпимости и любви. Кроме того, мне было приятно удостовериться, что в тот момент люди многих стран открыли для себя осуществимость мирных перемен. В прошлом идея ненасильственной революции казалась идеалистической, и меня вдохновляют бесчисленные доказательства противоположного.
Председатель Мао однажды сказал, что политическая власть исходит от ствола винтовки. Он был прав только отчасти: власть, которая исходит от ствола винтовки, может быть эффективной — но только на непродолжительное время. В конце концов любовь народа к истине, справедливости и демократии восторжествует. Что бы ни предпринимали правительства, дух гуманизма всегда будет побеждать.
Я испытал эту истину непосредственно в конце 1989 года, посетив Берлин в тот самый день, когда был свергнут Эгон Кренц. Благодаря содействию восточногерманских властей я смог побывать у самой Стены. Когда я стоял там в непосредственной близости от поста охраны, пожилая дама вручила мне красную свечу. Немного волнуясь, я зажег и поднял ее. Крошечный язычок пляшущего пламени чуть было не погас, но разгорелся, и когда меня обступила толпа, касаясь моих рук, я молился о том, чтобы свет сострадания и осознавания заполнил бы весь мир и прогнал тьму страха и угнетенности. Этот момент я запомнил навсегда.
Нечто подобное произошло, когда я спустя несколько недель отправился в Чехословакию в качестве гостя Президента Гавела, который, недавно освобожденный из тюремного заключения, стал теперь Президентом своей страны. По прибытии меня приветствовала взволнованная толпа народа. У многих на глазах были слезы, они махали руками и делали знак "победа!". И я сразу же увидел, что несмотря на годы тоталитаризма, эти мужчины и женщины жизнерадостны и празднуют свою вновь обретенную свободу.
Я счел за большую честь быть приглашенным в Чехословакию и не только главой государства — но впервые — человеком, который так твердо проявлял приверженность к истине. Новый президент показался мне очень добрым, честным, скромным — и с большим чувством юмора. Тем вечером за обедом, сидя со стаканом пива и сигаретой в руке, он сказал мне, что солидаризируется с шестым Далай-ламой, который пользовался славой любителя земных удовольствий. Это побудило меня предсказать вторую революцию в Чехословакии: за то, чтобы меньше курить во время еды! Но вот что действительно произвело на меня впечатление в Президенте Гавеле, так это отсутствие в нем каких бы то ни было претензий. Казалось, что новое положение не наложило на него никакого отпечатка, в его взгляде и ответах чувствовалось большое внимание к собеседнику.
В начале 1990 года я встретился еще с одним человеком, который произвел на меня глубокое впечатление, это был Баба Амте, человек, основавший деревню в Южной Индии. Там, где лежала выжженная земля, он создал процветающую общину, утопающую в деревьях, розах и окруженную огородами, там имеется больница, дом престарелых, школы и мастерские. Это само по себе уже большое достижение, но самое замечательное здесь то, что все в деревне построено инвалидами.
Когда я обходил эту общину, то не увидел ничего, что предполагало бы какую-то скидку на неполноценность. В одном месте я зашел в мастерскую, где рабочий ремонтировал велосипедное колесо. В том, что осталось от его пораженных проказой рук, он держал зубило и молоток, которым ударял столь энергично, что мне показалось, будто он похваляется этим. Но увидев его лихую самоуверенность, я ясно понял, что если есть энтузиазм и должная организация, то даже люди с серьезными физическими недостатками могут обрести чувство собственного достоинства и стать полезными членами общества.
Баба Амте — экстраординарная личность. Прожив долгую энергичную жизнь, страдая большим физическим недостатком, он сам по существу калека и может теперь, вследствие повреждения позвоночника только стоять прямо или лежать. И все же он продолжает сохранять столько энергии, что я не мог бы выполнять его работу, хотя и намного более для это пригоден. Когда я сидел у него на постели, держа его за руку, а Баба Амте беседовал со мной лежа, я не мог не увидеть, что передо мною человек, обладающий истинным состраданием. Я сказал ему, что мое сострадание — это большей частью одни только разговоры, в то время как его сострадание светится во всем, что он делает. В свою очередь Баба Амте рассказал мне историю о том, как увидел прокаженного, у которого были черви на том месте, где прежде находились глаза. Это предопределило его жизнь.
Такие примеры гуманности, как этот, придали мне уверенности в том, что когда-нибудь придет конец страданиям моего народа под гнетом Китайской Народной Республики, потому что китайцев сотни миллионов, и в то время как, может быть, несколько тысяч участвуют в актах жестокости в какой-то данный момент, я полагаю, в это же время непременно несколько миллионов совершают добрые дела.
Сказав это, не могу забыть о современной ситуации в Тибете, где ни недовольство, ни репрессии не ограничиваются одной Лхасой. С конца сентября 1987 года по май 1990 года сообщалось о более чем восьмидесяти различных демонстрациях. Во многих из них участвовала всего лишь горстка протестующих, и не все они заканчивались кровопролитием. Но в результате, мои соотечественники испытывают гнет новой волны террора. В самой столице, где теперь численность китайцев намного превышает численность тибетцев, недавно появились танки, а последние сообщения таких организаций, как "Эмнисти Интернейшнл" и "Эйша Уотч" информируют о том, что по всему Тибету не прекращаются жестокие репрессии. Поведение китайский властей характеризуют аресты без ордера, избиения и пытки, заключение в тюрьму и даже казни без суда и следствия.
