Теодор-Валенси - Берлиоз
104
"Это произведение, – заявил позднее сам Вагнер, – сверкает свежестью и юностью, оно все проникнуто вечным трепетом человеческой души: любовь и грусть, желание и страсть, нежность и мечта». Хотя и менее популярное, чем «Осуждение», оно и сейчас остается предметом восхищения подлинных артистов; короче говоря, это – важнейшая веха в истории симфонической музыки» (Гертрих, Светочи).
«За Ромео и Джульетту» мы должны почитать Берлиоза как подлинного искупителя грехов нашего музыкального мира» (Рихард Вагнер).
«…Оно выделялось из всего сочиненного им ранее, – скажет позднее Сен-Сане. – Все здесь было ново и отмечено той глубокой оригинальностью, которой бесполезно подражать; то был вызов здравому смыслу, и только одно могло послужить извинением – создание шедевра; Берлиоз не упустил этой возможности».
105
Адольф Бошо, Гектор Берлиоз.
106
Гектор Берлиоз получил в министерстве 10 тысяч франков на покрытие всех расходов и хлопот. После того как он всем уплатил, ему осталось 2 тысячи 800 франков. В «Мемуарах» Гектор писал:
«Уходя после одного из концертов, где исполнялась симфония, Табенек, с которым я был в ссоре уже не помню по какой причине, произнес:
– Решительно, у этого ублюдка бывают великие идеи».
Постоянный враг Гектора Берлиоза композитор Адан, автор пошлого произведения «Почтальон из Лонжюмо», вынужден был написать: «Я не люблю ни самого человека, ни его манеру, но справедливости ради должен согласиться, что финал второй части производит большой эффект и намного превосходит все, что он сочинил до настоящего времени… последний темп действительно очень хорош… ритм ярко выражен, гармония нова, и вступления очень удачны».
107
Программа включала: первый акт «Ифигении в Тавриде» Глюка; сцену из «Аталии» Генделя, «Dies irae» и «Lacrymosa» из «Реквиема»; адажио, скерцо и финал с тремя хорами из «Ромеа и Джульетты»; «Траурную симфонию» Берлиоза; «Madrigal alia riva del Tebro» Палестрины.
108
Общественное мнение обвинило Бержерона в том, что несколькими годами раньше он стрелял из пистолета в короля с моста Поп-Руаяль.
109
Э. Легуве, Шестьдесят лет воспоминаний.
110
Речь идет о нашумевшем в тот год судебном деле по обвинению госпожи Лафарж в убийстве мужа.
111
Гектор Берлиоз, Мемуары.
112
«Деба», 16 марта 1842 года.
113
«Что страшного, если я займу его место? – часто ронял Гектор. – Пантеон искусств достаточно просторен, чтобы распахнуть свои двери всем великим, и нет надобности повалить одну статую, дабы на ее место установить другую».
114
Гектор как никого оплакивал в том же году (а точнее 13 июля 1842 года) покровителя высшего ранга, который, возможно, уберег бы его от столь неприятного сюрприза. Впрочем, вряд ли высокий сановник смог бы содействовать его избранию, используя влияние короля, – академики гордятся своей независимостью. Этот покровитель – герцог Орлеанский, близкий к королю, – трагически погиб при несчастном случае c каретой. Обладая изысканным вкусом, он защищал «Реквием» и посвященную ему «Траурную симфонию». Он как раз намеревался сказать свое слово.
115
По сообщениям «Франс мюзикаль» и «Альгемейне музикалише найтунг», Берлиоз уехал в Германию с официальным заданием изучить музыкальные учреждения и, в частности, церковную музыку. Кроме того, ему было поручено «собрать сведения, полезные для администрации». Поэтому министр, которому он подчинялся как хранитель библиотеки Консерватории, предоставил ему трехмесячный отпуск. (Письмо министра Дюшателя Оберу от 28 ноября 1842 года.)
116
Теперь у Гектора открылись глаза, он сетовал на то, что она мяукает, как драная кошка, а в «Альгемейне музикалише цайтунг», с большой похвалой отзывавшейся о Гекторе, можно было прочитать такое мнение: «Уже само то, что мадемуазель Мария Ресио пела, было доказательством ее веры в милосердную снисходительность немцев…» Там же Карл Альт писал во время этих гастролей Гектора: «Не Гектором – Геркулесом надлежало бы назвать поэта симфонии о «Гарольде» и «Фантастической». Сколько немейских львов из Парижа он растерзал, в скольких оркестрах бурлил Алфей его разума?.."
117
В письме Гиллеру Гектор изображает этот эпизод по-своему, в изящной и тонкой манере: «Никто никого не провел и не поймал, но вновь оказались вместе» (Иппо, Личная жизнь Берлиоза).
118
Гектор Берлиоз, Мемуары.
119
О Дрездене Берлиоз писал:
«Что касается молодого руководителя капеллы Рихарда Вагнера, долго жившего в Париже, но не сумевшего проявить себя там ничем, кроме как несколькими статьями, опубликованными в «Газет мюзикаль», то ему пришлось впервые использовать свою власть, оказывая мне помощь на репетициях, что он делал с великим усердием и от чистого сердца…
Испытав во Франции тысячу лишений и все горести, связанные с безвестностью, Рихард Вагнер возвратился в Саксонию, на редину, где имел смелость начать и счастье завершить сочинение текста и музыки оперы в пяти актах («Риенци»), Это произведение имело в Дрездене блестящий успех. Вскоре затем последовала опера в трех актах – «Летучий голландец», для которой он также написал и музыку и текст. Каким бы ни было мнение о достоинствах этих произведений, надо признать, что люди, способные дважды выполнить с успехом эту двойную работу, музыкальную и литературную, незаурядны, и Вагнер дал более чем достаточное доказательство своего таланта, чтобы привлечь к себе внимание и интерес».
120
Адольф Бошо, Берлиоз.
121
Господин Феликс Вайнгартнер, которому принадлежала эта Копия, привез ее 17 апреля 1903 года в Кот-Сент-Андре и передал Музею Берлиоза в этом городе (сообщено в работе Продома).
122
Артур Кокар высказывается так: «Заработок и оружие – само собой разумеется. А муки? Разве это не пытка – обязанность писать отчеты о массе бездарностей, не имея даже утешения – уничтожить их своим презрением? Не следует ли мерить силу наносимых ударов, знать границы похвал и порицаний, взвешивать эпитеты, которые будут тщательно разобраны, сопротивляться наскокам справа и слева? Хорошо еще, что Берлиоз пишет свои фельетоны, почти не задумываясь. Ему чужда была боязнь высказаться немедленно, произнести рискованное, ошибочное мнение, о котором на другой день приходилось пожалеть».
